Последнее письмо из Греции - Эмма Коуэлл Страница 28

Софи: Как ты смеешь терроризировать моих друзей, явившись пьяным в их дом? Они никогда не скажут тебе, где я, и это вообще не твое дело. Ты ничуть не изменился и не изменишься никогда. Ты мне не нужен. Ты сам виноват, так что не смей винить ни меня, ни друзей. Что бы ты ни говорил, моего мнения это не изменит. И отстань от меня. Больше ты обо мне не услышишь.

Все. Снова заблокировала.

Я выхожу на террасу и вдыхаю свежий морской воздух. Нужно чем-то заняться. Нужно сосредоточиться на деле, ради которого я приехала, Роберт тут ни при чем, и в моем будущем ему места нет.

Облокотившись на перила балкона, я смотрю на море и слышу жалобное мяуканье, доносящееся из сада внизу. Я всматриваюсь в кусты и вижу уставившуюся на меня милую кошачью мордочку. Из-за ее окраса на расстоянии кажется, что на ней капор. Даже отсюда видны выступающие ребра. Вспомнив о рыбных консервах в шкафу, я выкладываю их на блюдце. И, открыв входную дверь, чтобы накормить кошку, обнаруживаю на пороге букетик полевых цветов. Хотя они слегка подвяли на утреннем солнце, я с восторгом читаю приложенную записку.

Ты готовишь, я приношу рыбу… Скажи когда!

Тео. Хх

Я как раз раздумывала, как бы после катания на лодке организовать с ним случайную встречу, так удачно натыкаясь на него каждый день до самого отъезда, но он меня опередил. Осталось только назначить дату. Решать мне. То ли не терять головы и выдержать паузу в пару дней, то ли воспользоваться моментом и написать немедленно? Хоть я и получила жестокий урок, что жизнь коротка, я люблю напустить таинственности. Ой, к черту таинственность! Я кормлю кошку и посылаю сообщение.

Софи: Спасибо за прекрасные цветы. Готовить не прочь! Завтра в семь вечера у меня? Софи хх

Отложив телефон в сторону, я беру букет и, наполнив изящный кувшин водой, ставлю цветы на кухонный подоконник.

Экран все еще открыт на моем сообщении Тео, и я вижу, как мелькают предательские три точки. Я с нетерпением жду. Потом точки замирают… Ответа нет. Черт! Надо было потянуть время.

Экран темнеет, сообщая о звонке. Волнение от того, что это может быть Тео, немедленно превращается в тревогу. Номер заблокирован. Наверное, Роберт отвечает на гневное сообщение, которое я ему отправила. При мысли о том, что сейчас на меня выплеснется лавина гадости, бешено колотится сердце. Но прятаться я не собираюсь. Больше никогда. Я коротко отвечаю, готовясь к неприятностям:

– Алло?

В ответ лишь потрескивание.

Я уже собираюсь повесить трубку.

– Это… Софи?

В голосе слышится акцент.

– Да, я слушаю…

– Меня зовут Никос Иллиопулис, я из Афин, друг Тео. Он попросил меня вам позвонить.

С души словно камень свалился. Я облегченно выдыхаю.

– Да! Спасибо огромное, что позвонили. Тео сказал, что вы можете помочь.

Я стараюсь описать Никосу по телефону утраченную картину серии «Метони». Когда я заканчиваю рассказ, он молчит.

– Не видя копии, картину трудно представить, но я, конечно, знаком с творчеством вашей матери. Очень жаль, что она умерла.

Соболезнование от незнакомца принять так же тяжело, как и от родных. Еще одно подтверждение моего горя, но я с гордостью слушаю, что он знаком с ее работами.

– Вы очень добры. Благодарю вас.

– Об этой картине из серии «Метони» я все эти годы знаю только по слухам и подделкам, я же продаю произведения искусства… Тео, наверное, говорил.

– Нет, он только сказал, что вы, возможно, мне поможете.

– В общем, есть две картины из серии «Метони», написанные в Греции, которые мой клиент купил у вашей матери. Не знаю, поможет ли это? Всего картин пять, но известно только местонахождение четырех. О пятой неизвестно ничего, и именно ее вы хотите найти, так? Насколько я понимаю, для вас это важно.

Мое сердце снова обрывается, как и прошлый раз, после разочарования в галерее в Пилосе. Ничего нового я от него не услышала. Все это я уже знаю от Арабель. По крайней мере, он понимает, как важно для меня найти картину, больше, чем Таша, хотя она просто меня оберегает.

– Ваш клиент – Тони Джовинацци?

– Да, значит, вы с ним уже знакомы? – спрашивает Никос.

– Я писала ему дважды, но ответа не получила. Агент мамы дала мне его контакты. В общем, я жду информацию от него.

– Я напомню ему, чтобы он с вами связался. Он постоянно путешествует. Но если вам удастся найти картину, пожалуйста, сообщите мне – у меня найдется на нее много покупателей.

Я улыбаюсь. Как и у Арабель, сочувствие и сентиментальность Никоса мимолетны и быстро сменяются деловой хваткой.

Мы заканчиваем разговор, и меня переполняют противоречивые чувства. Проблеск надежды, что Тони, если он вообще ответит, может быть полезен, поскольку теперь все дороги ведут к нему. Но пока ни одна дорога не ведет к разгадке.

Разговаривая по телефону, я бродила по квартире и вышла на террасу. Сегодня очень жарко, воздух сухой, влажность нулевая, и ни ветерка, чтобы хоть немного исправить положение.

Бассейн манит. Плавая, можно отвлечься от мыслей об ответе Тео и от телефона. Хотя мне не хочется уходить от него за тысячу миль: вдруг позвонит неуловимый Тони Джовинацци или владелец галереи в Пилосе, Дмитрий. Теперь у меня остались только две зацепки.

Переодеваясь в купальник, слышу, как у крыльца толкает носом блюдце кошка, проверяя, не осталось ли корма. Громким мяуканьем она объявляет, что еда закончилась.

– Прости, котенок, мне не до тебя. Я о себе-то не могу как следует позаботиться.

Я наклоняюсь и чешу ее за ухом.

– Мне всего-то осталось пожить тут пару недель. Но это время голодать не будешь, постараюсь кормить.

Кошка прыгает в тень оливкового дерева и начинает мыть лапки, украдкой глядя, как я по ступенькам спускаюсь к воде.

За ограждением бассейна виднеется деревня и море. Здесь я чувствую себя сильной – преувеличенное ощущение независимости. Последние несколько лет я в основном думала о других. Ухаживала, защищала, поддерживала и вот впервые, можно сказать, за вечность есть время задуматься о себе. Я ни на мгновение не жалею, что ухаживала за мамой, хотя откровенно осознаю, что не только отложила жизнь и карьеру, но и чувства.

А с чем осталась? Слава богу, есть Таша, но она вступила на тот