Лотос - Дженнифер Хартманн Страница 29

Брэдли Форд был отшельником, жившим в одиночестве в своем укромном фермерском доме с тех пор, как в конце девяностых годов умерли его жена и единственный сын. Родственник сообщил о его исчезновении еще в марте, но из-за того, что его тело находилось в замаскированном подвале, поверхностная проверка дома не выявила его местонахождения.

Детектив с усами, который мне не нравится, снова допросил меня.

– Как думаете, почему он выбрал вас? Что сделало вас особенным для него?

Они пытались вычислить его мотив, но мотив казался очевидным даже мне.

– Возможно, я напоминал ему покойного сына.

Детектив пригладил свои усы цвета соли с перцем, его глаза пронзили меня почти обвиняющим взглядом.

– Давайте еще раз пройдемся по деталям похищения.

Раздался взволнованный вздох.

Я вспомнил фейерверк. Воскресил в памяти обрывки долгой поездки на машине, например то, как руки Брэдфорда сжимали руль, пока костяшки не потемнели. По радио звучала песня, нечто жизнерадостное и старомодное – разительный контраст с мрачной атмосферой.

Брэдфорд что-то бормотал себе под нос, выглядя уставшим и недовольным.

«Все в порядке, малыш. Все будет хорошо».

Его слова противоречили поту, выступившему у него на лбу.

После этого воспоминания становятся прерывистыми. Время непостоянно. «До», «после» и «между» размыты.

– Ты ни разу не пытался сбежать? – спросил усатый мужчина.

– Вначале я пытался, но люк всегда был заперт, а маленький мальчик не мог тягаться со взрослым мужчиной. Потом я начал доверять ему. Я поверил его рассказу, что на нас напали, что воздух снаружи ядовит. – Я сглотнул свое горе и муки сожаления. – Сейчас это кажется глупым, но я думал, что он защищает меня. Он был убедителен… всегда носил защитное снаряжение…

Медленный кивок.

– И он никогда не прикасался к тебе неподобающим образом?

Я уже отвечал на этот вопрос. Меня тошнило от одной мысли об этом.

– Нет.

Усатый мужчина откинулся назад, скрестив руки на груди, и разочарованно выдохнул.

– Это бессмысленно. Зачем бы мистеру Форду тратить столько сил на то, чтобы держать ребенка в своем подвале более двух десятилетий, не прибегая к каким-нибудь извращениям? Сексуальные маньяки способны на это. Даже члены секты. Но одинокий фермер без судимостей? – Он покачал головой, прищурив темные глаза. – Что-то не сходится. Почему что-то не сходится, Оливер?

Я не смог сдержаться и в этом следовало винить влияние Сидни.

– Простите за мою прямоту, но я полагаю, что разобраться во всем – это ваша работа, сэр.

Усатому мужчине не понравился мой ответ.

К счастью, меня освободили несколько часов спустя, но прежде чем выйти из комнаты для допросов, я задал единственный вопрос:

– Вы нашли мои комиксы?

Пришел другой детектив, чтобы проводить меня по длинному коридору.

– Нашли, но сейчас они считаются уликами. Все личные вещи будут возвращены, как только дело будет закрыто.

Внутри меня образовалась дыра, и она разрывает мою грудь до сих пор.

Дело никогда не будет закрыто. Ответов никогда не будет, потому что единственный человек, у которого они есть, мертв.

Я продолжаю бежать, пока не начинаю задыхаться, – приходится замедлить шаг. Я чуть не падаю в прихожей, когда добираюсь до дома. Согнувшись, я оперся руками о колени, грудь горит и покалывает. Незнакомый голос пугает меня:

– Оливер?

Заставляя себя принять вертикальное положение, я бросаю взгляд вверх по лестнице в гостиную. Бородатый мужчина в серебряных очках изучает меня через перила, держа в правой руке стакан с янтарной жидкостью.

Гейб неторопливо выходит из кухни, откручивая крышку с пивной бутылки.

– Оливер, привет. Мой отец заехал в гости. Он был неподалеку.

Трэвис Веллингтон – мой неуловимый отчим.

– О, – выдавливаю я между резкими вдохами. – Здравствуйте.

Я весь в поту, мои лохматые волосы прилипли ко лбу и завиваются за ушами. Все, чего я хочу, – это принять долгий душ, но я поднимаюсь по лестнице и внутренне готовлюсь к воссоединению.

Трэвис подходит, когда я достигаю верха, его взгляд пронзает меня. Его лицо ничего не выражает, как будто он чего-то ждет. Мне немного тревожно.

Он испускает тихий вздох.

– Ты не помнишь меня, не так ли?

Видимо, он ждал, что я его узнаю, но, к сожалению, это не так. Я согласно киваю, извиняясь.

– Не принимайте это на свой счет, я почти никого не помню.

– Все в порядке. Я понимаю, что прошло много времени, – говорит Трэвис, поднося край бокала к губам. – Кроме того, я постарел.

Гейб подходит и, хлопнув мужчину по спине, сжимает плечо, после чего плюхается на диван.

– И ты отпустил бороду. Не могу сказать, что я от нее без ума.

Трэвис тепло усмехается, когда его пальцы начинают гладить упомянутую бороду.

– Жене нравится. Последнее слово остается за ней.

– Голосую «против», – язвит Гейб. – И эй, ты хорошо выглядишь для пятидесяти, пап. Тебя с трудом можно назвать старым.

Мои глаза мечутся между отцом и сыном, пока я слушаю непринужденные подтрунивания. Гейб прав – мой отчим совсем не выглядит старым. Он в безупречной форме, его мускулы прорисовываются сквозь обтягивающую рубашку. У него темно-русые волосы, как у Гейба, только с небольшими намеками на седину. Он выглядит изысканно и пахнет сигарами.

Брэдфорд курил сигары. Он даже предложил мне попробовать одну, когда мне исполнилось восемнадцать. Было ужасно. Я задыхался и откашливался, а потом чувствовал тошноту.

– А ты что думаешь?

Я моргаю, снова поднимая взгляд на своего отчима. Похоже, я выпал из разговора.

– Простите?

– Ужин сегодня вечером. Надеюсь, я не нарушаю никаких планов.

– Нет. В данный момент мой график не загружен.

Трэвис снова смеется, его грудь трясется, а виски расплескивается по стенкам стакана.

– У тебя хорошее чувство юмора. Должно быть, это влияние моего сына.

Губы подрагивают, но улыбка на моем лице так и не появляется.

– Да, и Сидни.

– Ах, точно, – он согласно мычит и отворачивается, присоединяясь к Гейбу на диване. – Соседка. Как поживают сестры Невилл? Прошло много времени.

– Клем игнорирует меня по неизвестным причинам, а Сид избегает, потому что Клем игнорирует, – вмешивается Гейб, жадно отпивая пиво. – Женщины.

Я стою в стороне, уперев руки в бедра и наблюдая, как Трэвис крутит свой стакан, зажатый между пальцами.

– Сид, – он нежно улыбается. – Эта девочка была похожа на фейерверк. Я всегда думал, что вы двое хорошо подходите друг другу.

Мой желудок сжимается, и я нахожу такую реакцию довольно странной.

– Мы, по сути, один и тот же человек, – шутит Гейб, издавая резкий смешок. – Это вообще не работает. Нам лучше быть друзьями.

Мой желудок разжимается.

Но это не мешает моему разуму метаться, задаваясь вопросом, были ли мой