Каждый день декабря - Китти Уилсон Страница 3

За их спинами я вижу цветки пуансеттии – воспоминания оживают и выпускают на волю моего внутреннего Скруджа. Не в силах оторвать взгляд, я наблюдаю за тем, как малышка яростно мотает головой, крепче прижимая к себе пакетики с конфетами. В ней есть что-то знакомое.

Я отправляю имейл Нику Уайльду – подтверждаю, что прилетел, завтра готов встретиться, и направляюсь к стоянке такси. Глазеть на маленьких девочек – неподобающее занятие для взрослого мужчины.

Ответный имейл приходит сразу. Завтра у Ника семейный праздник, но он будет рад, если я загляну. Адрес прилагается – я его знаю и вряд ли забуду. Непонятно почему я оборачиваюсь в сторону магазина – сюрприз, сюрприз! Женщина выиграла: малышка прижимает к груди рождественскую елочку с таким видом, точно нашла сундук с сокровищами. Дребезжащая мелодия «Белого рождества» тает в воздухе.

Белл

Я выиграла. Марша поменяла конфеты на шкатулку и пришла в такой восторг от мелодии, что в порыве чувств заехала матери жестянкой в лицо – не успела та выйти из зоны прилета и подхватить ее на руки. Теперь я уже дома и перевожу дух.

В теории.

– Да, да, вот так. О, боже!

Я закатываю глаза, а звуки из комнаты соседки захлестывают всю гостиную. Опять. Это продолжается все время, пока я нахожусь дома, с очень короткими перерывами. Этого пилота она подцепила на службе – не знаю, чем их там кормят в «Британских авиалиниях», но явно чем-то способствующим выносливости. У меня давно бы отнялись ноги, вагина взмолилась бы о пощаде, и все мысли были бы об одном – спать, а они, судя по звукам, заходят на третий круг.

Звонит телефон. Взглянув на имя абонента, я закатываю глаза. Так и знала, что сегодня это случится. Пусть мне за тридцать, я живу отдельно и не спеша плетусь по жизни, но родители все еще пребывают в убеждении, что я а) по-прежнему ребенок, б) не обладаю механизмами решения проблем и взрослыми навыками, в) нуждаюсь в напоминаниях по любым поводам. Они бы напоминали мне о необходимости чистить зубы, но боятся любых форм сближения. Поэтому они нудят исключительно по поводу вещей, которые значимы для них.

– Привет, папа. Как дела?

Я отвечаю на звонок, а сама смотрю на экран ноутбука. На самом деле меня занимает Леонт, я обожаю финальную сцену пьесы – Взгляните, о королева, Утрата нашлась! – и потом, мне известно, почему звонит папа. Нужно сказать, что Утрате очень повезло с этим приемным семейством.

– Еще, еще, еще!

Шардоне из тех женщин, которые точно знают, чего хотят от жизни.

– Я не ожидал, что ты ответишь так быстро.

Это вместо привета.

– Угу…

Противоречить нет смысла. Пассивный нейтралитет – оптимальная тактика с родителями.

– У меня нет времени на болтовню. Я просто хотел напомнить про обед в пятницу, по случаю маминого дня рождения.

– Сейчас… сейчас… сейчас…

Шардоне орет и колотит в стену.

– Да, папа, я помню. Я буду. Как и обещала.

– А ты где? Звуки такие, точно там оргия.

– Не знаю, как звучит оргия. Придется поверить тебе на слово.

Я ухмыляюсь. Пожалуй, в чем-то родители правы: стоит услышать папин голос, и я начинаю вести себя, как подросток.

– Можешь смеяться, но когда я был моложе… «С широко закрытыми глазами» – это практически про меня. Я знаю, что такое сексуальные звуки.

Я кривлюсь и изображаю рвотный позыв.

– О, боже!

Раздается вопль, стена чуть не сотрясается.

– Гоооол!

О, блин. Только не это. Пилот явно футбольный фанат.

– Ага, я слышу это от тебя с двенадцати лет. И это по-прежнему шокирует.

– Другие были бы счастливы иметь таких прогрессивных родителей. А ты вечно всем недовольна. Послушай, я бы хотел обсудить с тобой вот еще что…

Самое лучшее – ничего не говорить. «Другие были бы счастливы иметь…» – одна из его коронных фраз, за которой следует короткий, но чувствительный удар ниже пояса. Многословного ответа он не требует.

– … это касается твоей мамы. Я подумал, тебе стоит напомнить, что она еще не оправилась, так что будет лучше, если мы не будем упоминать об этом.

Он это серьезно? Отец говорит мне не расстраивать маму? Я хватаю подушку, утыкаюсь в нее носом и скрежещу зубами. Телефон на громкой связи остается лежать на столе.

– Думаю, это возрастное, – продолжает он. Замечательно. Ты думаешь, что дальше плыть некуда, и тут на тебе! – И поскольку я знаю, что ты не очень… ну, эмоционально отзывчивая … у меня сейчас тоже момент непростой… – Да, потому что сейчас вся нация в курсе того, что мне известно с раннего детства – что мой отец может быть трижды национальным достоянием, но полный козел. Не говоря уже о том, что использовать в одной связке слова «у меня» и «тоже» ему категорически противопоказано. Он утратил это право много лет назад.

В долг не бери и взаймы не давай;

Легко и ссуду потерять и друга[3].

Второе декабря

Рори

Нужно ли говорить, что мне нравится проводить время с родителями? Мы давно не виделись, и я только сейчас понимаю, как мне этого не хватало. Вчера было замечательно: мы наелись до отвала, обменялись новостями, повспоминали детство – универ мы всегда опускаем, точно любое упоминание о том времени может вызвать катастрофический системный сбой, – и вдоволь посмеялись.

Мама, разумеется, долго говорила о том, как я отлично выгляжу, какой загорелый и что у меня, должно быть, нет отбоя от австралиек. Пока мне удалось проигнорировать ее намеки, но я знаю, что прямой допрос не за горами. Ненавижу обсуждать эту тему. Я люблю маму, но постоянные разговоры о том, что мне следует снова начать встречаться, меня раздражают. Я злюсь, чувствую себя непонятым и отчасти виноватым. Пусть мы с Джесс не стояли перед алтарем и не произносили супружеские клятвы – хотя это всегда было в планах, – но мы клялись в верности друг другу, делили одну постель, и ее мягкие, как шелк, волосы сплетались с моими. Джесс больше нет, но те клятвы не утратили силы, и нарушить их было бы бесчестно по отношению к узам, которые нас связывали, к пожизненным обязательствам, которые мы на себя взяли. Я знаю, что в моей жизни придет момент, когда я смогу двинуться дальше, не забывая о Джесс, но этот момент пока не наступил.

Утром мы с мамой и Дейвом приятно болтаем о том о сем, и тема Джесс и моего нежелания встречаться, к счастью, не на повестке дня. Сейчас нам нужно обсудить насущную проблему. Я люблю маму, но дело серьезное, и спустить его на тормозах я не намерен. Договориться не получится. Я должен быть сосредоточен и взять контроль в свои руки.

– Спасибо, мама, очень кстати. – Я пью чай, который она приготовила. – Нет, спасибо, печенья не нужно. Присядь, пожалуйста.

Она, разумеется, ставит на стол банку с печеньем и снимает крышку.

– Ну что, поговорим про слона в посудной лавке?

– Ты про папу? А что о нем говорить?

Она всегда называет Дейва «папой», хотя он мне отчим, и меня это абсолютно устраивает – он заслуживает этого гораздо больше, чем мой биологический отец, который ушел, когда я только родился. Но отшутиться маме не удастся, как бы широко она ни улыбалась.

– Послушай, я знаю, что разговор неприятный, и ты предпочла бы его избежать, но я люблю тебя и должен знать, что происходит.

– Я, конечно, очень рада, что ты здесь, но ты зря беспокоишься. Порой жизнь сдает нам плохие карты, и мы не можем это изменить. Но мы можем их правильно разыграть.

– Х-мм. – Верное замечание, но я приехал не для философствования. – Я договорился о консультации и считаю, что нам следует пойти туда вместе.

– Это ты молодец.

Дейв отодвигает стул и присоединяется к нам.

– В этом нет необходимости. У меня отличный врач по линии бесплатной медицинской помощи.

– Да, но это хороший специалист. Я навел справки, она проживает в Бристоле и является одним из ведущих онкологов в стране. Вот, посмотри.

Я передаю ей информацию о консультации, и мама быстро пробегает глазами.

– Она и есть мой врач. И нам не нужно платить огромные деньги, чтобы попасть к ней на прием. Я не верю в частную медицину, никогда не верила, и впредь не поверю, и считаю глупым платить за то, что могу получить бесплатно. Операция назначена на неделю перед Рождеством, и это меня абсолютно устраивает. Национальная