От Стамбула до Парижа - Кэролайн Коури Страница 3

Тишину пронзил плач. На секунду он умолк, а потом перешел в вопли.

– Вот! – воскликнула Лиз и плюхнула кусок торта на тарелку с недоеденным и не очень аппетитным бутербродом. – Даже пяти сраных минут не прошло!

Я посмотрела на Лиз, но она не собиралась вставать и брать Мэдди на руки. Не двигаясь, она смотрела широко распахнутыми, остекленевшими глазами в пустоту.

– Все хорошо, я помогу, – сказала я.

Я осторожно взяла Мэдди и повторила то, что делала до этого. Снова раздалось два характерных звука, и девочка закрыла глаза.

– Попробую ее подольше подержать, – сказала я.

Лиз кивнула, постепенно успокаиваясь.

– Уверена? У меня руки болят, если я ее долго держу. Вчера приходила патронажная сестра, сказала, она весит двенадцать фунтов. Та еще громила.

– Как-нибудь выдержу несколько минут с двенадцатью фунтами на руках. Я помню, как тащила тридцать, когда мы путешествовали, а автобус до вокзала в Загребе высадил нас аж за две мили до нужного места.

Лиз откинулась на спинку дивана.

– Боже, я помню! Ты ругалась на меня за то, что я неправильно расписание прочла, – она вдруг улыбнулась. – О, у меня есть идея!

– Какая?

Не ответив, Лиз пошлепала из зала в своих тапочках.

Мэдди заерзала, и я отняла ее от плеча, взяла на руки. Она что-то залепетала и посмотрела на меня своими большими голубыми глазами, и я почувствовала, как в груди образуется тугой узел. Так вот как это ощущается! Я откинула мысль подальше и стала качать малютку.

– Вот! – Лиз вдруг материализовалась в дверном проеме, помахала мне фотоальбомом с пальмами на обложке. – Пожалуйста, останься на подольше. Давай просмотрим альбом? Будет весело! Мы сто лет его не открывали!

Я знала и что в этом альбоме, и что у нее хранится еще три таких. В них содержались фотографии с нашей поездки, в которую мы отправились после выпускного. Это было четырнадцать лет назад.

Я взглянула на настенные часы. Пять тридцать.

– Лиз, я бы с удовольствием, но у меня сегодня ужин с Чарли, помнишь?

– Боже, точно, – подруга сразу погрустнела и прижала альбом к груди. – Просто… – она закусила нижнюю губу, и ее голос опустился до полушепота, – я очень не хочу сейчас оставаться одна.

Я посмотрела на умоляющее лицо Лиз и села обратно на диван.

– Один альбом, и не больше.

Мы перелистнули последнюю страницу нашего четвертого альбома, не прекращая обмениваться воспоминаниями о наших безумных приключениях. Глаза Лиз начали слипаться. Мэдди заворочалась в колыбели и громко, надрывно заплакала, совсем как до этого. Еще немного, и плач перейдет в вопли.

– Может, она есть хочет, – сказала подруга. Как только Мэдди оказалась у ее груди, Лиз поморщилась и прикрыла глаза.

– Больно?

– Это из-за мастита, он все никак не пройдет. Доктор прописал мне антибиотики, но они еще не помогли. Ну, давай же, – умоляла Лиз, пытаясь вложить сосок в рот Мэдди. – Нет, не туда, а сюда!

Она тяжело вздохнула.

– Пока я не ушла, тебе принести что-нибудь? – спросила я.

– Было бы прекрасно. Можно мне большой стакан воды?

С кухни я услышала, как Мэдди снова зарыдала. Когда я вернулась, Лиз сидела на диване, закрыв лицо руками. Ее плечи тряслись. Мэдди лежала в колыбели и размахивала ручками и ножками.

– Что случилось?

Лиз подняла голову. Ее глаза блестели от слез, и смотрела она так, будто окончательно сдалась.

– Почему она не может просто сказать мне, чего она хочет?

Я поставила стакан на стол и стала качать колыбель. Плач постепенно утих. Уж очень подозрительно просто у меня это получилось… Мне нельзя чувствовать удовлетворение от того, что у меня одной получается ее успокоить.

– Я… Я не могу… – Лиз стала хватать ртом воздух.

– Лиз, все хорошо. Держи, – я схватила бумажный пакет со стола и вытряхнула из него крошки. – Подыши сюда.

Пакет стал быстро надуваться и сдуваться. Лиз схватилась за края так отчаянно, что я испугалась, что он сейчас порвется. Вдох, выдох, вдох, выдох. Дыхание Лиз постепенно выровнялось и вернулось к нормальному. Она убрала пакет.

– Эбс, я боюсь, – наконец сказала она. – Сегодня утром я всерьез подумывала выйти из квартиры и оставить Мэдди одну. Я знала, что ты запереживаешь и приедешь сюда. Где запасной ключ, ты знаешь. Я хотела просто сесть в машину и уехать, хотя у меня и прав‑то нет! – она выдала что-то, похожее на невеселый смешок. Ее ореховые глаза снова наполнились слезами.

Я взяла Лиз за руку.

– Слушай, Лиз, я в этом не знаток… Тебе нужно с кем-то поговорить. С терапевтом или с мамой…

– Ни за что не буду ей звонить, – подруга яростно замотала головой. – У меня все хорошо.

Она вяло улыбнулась.

– Просто скучаю по Мэри. Мама мне сейчас ничем не поможет, только приедет и перетянет одеяло на себя. Это так, единичный случай, – добавила она, взяв в руки бумажный пакет. – Это ж младенец, чтоб его. Послеродовая депрессия, все такое. Все в порядке, Эбс. Скоро и твоя очередь наступит, сама убедишься.

– Нет, спасибо, я ценю свой сон.

Мэдди что-то пробулькала в кроватке, будто знала, что ответ был неискренним.

– Она даже не спит, – сказала Лиз, зевнув. – Может, она хочет покататься в своей коляске. Мы весь день дома сидим, а сейчас уже темно.

Она пригладила волосики на голове Мэдди и широко распахнула глаза, будто пытаясь бороться с одолевающим ее сном.

– Хочешь, я возьму ее на небольшую прогулку, а ты пока подремлешь? Сразу лучше станет.

– Серьезно? Ты не против? А как же ужин с Чарли?

Я снова посмотрела на настенные часы. Шесть тридцать. Никак не успеваю вернуться домой на Бейкер-стрит, переодеться в новое платье и добраться до Пикадилли. С другой стороны, я могу прогуляться с Мэдди, переодеться здесь, а после ужина еще и поработать.

– Он не будет возражать, если я немного припоздаю. Можно я у тебя схожу в душ и возьму что-нибудь из твоей одежды и макияжа?

– Конечно, бери что хочешь.

С виду Мэдди почти сразу задремала, и я пошла обратно к дому Лиз. В гостиной приглушила свет и сняла капюшон с коляски.

По лестнице я поднималась на цыпочках, замирая каждый раз, как скрипела половица под ковром. Я дошла до спальни Лиз, чтобы