Унесенные ветром. Любовь в Голливуде - Шарлотта Леонард Страница 3

«Как забавно», – нередко думала Вивиан, ведь внешне муж напоминал ей ее любимого актера Лесли Говарда: высокого, стройного и элегантного джентльмена с залысинами.

Несомненно, это было одной из причин, по которой она влюбилась в Ли и быстро вышла за него замуж. Иногда ей казалось, что она поступила опрометчиво. Конечно, Ли был внимательным мужчиной с очень хорошими манерами. К тому же он любил ее и во всем остальном старался исполнять ее желания. Он просто не понимал дикой стороны ее характера – той стороны, которая подталкивала ее выступать на сцене и развлекать людей.

Пока она не убедит мужа снова разрешить ей брать уроки актерского мастерства, ей остается лишь одно: ходить в театр в качестве зрительницы, восхищаться актерами, в какой-то степени им завидовать и учиться у них.

– В театре «Лирика» ставят «Королевскую семью». – Вивиан посмотрела в зеркало, чтобы понаблюдать за реакцией Ли. – Давай сходим?

Она прочла критическую статью, автор которой восхвалял ранее неизвестного ей актера Лоренса Оливье в роли Тони Кавендиша.

– Дорогая, – она увидела, как Ли скривился, – ты же знаешь: легкая муза мне не по душе. Хочешь развлечься – сходи с кем-нибудь из подруг или с Освальдом.

Сходи с Освальдом Фрюэном – так часто отвечал Ли, когда Вивиан хотелось в театр. Освальд был другом семьи, и Вивиан была уверена, что он в нее немного влюблен. Однако, будучи настоящим джентльменом, Фрюэн не позволял себе даже намеков. Вместо этого он всегда с радостью составлял Вивиан компанию.

– Но мне хочется заняться чем-то вместе с тобой. – Вивиан провела мягкой расческой по волосам и повернулась к мужу. – Ли, я тебя люблю, но еще я люблю театр. Пожалуйста, не недооценивай мою страсть к этому искусству.

Приподнявшись в постели, Ли отложил книгу в сторону и улыбнулся ей.

– Дорогая, раз тебе это так важно, давай сходим вместе.

Иногда он бывал очень снисходительным. Ей захотелось топнуть ножкой, чтобы донести до него, сколько для нее значит сцена, но тогда она покажется обиженным ребенком, который во что бы то ни стало хочет добиться своего. Поэтому Вивиан снова повернулась к зеркалу, сто раз провела по волосам расческой и нанесла крем на руки и лицо. Она с грустью посмотрела на огромные ладони, которые так не подходили к ее нежному облику. Вивиан любила в себе все, кроме рук, и жалела, что не было никакой возможности их уменьшить.

Улегшись в постель рядом с Ли, она тихо вздохнула и потянулась за Times. Но в голове без конца крутились мысли, и она так и не смогла сосредоточиться на мудреном кроссворде. Вместо этого Вивиан взяла с тумбочки книгу – «Грозовой перевал», один из своих любимых романов. Она отождествляла себя с Кэтрин, неукротимой героиней, и надеялась получить ее роль, если книгу когда-то решат экранизировать. Однако для этого ей нужно было вернуться к занятиям.

Вивиан лихорадочно обдумывала, что могло приблизить ее к цели. Она сходит на «Королевскую семью», но не со старым добрым Освальдом, а с Бэрил Сэмсон, подругой по театральной школе. Разумно поддерживать связь с давними знакомыми – к тому же Бэрил была приятной собеседницей. От этой мысли у Вивиан поднялось настроение. Она поцеловала Ли, а затем погасила свет со своей стороны постели. Оставалось надеяться, что у Бэрил найдется для нее время.

– Спасибо, дорогой. – Вивиан взяла под руку Освальда Фрюэна. – Без тебя я бы пропала.

Это и вправду было так, потому что времени у Бэрил не оказалось, а пойти в театр одна Вивиан не осмеливалась. Ли был терпим к ее прихотям, однако существуют четкие границы, нарушать которые ей нельзя.

– А что ставят? – Освальд больше интересовался политикой и военно-морским флотом, но тем не менее всегда был готов сходить с Вивиан на спектакль или выставку. – Надеюсь, не Шекспира. Он для меня сложноват.

– Тебе точно понравится. – Вивиан положила голову ему на плечо. – Пьесу поставил Ноэл Кауард, а написали Джордж Кауфман и Эдна Фербер.

– Ясно. О чем там?

– О семье актеров и невзгодах, настигающих их на сцене и не только.

Освальд провел Вивиан к их местам. Он бы предпочел сидеть в ложе, но Вивиан желала быть как можно ближе к сцене. Ей хотелось почувствовать запах меловой пыли, услышать шелест костюмов, полюбоваться гримом.

Когда поднялся красный бархатный занавес, сердце ее затрепетало. Неважно, что думал Ли: это был ее мир, и здесь она чувствовала себя как дома.

Пьеса ей понравилась: смотреть было увлекательно, хоть в ней и не было ничего особенного – во всяком случае до того момента, когда перед публикой появился Тони Кавендиш, воплощенный Лоренсом Оливье. Он с невероятной энергией выскочил на сцену, принялся закатывать глаза, сновать туда-сюда и привлек внимание всех зрителей. В том числе и Вивиан. Она позабыла обо всем вокруг, перестала слышать, что говорили другие актеры, и глядела лишь на него – на Лоренса Оливье.

Он был невысоким, довольно худым и носил густые усы, которые обычно не нравились Вивиан, но на нем смотрелись просто божественно. Девушка сцепила руки и поднесла их ко рту, чтобы не закричать от восторга.

Повернувшись к публике, актер посмотрел на зрителей, и Вивиан могла поклясться, что на ней он задержал взгляд дольше, чем на остальных. Сердце колотилось так быстро, будто она запыхалась от бега, словно оно было готово выпрыгнуть из груди и броситься к ногам Лоренса Оливье. При этом девушка отлично знала, что актеров от зрителей отделяет невидимая стена света. И все же она чувствовала на себе его взгляд, словно ласкавший ее кожу.

– Мне очень понравилось.

Голос Освальда вывел Вивиан из транса. Она даже не заметила, что спектакль закончился, друг забрал ее пальто из гардероба и они уже вышли из здания, чтобы поехать домой. Нет! Она хотела не к Ли, а в гримерную к Лоренсу Оливье, чтобы поздравить его с блестящим выступлением.

Голос разума с трудом убедил ее сесть в такси с Освальдом и познакомиться с Оливье в другой день. Да, ей непременно нужно снова его увидеть!

– Чего-то невероятного ты мне и не обещала, – сказала Бэрил Вивиан во время антракта. – Ее подруга отпила глоток шампанского и огляделась в надежде увидеть кого-то из знакомых. Лондонские театралы встречались на премьерах, юбилеях, а иногда и на