Порочная красота - Кэти Роберт Страница 31

Всего канатов три, и я спешу к тому, что посередине. Руки и ноги яростно протестуют, но я переживала такую боль бессчетное количество раз. Быть гимнасткой больно, но не больнее, чем расти в доме моего отца. На самом деле я всю жизнь готовилась к этому моменту.

Начинаю карабкаться по канату, борясь с силой притяжения и собственной слабостью. Преодолеваю половину подъема, когда противник, которого оглушила Аталанта, встает на ноги и смотрит наверх. Из-за черной маски мне не видно его лица, но я чувствую, как мы встречаемся взглядами. Он, слегка пошатываясь, идет к моему канату.

– Нет, – шепчу я.

Я не для того столько прошла, чтобы проиграть.

Борюсь со своими измученными мышцами, борюсь с гравитацией, чтобы поднять свое тело еще на несколько сантиметров. Этого недостаточно. Противник слишком высокий. Он берется за конец каната и, прыгнув, хватает меня за щиколотку. От его прикосновения я чуть не падаю вниз. Сползаю на несколько сантиметров с визгом, который тонет в крике толпы. Еще рывок – и я срываюсь с каната.

Падаю на платформу лицом вниз. Больно. Черт, как же больно. Но если останусь лежать, меня исключат. Кое-как поднимаюсь на ноги, а арена бешено вращается вокруг меня. Толпа ревет, словно дикий зверь, жаждущий крови. Они хотят увидеть мое поражение. Все хотят этого.

С другой стороны каната человек Афины тоже поднимается. Кажется, он все еще нетвердо стоит на ногах, но если он хоть чем-то похож на Ахиллеса и Патрокла, оттого не станет менее опасным. У меня будет только один шанс.

Не думаю обо всем, что может пойти не так. На это нет времени. Делаю два быстрых шага и, прыгнув, хватаюсь за канат. Он слишком тяжелый, чтобы сильно раскачиваться, но такая скорость движения играет в мою пользу. Я успеваю выпрямить ноги, как раз когда мои ступни ударяют врага в грудь. От силы удара чуть не срываюсь с каната, но противник летит с платформы.

У меня нет времени наслаждаться победой. Пока не одержала ее. Черт, я еще не прошла и первое испытание. Бросаю взгляд на часы, и во мне поднимается паника. Если упаду снова, другого шанса не будет.

Страх придает мне сил. Лезу наверх, перебирая руками со скоростью, которую сочла бы невозможной. На этот раз я без чьей-либо помощи добираюсь до последней платформы и залезаю на нее. Смотрю на часы и не осмеливаюсь поверить. Я смогла. Я здесь.

Прошла первое испытание.

«Ты сделала это не сама. Тебе потребовалась помощь, и все видели, что ты недостаточно сильна».

Голос похож на отцовский. Содрогаюсь, в груди щемит, а в горле образуется ком. Неважно, что мне потребовалась помощь. Не позволю, чтобы это имело значение, даже если в следующий раз придется превзойти саму себя.

Важно лишь, что я прошла это испытание.

Я потягиваюсь и концентрируюсь на дыхании, несмотря на боль в теле. Проще сосредоточиться на нем, чем на бушующих внутри эмоциях. Заставляю себя оглядеться, чтобы понять, кто собрался вокруг меня на платформе. Аталанта стоит неподалеку, почти не запыхавшись. С третьего маршрута осталось десять человек, среди которых Гектор, Парис, два чужака… и Ахиллес с Патроклом.

Я невольно сосредотачиваю внимание на последних. Конечно, они прошли. Сомневаюсь, что им нужна была помощь. И, что раздражает больше: оба покрылись легкой испариной, и от этого выглядят еще привлекательнее. Предательская дрожь пронзает мое тело, и я заставляю себя отвести взгляд.

До этого момента я старалась не думать о том, что произошло вчера. Не могу поверить, что все настолько вышло из-под контроля. Я бы ни за что не переспала с Ахиллесом, если бы не сходила с ума из-за событий последних дней. Если бы он не закинул меня на плечо, будто я в самом деле принцесса, которую рыцарь-победитель повстречал и унес из безопасной башни. Если бы он не предоставил мне себя в качестве идеальной мишени. Того, на кого можно выплеснуть все эмоции, не беспокоясь о последствиях. Сомневаюсь, что смогу причинить боль этому мужчине, будь то эмоциональную или физическую.

Возможно, он был не самым безопасным вариантом для выплеска эмоции, но не могу отрицать, что в то же время он был безупречен. Он принимал мои удары и позволял провоцировать его делать то, чего мы оба хотели. Трахнуть, будто он меня ненавидел. Только… казалось, все было не совсем так.

Знаю, каково заниматься сексом с тем, кто тебя ненавидит. Парис показал мне это под конец наших отношений. Он намеренно причинял мне боль. Не физическую, разумеется. Он же джентльмен. Но он лил яд мне в уши, когда я была наиболее уязвима, а мои границы не так сильны, как обычно.

«Боги, Елена, если не собираешься делать как надо, можешь уйти, и я все сделаю сам».

«Жаль, что ты не кончила, милая. Тебе чертовски сложно угодить».

«Ты все время ведешь себя так, будто проблема во мне. Ты никогда не думала, что ты единственная, у кого проблемы в этих отношениях?»

Даже когда Ахиллес вертел мной, даже когда рычал на меня, я все равно чувствовала себя в безопасности. Мне не нужно было беспокоиться, что меня назовут эгоистичной сукой, когда я стремлюсь к собственному удовольствию. Ахиллес принял это как факт. Более того, он позаботился, чтобы мне было хорошо. Оргазм не был притворным, и он не оставил меня достигать его самой. Он не вел себя так, будто ему в тягость побеспокоиться, чтобы мы оба хорошо провели время, пусть даже мы переспали из ненависти друг к другу.

А после? Что ж, об этом не могу думать слишком много. Мне следует ненавидеть Ахиллеса. Он стоит между мной и тем, чего хочу сильнее всего на свете. Не могу позволить себе относиться к нему теплее.

Патрокл смотрит на меня, и едва мы встречаемся взглядами, во мне зарождается чувство вины. Секс с Ахиллесом сам по себе мог быть ошибкой, но я невольно чувствую себя особенно плохо оттого, что в это оказался замешан Патрокл. Сначала я флиртовала с ним, а потом переспала с его парнем. Неважно, что у них открытые отношения. Я поступила дерьмово.

Однако сейчас не время думать об этом. Афина поднимает руки, вновь призывая к тишине.

– Поздравляем