Неидеальная страсть - Роберто Лапид Страница 31

– Как вам хорошо известно, я занимался своим бизнесом, как и многие другие, в том числе французы, американцы и русские. Кто бы мог подумать в начале 1930-х, что Европа снова погрузится в подобную войну и что Гитлер приведет свой народ к нынешней ситуации? Если бы я обладал способностью предсказывать будущее, то никогда не дал бы ни одного патрона ни Гитлеру, ни Франко, ни Муссолини.

На самом деле он, конечно, предчувствовал то, что могло произойти. Да, Фриц заключал сделки на продажу оружия, но и выступал при этом против гитлеровского режима. В Австрии он исчерпал все возможности в попытке уберечь часть Европы от нацистского завоевания.

Перон был весьма искусен. Он вел игру с обеими воюющими сторонами и при этом давал Фрицу огромные возможности. А Фриц в очередной раз благодаря своим способностям оказался вхож в высшие эшелоны власти и мир крупного бизнеса. Смог диверсифицировать свое производство и найти возможности для его дальнейшего расширения. Перон вручил ему аргентинский паспорт и пригласил еще на одну встречу, которую назвал особенной. Невероятно, но Фриц Мандль стал гражданином Аргентины.

В тот же вечер он явился по адресу, который дал ему Перон, – в большой дом на окраине, недалеко от военных казарм Кампо-де-Майо. Там собралось около двадцати человек, в основном военные из Группы Объединенных Офицеров, сокращенно ГОО.

За ужином разговор вращался вокруг национальной политики и войны в Европе. Мандль уловил восхищение присутствующих некоторыми особенностями фашизма и нацизма, а также их отвращение к коммунизму. Перон еще и выдвинул теорию: присутствующие должны оказывать содействие рабочему классу, увеличивать зарплаты и укреплять профсоюзы, чтобы добиться народной поддержки и не допустить, таким образом, выхода коммунистов на сцену. Когда Фриц попросил сло́ва, к нему внимательно прислушались.

– Полковник Перон, полагаю, вы сознаете, насколько целесообразно для Аргентины сохранять нейтралитет в европейской войне.

– Конечно, Фриц. На самом деле мы заигрываем с обеими сторонами и берем у каждой то, что нам нужно. В настоящее время мы – привилегированные поставщики продовольствия как для Европы, так и для Америки.

Этот клан был заинтересован в создании мощного промышленного потенциала страны, поэтому присутствие Фрица было для его представителей чрезвычайно важным. Планы казались амбициозными, но реальными, поскольку мировой конфликт предоставил аргентинцам неожиданные финансовые возможности.

Ум Фрица работал быстро, он раздавал советы и идеи, а также высказал предложения по производству оружия, по военно-морским компаниям, инфраструктурным работам, сельскому хозяйству и деятельности банков. Перон отметил его как деятеля, способного внести наибольший вклад в промышленное развитие Аргентины.

Поздно вечером Фриц вернулся в свою квартиру. Он устал, суета последних дней утомила его. Когда экономка открыла дверь, он увидел на обеденном столе непрочитанные газеты: «Вашингтон пост», «Коррьере делла Сера» и «Пренса». Устроившись в кресле, он включил торшер и начал их перелистывать, покуривая сигару и попивая «Джонни Уокер».

На странице, посвященной досугу, он наткнулся на довольно крупную фотографию: Хеди была запечатлена во всем своем великолепии, в блестящем вечернем платье и норковом палантине. Заголовок гласил: «Хеди Ламарр, чувственная богиня Голливуда, представляет новый фильм». Она в упор смотрела на него.

Фриц все еще испытывал боль, он любил эту женщину, скучал по ее телу, по ее присутствию, по ее свободному и бодрому духу, хотя именно эти качества подтолкнули его к предосудительному поведению. Он не брал вину на себя, это ни к чему не привело бы, а делал то, что подсказывал ему инстинкт – вопреки самому себе. Фриц знал, что действует под влиянием эмоций, а затем включает разум, чтобы найти для себя оправдание, – так поступают все смертные.

32

Не бывает великого таланта без великой воли.

Оноре де Бальзак

Лос-Анджелес, март 1942 г.

Вход в студию «Метро» на Вашингтон-бульваре напоминал декорации к какому-нибудь фильму. Арка пыталась изобразить значимость и гламур продюсерской компании, но, вступив на территорию, можно было видеть только огромные корабли, выстроенные в линию. На киноиндустрию слаженно работали столярные и малярные цехи, съемочные площадки, швейные мастерские, склады и кухни. В то время «Метро-Голдвин-Майер» была, несомненно, самой мощной кинокомпанией Голливуда.

Хеди вошла в студию номер 28, чтобы начать съемки фильма «Белый груз», в котором она играла вместе с Уолтером Пиджоном. Это была ее третья по счету картина в текущем году. Режиссер Ричард Торп снял крупным планом каждую часть ее тела, заявив Хеди, что эротизм, который источает ее кожа, необходимо воспроизвести на экране именно через такую близость объектива.

Джон Уэйн и Джон Кэрродин, облаченные в фальшивую военную униформу, глазели на нее в перерыве между съемками киноленты «Снова вместе в Париже». Они тихо обсуждали влияние, которое Хеди оказывает на окружающих. Если с экрана ее привлекательность была очевидна, то вживую Хеди просто завораживала. А она старалась получать удовольствие от того, чем занималась, и иногда начинала говорить на французском, немецком или испанском языках, вызывая недовольство коллег и продюсеров. В ответ Хеди лишь улыбалась, и ее красота покоряла съемочную площадку, заставляя всех присутствующих избавиться от плохого настроения, которое могли вызвать ее шутки.

По окончании съемочного дня она отправилась в отведенный ей трейлер. Заглянула, чтобы не забыть там свои тетради. Во время каждого перерыва Хеди пользовалась возможностью продвинуться в занятиях математикой, и ей стоило усилий, чтобы желание вернуться к формулам не отвлекало от участия в съемках. Затем автомобиль отвез ее в фотоателье, где нужно было позировать для нескольких рекламных снимков, а также для портретов, предназначенных поклонникам.

Слава в Голливуде – мекке кинематографа – обеспечивала множество привилегий и возвышала самолюбие актеров, вознесенных обожанием публики на недосягаемый пьедестал. Однако это влекло за собой и некоторые неудобства: Хеди больше не могла свободно передвигаться, не подвергаясь преследованиям своих фанатов, а чтобы посетить шоу или ресторан, следовало соблюдать некоторые меры предосторожности.

Ей приходилось также заботиться о взаимоотношениях с публикой, контролировать свои слова и поступки. Репортеры постоянно были начеку, дежурили у мест, посещаемых актерами, чтобы сфотографировать знаменитость или добиться краткого заявления. Это было частью игры на принадлежность к элите кино, магия которого превращала его главных героев в полубогов. Хеди старалась вести себя разумно, оказавшись в месте для избранных, и хотела развлекаться, не привлекая внимания, поэтому наркотики, алкоголь и безумные выходки были очень далеки от ее интересов.

К тому же ее уважали окружающие, и не только за красоту. В отличие от некоторых капризных звезд, она весьма профессионально выполняла