Всё, что мы обрели - Элис Келлен Страница 32

я попытался показать ей, как крепко могу ее держать, потому что знала, что это всего лишь предлог. Она решительно взяла меня за руку и потянула к центру площадки. Она все еще была босиком. Как и я. Ее ноги приблизились к моим, и я не мог перестать смотреть на нее, как идиот, и думать обо всем, что она рассказала мне о своей жизни в Брисбене.

– Так у тебя было много парней?

– Достаточно. А разве не этого ты хотел, Аксель? – Она сделала оборот вокруг собственной оси, не отпуская мою руку.

Я прижал ее к себе и позволил своим пальцам скользить от ее талии к бедрам, которые двигались под звуки музыки. Ее глаза пронзили меня – и я захотел навсегда остаться в этом взгляде, под ее густыми ресницами.

– Что именно ты сказал? Дай-ка вспомнить… – Она приложила палец к губам.

– Не напрягайся, я прекрасно помню.

– Так что же ты хочешь узнать?

– Что угодно.

Мы продолжали танцевать, как будто вокруг никого не было. И может быть, это алкоголь говорил за нее, но, несмотря на слова благодарности, которые она сказала мне за час до этого, в тот момент я увидел в ее глазах злость. А еще обиду и разочарование.

– Ты не помнишь ничего интересного?

– О парнях, с которыми была?

– Да.

– Нечего рассказывать.

– Тебе нравилось? – Я притянул ее ближе к себе. Черт, меня накрывали возбуждение, злость и ревность.

– Когда как. С кем-то больше, с кем-то меньше.

Мне пришлось приложить усилия, чтобы не отстать от песни, когда я стал представлять, как другие руки ласкают ее, а мой собственный голос просит ее жить, встречаться, трахаться, хотя в глубине души я хотел быть единственным, кто прикасается к ней.

– Ты всегда кончала?

Ее пальцы прижались к моей шее.

– Аксель, ты переходишь границу.

– Разве друзья не задают такие вопросы?

– Не порти сегодняшний вечер… – Это была почти мольба.

Я не хотел этого, поэтому закрыл рот и просто танцевал, смотрел на нее и чувствовал, как по моей коже бегут мурашки каждый раз, когда наши тела прижимаются друг к другу, двигаясь под музыку. Лея отпустила себя, закрыв глаза, раскованная и спокойная. Я улыбнулся, поняв, что, по крайней мере, мне удалось избавить ее от необходимости беспокойно ворочаться в кровати этой ночью. Поняв, что через несколько часов рассветет, я убедил ее пойти домой.

Мы вернулись в бар за сандалиями.

– Их нет! – возмущенно нахмурилась Лея.

– Погоди, я поищу.

Я надел свои, а ее попытался найти среди табуреток, на которых мы сидели, но Лея была права, их там и след простыл.

– Что теперь? – простонала она немного пьяно.

– Ходить босиком, как всегда, милая?

– Не называй меня так, – зашипела она. – А нам надо перейти грунтовую дорогу. Я поранюсь о камешки! – Она была такой смешной, сердясь и буяня.

– Я понесу тебя. Давай.

Она пошла за мной к пляжной набережной. Когда мы добрались до грунтового участка, который не был заасфальтирован, я наклонился и сказал ей забраться мне на спину.

– Ты шутишь? Я сейчас и дважды два не сложу.

– По-моему, это пять. Давай залезай!

– Это смешно! А вдруг нас увидят?

– С каких пор тебя волнует мнение других людей?

Этого было достаточно, чтобы Лея начала карабкаться на меня. Мне нравилось бросать ей вызов. Ей удалось забраться мне на спину, она обхватила меня ногами за талию и руками за шею, как обезьяна. Я выпрямился и пошел. Она зашевелилась.

– Блин, не делай так с ногой.

– Почему? – спросила она, смеясь.

– Ты меня чертовски щекочешь.

Лея разразилась смехом и снова погладила меня по боку – и мои ноги подкосились. Я засмеялся. Мы оба засмеялись одновременно, нарушив тишину ночи. И это был лучший звук в мире.

– Аксель, мы падаем! – крикнула она.

Я пытался удержать равновесие, но зашатался, и мы оказались на земле, лежали и смотрели в небо, продолжая смеяться неизвестно над чем. Я положил руку на живот и глубоко вздохнул, сумев перестать вести себя как ребенок, и повернул голову, чтобы посмотреть на нее.

– Я скучала по этому, – прошептала Лея.

– По моей замечательной компании?

Она снова рассмеялась и удовлетворенно вздохнула.

– По всему этому. Байрон-Бей. Его звезды. И ты тоже.

– Приятно знать, – ответил я с благодарностью.

– И твоя семья, запах моря.

– Тогда возвращайся. Оставайся здесь, – сказал я.

– Моя жизнь теперь там…

Ее слова выпнули меня в реальность.

Я медленно встал и взял ее за руки, чтобы подтянуть к себе. Не без усилий мне удалось взвалить ее на спину и нести до тех пор, пока дорога снова не стала асфальтированной. Я осторожно опустил ее на землю, и мы продолжили путь к хостелу. Как только мы достигли ступенек, я схватил ее за запястье.

– Ты забыла поцелуй на ночь.

Лея закатила глаза, но наклонилась, и на этот раз ее поцелуй был не просто поцелуем, а искренним поцелуем, который согрел мою щеку.

– Доброй ночи, Аксель.

52. Лея

Голова болела просто адски.

Не знаю как, но мне удалось встать с кровати и пойти в душ. Вода немного взбодрила меня, но в животе все еще бурлило. Проклятый Аксель и его способность убеждать меня в мгновение ока, не думая о последствиях, например, что у меня будет ужасный день или что я встречусь с братом и Бегой у Нгуенов на обеде в полдень.

У меня даже не было времени нервничать, потому что я проспала так долго, что, едва приведя себя в порядок и распутав волосы, выскочила на улицу и за пару минут добежала до центральной части Байрон-Бей. Я пришла последней.

Сглотнув слюну, я ступила на порог дома Нгуенов. Не знаю, то ли от похмелья, то ли оттого, что они собрались здесь спустя три года, но, когда Оливер встал и подошел обнять меня, я уткнулась ему в грудь, чтобы никто не увидел слезы на моих глазах. Ненавидела быть такой эмоциональной и не иметь возможности притворяться, но… мы были семьей, мы были связаны друг с другом, и чувство, охватившее меня, когда я застала их всех за столом, согревало и успокаивало.

– Всегда такая соня, малышка, – пошутил мой брат.

– Неправда! – запротестовала я. – Я поздно легла спать.

Я поприветствовала всех, когда они встали, начиная с Беги и заканчивая Акселем, который подошел последним и нежно поцеловал меня в щеку.

Затем я заняла свое обычное место. Рядом с ним. И перед своим братом. Пока Джорджия расставляла тарелки и кричала всем нам, чтобы мы накладывали побольше еды, я думала, что встреча, вероятно, неловкая, ведь это был первый раз, когда мы с Акселем делили пространство с моим братом, с тех пор как он узнал о нашей истории. Однако плечи Оливера не были напряжены, и я не видела, чтобы он барабанил пальцами по скатерти; он был спокоен, обхватывая одной рукой спинку стула Беги.

– Значит, ты не могла уснуть, – догадался он.

– Ты, должно быть, очень нервничаешь, – посмотрела на меня Бега.

Я кивнула, беря в руки рогалик. Меня не покидало чувство некой неловкости от того, что нахожусь рядом с Акселем на глазах у его семьи, моей семьи, нашей семьи. И если бы я не знала его так хорошо, то я бы подумала, что он, как всегда, невозмутим, но это было не так, потому что я чувствовала скованность в его движениях.

– Оливер, вопрос, который мы все сейчас задаем… – Аксель посмотрел на моего брата с озорной улыбкой, искривившей его губы. – Что ты соврал этой девушке, что она согласилась выйти за тебя замуж?

Даниель рассмеялся, несмотря на сердитый взгляд Джорджии, а Джастин подавил смех, помешивая свой салат. Оливер ответил на улыбку Акселя, и в этом жесте, в этом молчании, полном слов, понятных только им, было что-то такое, что тронуло меня.

– Черт, по правде говоря… Я до сих пор не знаю.

Бега подтолкнула его и нежно посмотрела.

– Он милее, чем кажется, – сказала она.

– Я знаю. Очень милый. – Аксель проглотил кусочек, который только что положил в рот. – Хочешь, расскажу тебе истории из его детства?