Кофейный краш - Чэнь Хуэйцзюнь Страница 32

Мои слова прозвучали убедительно, не зря я готовился к этому разговору, но Синъянь почему-то посмотрела на меня ошарашенно:

– Какой же ты чудной, и подарки у тебя ужасно странные.

Но в конце концов она взяла все вещи, и я вздохнул про себя с облегчением. Мы пошли в парк и сели на скамейку, и тогда, стараясь звучать как можно непринужденнее, я спросил:

– Чжисюань… он хорошо к тебе относится?

– А как же, прекрасно.

Стоило мне упомянуть Чжисюаня, как у Синъянь сразу огонек в глазах вспыхнул.

– Вы вместе уже пару недель вроде как.

– Если точнее, две недели и три дня.

Значит, она тоже считает. Я ведь прекрасно знал, что семнадцать дней назад, в среду вечером, Синъянь приняла предложение Чжисюаня, выбрав свою судьбу.

– Он на тебя иногда сердится?

– С какой стати? У Чжисюаня характер замечательный, лучше, чем у меня.

– А он в тебя ничем не бросался?

– Плюшевый медвежонок или другие игрушки не в счет? – подмигнула она.

– Он же с тобой заигрывает. – Я с жалостью посмотрел на нее. – А бывает, что Чжисюань стукнет кулаком о стену или со всей дури хлопнет дверью?

– Ну он же не больной, с чего бы это ему махать кулаками?

– А тебя не ругает? Не бьет?

Синъянь стукнула меня по голове:

– У тебя все дома? Тебе так хочется, чтобы Чжисюань ругал и бил меня?

Застонав, я почесал голову, но она сказала, что я это заслужил.

– Чжисюань прекрасно ко мне относится, заботится обо мне, сама доброта! По сравнению с ним я легкомысленная, часто забываю о его чувствах. Если принять Чжисюаня за эталон идеального парня и дать ему сто баллов, то я получила бы только сорок как его девушка, даже до удовлетворительной оценки не дотянула бы.

– А если бы ты оценивала меня, по-любому вышло бы больше ста, – на полном серьезе выдал я.

– Жульничая? – засмеялась Синъянь.

Мне было не до смеха, я даже отвел взгляд.

– А если, просто гипотетически, если в один прекрасный день Чжисюань тебя ударит, что ты сделаешь?

– Если такой день действительно настанет, тогда я расстанусь с ним. Ведь если ударил один раз, то ударит снова, еще много-много раз. Но твой гипотетический вопрос просто не имеет смысла, потому что Чжисюань не такой человек и этого никогда не произойдет.

Я печально поглядел на Синъянь, ведь она не догадывалась об опасности, которая ее поджидала. Я решил, что больше спрашивать не буду, ни к чему хорошему это не приведет. Главное, что она счастлива в данный момент.

Зазвонил телефон, Синъянь встала и отошла в сторону, чтобы ответить. Глядя на ее милую улыбку, не имеющую ко мне никакого отношения, я все равно сказал себе, что должен быть рад за нее.

Не знаю, но почему-то на душе было паршиво.

Поговорив по телефону, она вернулась.

– Чжисюань сейчас приедет и отвезет меня на ужин, хочешь с нами вместе?

– Не-а, не буду мешать.

В глубине души я знал, что кто-кто, а Чжисюань точно не горит желанием меня видеть.

25

Я поискал в интернете и нашел кучу всего об агрессии. Судя по всему, напрашивался следующий вывод: если оказался лицом к лицу с кем-то, кто может быть агрессивным по отношению к тебе, то сидеть и бездействовать смерти подобно. Единственная защита в самообороне.

В общем, я походил по секциям дзюдо, набрал рекламных флаеров и принес их Синъянь.

Она оглядела меня, словно видела в первый раз, выражение лица у нее было странное:

– Ты хочешь заниматься дзюдо?

– Да не я, а мы вдвоем. Хочешь вместе пойти? Вдвоем будет дешевле, со скидкой.

– Нет, мне не интересно.

– Интерес – дело наживное. Подумай сама, если будем вместе заниматься дзюдо, ты сможешь отрабатывать на мне удары, это же клево? – искушал я ее.

Она слушала, слушала и вдруг захохотала, а как отсмеялась, сказала, что вынуждена мне отказать, даже не побоялась меня огорчить.

Ну, раз она не хочет, я решил, что буду заниматься сам. Навыки боевых искусств не помешают, только так и можно научиться самообороне, и тогда удастся помочь тому, кому нужна защита.

На первом занятии я был мальчиком для битья – это когда на тебе отрабатывают приемы. Тренер, демонстрируя остальным ученикам разные приемы, все время спрашивал:

– Ну как, не больно?

Я, скрипя зубами, отвечал, что не больно, а про себя ругал его вовсю. Тренер похвалил меня, назвал настоящим мужчиной, подающим надежды юношей, но стал и дальше отрабатывать на мне приемы.

К вечеру у меня руки-ноги болели так, что я не мог сесть на мотоцикл. Тренер почувствовал себя виноватым и сам повез меня домой.

В машине он попытался завести разговор:

– Почему решил заниматься дзюдо?

– Потому что хочу защитить одного человека, – выложил я как на духу.

Сказать правду – все равно что снять камень с души, сразу чувствуешь себя намного лучше. Тренер улыбнулся, но не стал расспрашивать. Тут мне за себя стало неловко, это ведь я сам виноват, что даже у тренера пропало любопытство.

– А почему вы решили открыть секцию дзюдо?

– Как и ты, хотел защитить одну девушку.

– Надо же, как мы с вами похожи!

– Все мужчины, понятное дело, хотят казаться крутыми, хотят стать героями и защитить девушку. Жаль только, что через полгода она ушла от меня.

– Почему?

– Сказала, что ей нужна не защита, а любовь. Ну а раз у меня тогда не вышло сделать так, чтобы она меня полюбила, значит, я потерпел неудачу?

Тренер выглядел теперь мрачнее, чем я, когда на мне отрабатывали приемы.

– И что, тренер, жалеете?

– Конечно нет! Секцию по дзюдо я открыл, вот теперь жду, когда она вернется ко мне.

– А до каких пор ждать?

– Пока не полюбит.

Голос его звучал страдальчески. А я вспомнил о незамужней тетушке. Она чувствовала себя свободной как ветер, для нее если любовь есть, то и хорошо, а если нет любви, тут уж ничего не поделаешь, сколько ни навязывайся.

Интересно, своим упорством тренер чего-нибудь добьется?

* * *

На другой день я появился в кофейне весь израненный, Синъянь пришла в ужас, бросилась меня расспрашивать о случившемся. Она глядела на меня с такой заботой, что мне страшно захотелось открыться ей: это ради тебя, все ради тебя.

Вздернув свой распухший подбородок, я бойко заявил:

– Хо-хо, у меня теперь знак отличия дзюдоиста, круто, да?

Услышав это, Синъянь рассмеялась,