Рок-звезда - Б. Б. Истон Страница 33

По крайней мере, Гансом.

17

«Пузырь любви?»

«Кокон любви?»

«Саван любви. О-о-о, точно. Это звучит макабрически, прямо как песни “Фантомной Конечности”».

Я было открыла рот, чтобы сказать Гансу, в чем таком мы тут парим, но тут же захихикала, потому что забыла, что хотела сказать.

– Чего смеешься? – прошептал он мне на ухо, еле слышно из-за рева костра и шума остальных накурившихся гостей.

– Сама не знаю! – хихикнула я в ответ, зарываясь лицом в его шею, скрытую под мягким капюшоном. – Просто мне очень хорошо.

– И мне, – прошептал Ганс, поворачиваясь ко мне лицом. Его низкий голос отрезонировал во мне, и, когда его губы коснулись моих, окружающая нас невидимая пелена мягких, щекочущих, пульсирующих электрических импульсов стала вдесятеро плотнее.

Когда язык Ганса, скользнув по моим губам, проник в рот, мне показалось, что все волосы у меня на голове встали дыбом. В моей голове не было ни одной мысли. Остались только чувства, и все они казались страшно важными. Потрясающими. Симбиотическими.

Мы не смогли бы подняться из этого шезлонга, даже если бы захотели. Мы с Гансом срослись в единое существо с восемью конечностями. Этакое восьмилапое чудище. От шеи до колен мы стали единым организмом, и нам было совершенно насрать, кто мог нас увидеть в таком виде.

Но вдруг шаткая конструкция из нейлона и металла затряслась под нами, словно от землетрясения. Я вцепилась в куртку Ганса, и тут откуда-то над нами послышался хохот. Посмотрев вверх, я увидела Трипа. Ухватившись за спинку нашего кресла, он смотрел на нас зрачками размером с блюдце и ухмылялся, как Чеширский Кот.

– Давай, любовничек, время играть. Нам надо закончить дотемна, чтобы соседи снова не вызвали полицию. Суй член в штаны и давай, поднимай жопу, – Трип потрепал Ганса по голове и пошел в сторону патио Стивена, где их уже ждали Луис с Бейкером.

Я выпятила губу и посмотрела на Ганса.

– Нет, не уходи. Мы соединены навсегда.

Ганс улыбнулся, излучая теплый свет из своих расширенных джинсовых глаз.

– Навсегда, – прошептал он мне в губы.

– Навсегда, – просияла я в ответ.

– Ганзель Гретель Оппенгеймер! Тащи сюда свою сексуальную задницу!

– Мне надо идти, детка.

– Постой. Разве ты можешь играть на экстази? – я посмотрела туда, где он должен был стоять, справа от микрофона Трипа.

– Еще как. Это потрясно. Я могу вообще ни о чем не думать. Я только играю.

– Ладно. Наверно, тебе надо идти, – надулась я. – Но я буду скучать.

– А я еще больше.

– Засранец, не заставляй меня тащить тебя!

Поднявшись, Ганс опустил меня в опустевшее кресло у огня, которое мы так хорошо делили на двоих. Этим летом Стивен пытался построить у себя во дворе площадку для скейта, но что-то пошло не так. Очевидно, для хорошей площадки нужно что-то большее, чем чертова куча досок и несколько гвоздей. Так что, несколько раз отбив себе задницу, Стивен разозлился, разломал все это и устроил костер.

Не слишком по-взрослому, зато отличный повод для вечеринки.

Дева-Гот подволокла свой шезлонг поближе к моему.

– Вы двое такие милые, – как всегда, напрямую заявила она.

– Ты тоже дико милая, – сказала я, дергая ее за длинную косичку, как у Венсдей Адамс.

Дева-Гот закатила глаза, но я видела, что она готова улыбнуться.

– Он всегда такой милый, да? – спросила она, глядя, как ребята налаживают инструменты.

– М-м-м-м-хм-м-м, – мечтательно промычала я. – Всегда.

– Боже мой, так это первый раз, что вы с ним вдвоем накатили?

– М-м-м-м-м-хм-м, – снова промычала я, улыбаясь своему любимому через лужайку.

– Ты, на хрен, такая счастливая, – пожаловалась Дева-Гот, кладя голову мне на плечо. Я почувствовала, как скрипят ее зубы. – А Стивен такой козел. Иногда экстази – единственное, что удерживает меня, чтобы не оторвать ему член и не вышвырнуть из окна машины.

Я рассмеялась немного сильней, чем нужно, и прижалась к ней головой. Было так здорово снова поговорить с ней. По-моему, это была самая долгая наша беседа с тех пор, как она начала встречаться со Стивеном.

– А где он? – спросила я. – Вы же обычно всегда вместе.

– Он в доме, готовит Мэдди ужин.

– А Мэдди тут? – поднявшись, я посмотрела на Викторию.

– Ага. Эта шлюха, ее мать, час назад привезла ее без всякого предупреждения.

– Я что, сижу тут в отключке уже час?

Дева-Гот приподнялась и расхохоталась – ну насколько позволяла ее сухая, апатичная манера.

– Да ты в отключке уже, типа, часа два.

– Что, правда? Так вот почему мне так хочется писать, – захихикала я.

– Иди писай. И захвати мне пиво на обратном пути.

Кивнув, я чмокнула ее в бледную щеку. Потом поднялась на ватные ноги и, пошатываясь, побрела к дому. Группа настраивала инструменты, так что я беззвучно сказала Гансу, что иду в туалет и надеюсь вернуться к началу первой песни.

Он прислонил руку к уху и так же беззвучно ответил: «Что? Я тебя не слышу».

И мы оба рассмеялись, как идиоты.

Когда я через заднюю дверь зашла в кухню, я словно за одну секунду рухнула из рая в самые глубины ада. Кто-то плакал. Кто-то орал. Что-то пролетело над моей головой и разбилось об стену.

Рядом с кухонным столом стояла маленькая девочка в ярко-рыжих кудряшках. Ее руки были сложены на груди, а рукава и штанины кончались сантиметров на пять выше, чем надо.

– Я хочу домой!

– Ты дома! – заорал на нее Стивен, швыряя на кухонный стол пустую пивную бутылку. От этого движения он слегка покачнулся.

– Я не хочу к тебе! Я хочу к маме!

– Ну и зря, потому что твоя мамочка не желает…

– Привет, Мэдди, – перебила я, еще не зная, что собираюсь сказать. – Я так рада тебя видеть! Мне так нравится твоя комната! Пойдем, посмотрим ее?

Мэдди и Стивен обернулись ко мне, все еще пылая гневом от того, что успели наговорить друг другу.

Я стала медленно приближаться к Мэдди, словно она была диким зверьком.

– Покажешь, кто из Маленьких Пони твой любимый?

Фыркнув, Мэдди поглядела на отца.

– Я вообще бойше не юбйю Маеньких Пони.

– Правда? – спросила я, становясь между ней и Стивеном. Присев на корточки, чтобы быть с ней наравне, я спросила: – А в кого же ты теперь играешь?

Золотисто-карие глаза Мэдди уставились на меня.

– Губка Боб Квадйятные Штаны, – заявила она так нахально, как только могла.

– О, а я еще не видела это кино. Оно совсем новое, да?

За моей спиной приоткрылась задняя дверь, и оттуда донеслись первые ноты песни «Смертельный Перестук» – быстрый перебор, треш-металл. Мэдди проводила отца взглядом, после чего, когда за ним захлопнулась дверь, снова поглядела на меня. Ее взгляд смягчился, а плечи слегка расслабились.

– Да, новое. Очень смешное. Губка Боб вивет в ананасе в самом мойе.

– Правда? Как здорово! – я оперлась рукой об пол, потому что комната начала вертеться. В животе у меня забурчало, а рот наполнился слюной.

«Нет, нет, нет. Мне нельзя блевать. Надо поесть. Еда всегда помогает».

– Мэдди, детка,