Последние парень и девушка на Земле - Шиван Вивьен Страница 35

сочился свет. Парень подбородком указал мне на свисающее одеяло, и я, нерешительно подойдя ближе, осторожно отвела его в сторону. Внутри, свернувшись калачиком на мате, спала Джулия, а на полу рядом с ней стоял раскрытый ноутбук. Я сразу поняла, что это ноутбук Джесси, потому что на него был наклеен стикер – футбольный мяч.

– Пришлось показать ей двадцать три видеоролика, на которых свиньи ластятся и прижимаются к другим животным, прежде чем она заснула, – прошептал Джесси.

– И всего-то? – прошептала я в ответ. – Чувствуется дилетантский подход.

Джесси рассмеялся. Мне стало хорошо на душе оттого, что я снова сумела его рассмешить. Я опустилась на колени, расстегнула молнию на своем школьном рюкзаке и достала из него блокнот с игрой со словами, из которых получаются смешные фразы:

– Дай это Джулии, когда она проснется. Или воспользуйся сам, когда разрядится аккумулятор на твоем компьютере. В зависимости от того, что произойдет первым.

Мне показалось, что Джесси удивлен. Удивлен по-настоящему и даже немного смущен.

– Спасибо, – пробормотал он. – Это конкретно классно с твоей стороны.

В это мгновение Джулия вдруг дернулась и застонала. Мы оба затаили дыхание, но девочка успокоилась и снова задышала ровно, хотя и тяжело.

Я не смогла бы сказать, удалось ли мне как-то исправить то, что сломалось между нами в тот вечер. Думаю, Джесси тоже этого не знал. Но прежде чем кто-либо из нас успел сказать что-нибудь еще, мой отец громко закричал:

– Кили! – Он отвернулся от людей, с которыми только что говорил, и направлялся прямиком туда, где лежали мама и миссис Дорси. – Мы сейчас же возвращаемся домой.

Его слова громким эхом отдались по всему спортзалу. Многие люди уже спали, но те, кто еще не спал, подняли головы и повернулись, чтобы посмотреть, что стряслось.

– Ни хрена себе! – сказал Джесси. – Это что, твой отец?

Я ему не ответила. Я уже бежала прочь. Мама проснулась и села на своей раскладушке:

– Джим, что…

Миссис Дорси сказала:

– Перестань, Джим. Успокойся.

Если отец и слышал, что сказала миссис Дорси, он не подал вида и уже протягивал мне мой дождевик.

Сзади к нам подошел шериф Хемрик. За его спиной стояли еще несколько полицейских.

– Джим, поставь свои пожитки обратно, – сказал шериф.

– Я знаю свои права, – огрызнулся отец.

– Это обязательная эвакуация, – заявил один из полицейских, важно выпятив грудь.

Но отца это не испугало. Он сосредоточился на том, чтобы тщательно завернуть свой ноутбук в пластиковый пакет из супермаркета, потом спокойно сказал:

– Будь она трижды обязательна, это вовсе не значит, что вы можете силой удерживать меня здесь. Так гласит закон.

Шериф Хемрик примирительно поднял руку, чтобы утихомирить своего подчиненного, и, обращаясь к моему отцу, просительным тоном произнес:

– Осталось ждать только два-три часа. Утром вам всем разрешат вернуться домой.

Отец скрестил руки на груди:

– Я не верю, что вы сейчас говорите честно ни со мной, ни со всеми теми, кто находится сейчас в этом спортзале. – Я не понимала, при чем тут доверие к словам шерифа и какое отношение все это имеет к тому, что сейчас происходит с погодой. Было непохоже, что разлив реки – это какое-то хитрое надувательство. Паводок смыл дом моей подруги. Это было взаправду, это был непреложный факт. – Знаете, что я вам скажу? Я поставлю свои пожитки обратно, если вы честно ответите на мой вопрос. Завтрашний приезд сюда к нам губернатора как-то связан с теми топографами, которые в начале этой весны ходили вдоль реки, делая какие-то замеры?

Я смутно помнила, что отец тогда был из-за работы этих топографов сильно на взводе. Он даже поднял этот вопрос на собрании городских избирателей. Обыкновенно на эти собрания его возила мама, но на сей раз вести машину разрешили мне, потому что я только что получила ученические права. Во время заседания я сидела в заднем ряду и делала уроки. Отец тогда сказал, что хочет знать, откуда эти землемеры и что у них на уме, но никто так и не смог дать ему вразумительного ответа. Правда, если честно, я его почти не слушала, потому что все это казалось мне тогда таким скучным.

Я могла бы поклясться, что шериф Хемрик поражен до глубины души. Несколько секунд он стоял и, моргая, смотрел на моего отца. На щеках его выступили красные пятна.

– Джим, брось это дело. Веди себя разумно.

– Так я и думал, – сказал отец, потом повернулся к маме и тихо спросил: – Джилл, ты согласна? – Когда мама не ответила, он протянул к ней руку. – Ты же знаешь, я никогда бы не подверг тебя или Кили опасности. – Глаза его были широко раскрыты, и в них блестела решимость.

– Я знаю это, Джим.

Я тоже это знала, но все же…

Миссис Дорси нервно рассмеялась:

– Джилл, пожалуйста, образумь его!

Мама пожала плечами.

– Не выключай свой телефон, Энни, – попросила она, а потом обратилась ко мне: – Возьми свои вещи, Ки.

В это мгновение в спортзал вошла Морган с порозовевшим, только что умытым лицом:

– Что тут происходит?

– Хм… думаю, мы уходим.

Это прозвучало как шутка, но явно не было таковой, потому что отец уже шел к выходу из спортзала, высоко держа голову и громко стуча по паркетному полу кончиком своей палки.

Морган была ошеломлена. Она посмотрела на свою мать, но миссис Дорси уже села обратно на свою раскладушку, и ее металлические пружины заскрипели.

Идя вслед за мамой, я прошла мимо Джесси, который стоял и смотрел на меня, удивленно открыв рот. Я помахала ему на прощание рукой.

Ливай Хемрик отошел от остальных полицейских и торопливо зашагал к дверям спортзала. У меня внутри все сжалось – вдруг он попытается остановить нас, несмотря на то что другие полицейские не делали таких попыток? Он приблизился к дверям раньше нас, но не стал нам мешать, а просто стоял и смотрел, как отец тянет одну из дверей на себя. Я даже ждала, когда Ливай опять произнесет мое имя, как сделал это тогда, во время Весеннего бала, в коридоре, но он просто стоял и глазел на свои ботинки, пока наша семья выходила обратно под дождь.

Я сняла с плеч рюкзак и поставила его себе на голову, потому что вода сразу начала подниматься все выше и выше по моим ногам. С каждым шагом ноги все больше скользили по грязи, и я уже не видела, куда ступаю. Сейчас слой воды был намного глубже, чем когда мы прибыли в спортзал. И дождь продолжал лить с прежней силой. Несколько раз