Рок-звезда - Б. Б. Истон Страница 36

– Перестань. Извини меня, ладно? Я просто… сорвался. Когда ты ушла… Меня охватило это ужасное чувство. Как будто страх. Мне казалось, все смеются над моей игрой. А тебя нигде не было. И я стал бояться, что с тобой что-то случилось, но не мог пойти искать тебя, потому что торчал на этой сцене, играя для людей, которые мне даже не нравятся. Которые надо мной смеются. И я так, на хрен, разозлился, мне хотелось разбить им всем морды своей гитарой.

Я обхватила Ганса за шею и расхохоталась.

– Что? – спросил он.

– Ты хотел разбить им морды?

– Господи, да. Я был так зол, прямо до паранойи.

– У тебя в голове все наоборот, – захихикала я. – Ты пьешь кофе, чтобы успокоиться, ты лучше сосредотачиваешься под кайфом, и ты единственный из моих знакомых, кто всех ненавидит, приняв экстази.

Ухмыльнувшись, Ганс прижался лбом к моему лбу.

– Я не ненавижу тебя.

Что-то изменилось в атмосфере вокруг нас. Молекулы ускорились. Частицы заметались.

– Не-е-ет? – пропела я.

Ганс покачал головой, заставляя меня поворачиваться вслед за ним.

– Я тебя боготворю.

Мое тело расплавилось и стекло на землю, оставив у Ганса в руках лишь мою душу.

Душу и губы.

Я сцеловала с него всю темноту. Все сомнения и страхи. Я целовала его до тех пор, пока не перестала различать, где кончается он и начинаюсь я. Я целовала его, пока не почувствовала, как краешки его губ подымаются вверх. И когда я поняла, что он вернулся, я взяла его за руку и повела в постель.

18

– Черт, – прошептала я, закрывая дверь в комнату Мэдди так тихо, как только была способна в своем состоянии. – Нам негде ночевать.

Ганс снова притянул меня к себе.

– У нас есть целый дом на озере, чтобы ночевать.

– А ты сможешь вести машину? – я знала, что не смогу. Я едва могла уловить следующую собственную мысль, не говоря уж о том, чтобы ехать в темноте домой.

– Думаю, да.

«Ну и нормально, как по мне».

Мы с Гансом ушли, не прощаясь, и поехали домой, не разъединяя рук на переключателе коробки передач. В машине было так хорошо. Тихо. Уютно. Она пахла кожей и сигаретами с ментолом. Тепло прогревало мне кости. Приборная доска светилась ласковым синим светом. А не таким ярким и мигающим, как полицейская машина, пожарный грузовик и скорая помощь, которые промчались мимо нас, когда мы выезжали из квартала Стивена.

Я еще смутно подумала, не едут ли все они к Стивену, но эта мысль куда-то уплыла вместе с первыми нотами музыки, которая раздалась из динамиков нашей машины. Мотор БМВ был таким тихим, а ход таким плавным, что мне казалось, будто мы плывем над дорогой. Ганс, казалось, вел под кайфом даже лучше, чем на трезвую голову, – еще одно доказательство, что у него в мозгах все было наоборот; и я улыбнулась, думая, какая же он удивительная, волшебная снежинка. Даже его внешность – темная, суровая, угрожающая – была полной противоположностью душе, заключенной внутри нее.

Когда, выглянув в окно, я увидела под собой бесконечные метры воды вместо привычной стены тридцатиметровых строевых сосен, я поняла, что мы почти дома. Чтобы попасть во владения Оппенгеймеров, надо было пересечь озеро по плотине гидроэлектростанции. Этот участок дороги всегда нервировал меня, потому что на нем машину отделяла от озера лишь тоненькая полоска травы и простые перила – довольно призрачная защита от верной смерти. Но Ганс, естественно, выбрал именно это место, чтобы остановиться и насладиться видом.

Когда он притормозил и съехал на травяную обочину, я запаниковала, думая, что мы прокололи шину, но Ганс не казался ни расстроенным, ни обеспокоенным. Он не стал вызывать аварийку и не полез за домкратом, а опустил все четыре окна и сделал музыку погромче.

– Вылезай, – ухмыльнулся он, стискивая мне бедро и выскакивая из машины.

Я последовала за ним, не задавая вопросов, влекомая пульсирующим светом, идущим от его тела. Энергетическое поле Ганса больше не было алым, алым, алым. Оно было розовым, розовым, розовым. Мне хотелось до него дотронуться. Запустить в него пальцы и посмотреть, растает ли оно, как пар, или замерцает, как голограмма.

Ганс перелез через металлические перила, отчего у меня захватило дыхание, повернулся и протянул руки, чтобы помочь мне. Забыв о страхе, я схватилась за его светящиеся руки и загляделась на слабое розовое свечение, окружавшее и мои руки.

Мы совпали.

Мы совпадали.

– Слушай, – сказал Ганс, когда я уселась на перила рядом с ним. Он обнял меня за плечи и поцеловал мою взлохмаченную макушку, а в машине как раз заиграла очередная песня.

Ганс велел мне слушать, но я была слишком занята тем, что восхищалась видом, чтобы что-то услышать. Поверхность озера выглядела так, словно кто-то взял ночное звездное небо и расстелил перед нами, как одеяло для пикника. Миллион хрустальных сверкающих точек мерцал и парил под нами, а еще миллион наполнял воздух прямо на расстоянии вытянутой руки.

– Слышишь? – спросил Ганс. – Первая звезда, что видишь, может ею не быть, – я непонимающе моргнула, но потом сообразила, что он повторяет строчку из песни. – Как ты думаешь, что это означает?

Мне так нравились эти его внезапные вопросы. В этом было что-то интимное.

«Что у тебя в голове? Могу я это увидеть? Покажешь свою голову, если я покажу тебе мою?»

– Не знаю, – сказала я, переплетая с ним пальцы и глядя, как усиливается розовое свечение там, где наши руки соприкасались. – Но это правильно. Обычно первая звезда, которую видишь, это спутник или самолет. А сегодня я вообще не видела звезд, пока не увидела, как они отражаются в воде, так что, наверное, эти звезды тоже не настоящие звезды, – я посмотрела в поблескивающее черное пространство перед нами, стараясь вдохнуть его. – Как будто перед нами два неба, да?

Ганс кивнул, погладив мою руку большим пальцем. Я улыбнулась, вспоминая, как всего каких-то пару месяцев назад этот простой жест заставлял мое сердце стучать, а колени – подгибаться.

– Я знаю, что это значит, – сказал Ганс, глядя на меня глазами черными, как озеро внизу. – Это ты – та первая звезда, что я вижу. Я увидел тебя раньше, чем звезды в небе.

Я с трудом могла различить в темноте черты его лица, но поцеловала первое, что увидела. Кажется, это был подбородок. А потом? Нос?

– Я просто уверена, что это ты звезда наших отношений, ГДЧ, – поддразнила я, целуя его в губы.

– Ты не права, – прошептал Ганс в мой рот, проводя языком по краешку моей верхней губы. – Ты ужасно не права.

Когда он поцеловал