Последние парень и девушка на Земле - Шиван Вивьен Страница 38

НА ЗАВТРАК пирожное с ГОЛУБЫМ кремом и нажала кнопку «Отправить». Потом закрыла глаза и представила себе, как мое сообщение взмывает в солнечное небо и мессенджер доставляет его на телефон Джесси, и он открывает его, читает и смеется. Эта мысль напрочь прогнала всю печаль и страх, скопившиеся в моем сердце после минувшей ночи, и на нем стало так же безоблачно, как на ясном голубом небе, которое сияло за моим окном.

Я направилась было в ванную, но успела сделать только несколько шагов по скрипучим половицам, когда снизу, из гостиной, до меня донеслись голоса моих родителей. Наверное, они говорят о минувшей ночи, предположила я, хотя если точнее, я могла слышать только голос отца. В нем не было гнева, но он явно звучал слишком громко и возбужденно.

Я на цыпочках спустилась на несколько ступеней и наклонилась вперед, напрягая слух, чтобы разобрать, о чем именно отец сейчас толкует. Телефон в моей руке загудел. Я надеялась, что это Морган, но это был Джесси:

«Спасибо, ответ не подошел, но спасибо, что все-таки подыграла. А теперь правильные ответы: взял и вывел вас из этой ВОНЮЧЕЙ ЗАДНИЦЫ и СЪЕСТЬ ПИРОЖНОЕ ИЗ СЛОЕНОГО ТЕСТА. Кстати, где ты сейчас?»

Я напечатала: «Только что встала с постели. А где ты?»

Я нажала на «Отправить» в ту самую секунду, когда слова, произнесенные моим отцом, вдруг заглушил другой громкий мужской голос. Честное слово, мое сердце перестало биться.

Копы.

Здесь были копы.

Я стремглав сбежала вниз по лестнице на первый этаж, повернула в сторону нашей гостиной, но так и не смогла в нее войти. Потому что она уже была набита народом под завязку. Но это были не копы. В нашу гостиную набилось целых пятнадцать или двадцать семей, пять человек теснились на диване, люди сидели на каждом из кухонных стульев, расположенных по краям комнаты, стояли, прислонившись к стенам. В женщине, сидящей на радиаторе нашей батареи, я узнала одну тех, которые курили в школьном туалете минувшей ночью. Глаза у нее были красные и опухшие от слез.

Лица всех людей были обращены к моему отцу, который, находясь в центре всеобщего внимания, восседал на кресле, которое поставил перед камином. Мамы нигде не было видно.

– Послушай, Рассел, – сказал отец, обращаясь к более старому, чем он сам, мужчине в грязном рабочем комбинезоне, который сидел на нашем журнальном столике, сгорбившись, печально качал головой. Я узнала его – он был заправщиком на бензоколонке. – Я благодарен тебе за то, что ты пришел ко мне, но…

– Ты единственный человек в этом городе, который понял, к чему идет дело, Джим. И тебе хватило мужества сказать об этом во всеуслышание. Поэтому мы надеемся, что ты также сможешь придумать, как мы сможем это остановить.

Оглядываясь теперь назад, я понимаю, как много эти простые слова, должно быть, значили для моего отца. Из городского сумасшедшего, из надоедливого возмутителя спокойствия на этих дурацких заседаниях совета избирателей он вдруг превратился в человека, которого все уважали. И даже более того, в человека, который был всем нужен.

Отец смущенно опустил голову:

– Ну, есть уже масса прецедентов. Собственно говоря, около месяца назад произошел рейдерский захват земли на острове Блок-айленд. Тамошний мэр пытался утверждать, что некоторые частные дома на береговой линии будто бы стали непригодны для жилья и превратились в трущобы, так что их можно отобрать у владельцев в принудительном порядке, выбросить из них людей на улицу, а на их месте построить богатые особняки, чтобы увеличить приток налогов в городскую казну.

В гостиной воцарилось молчание. Все были слишком потрясены, чтобы говорить. Никто здесь никогда не слышал эту историю, а мне самой она была знакома только потому, что, когда это произошло, отец громко ругался, возмущаясь таким произволом, целую неделю.

Из той части гостиной, которой я не видела, раздался высокий женский голос:

– Может статься, они собираются так же поступить и с нами! Минувшей ночью на первом этаже моего дома до самого верха стояла вода, но сейчас большая ее часть уже сошла. Весь ущерб свелся только к нескольким выбитым рамам. Но мне вдруг заявляют, чтобы я не тратилась на ремонт и что я просто должна продолжать ночевать в спортзале, покуда оценщики не оценят размер нанесенного мне ущерба. Мне сказали, что так у меня выше шансы получить хорошие деньги.

Отец развернул свое кресло так, чтобы посмотреть этой женщине в лицо. Он поднес руку к затылку и потер его пальцами так сильно, что задняя часть его шеи побелела в местах, от которых отхлынула кровь. Я протиснулась в комнату. У женщины были длинные седые волосы, и ее одежда, хотя и старомодная, выглядела вполне пристойно. Она дрожала всем телом, и одна из ее соседок обнимала ее за плечи.

– Я не могу сказать, как вам будет лучше, – вздохнул отец. – На Блок-айленде не было такого наводнения, как то, которое ударило по нам. Подозреваю, что власти попытаются использовать этот факт против нас. Но, Бесс, ваш дом все равно остается вашим домом. Его владелица – вы, а не они. И вы имеете право делать с ним ровно то, что вам заблагорассудится, и не верьте тем, кто будет говорить, что это не так. – Отец говорил все громче и громче, и несколько человек одобрительно кивнули, но Бесс вдруг залилась слезами. – Я понимаю, как это горько, но, к счастью, на ближайшие дни больше не обещают дождей. У меня есть немного старой фанеры, и мы можем забить ею ваши окна, так что этой ночью вы сможете поспать у себя дома.

Несколько находящихся в гостиной мужчин тоже вызвались помочь бедняжке. У них также имелись нужные инструменты, материалы и грузовички.

– Просто определи нам фронт работ, Джим, – попросил один из них. – И мы сделаем все, что ты скажешь.

Отец встал. Казалось, что из всех людей, кто сейчас находился в комнате, в него вливаются все новые и новые силы.

– Вы все нашли дорогу сюда, в мой дом, потому что чувствуете – что-то во всем, что с вами происходит, не так. И поверьте мне, я вас услышал. До тех пор, пока мы не получим больше информации, мы должны держаться вместе и во всем друг другу помогать. – Он взял с журнального столика одну из моих школьных тетрадей, которые я там забыла, и открыл одну из ее последних страниц. – Начинайте. Я хочу, чтобы каждый из вас написал здесь свою фамилию и адрес и указал, что именно надо починить в ваших домах, чтобы