Рок-звезда - Б. Б. Истон Страница 39

Бейкер согласно фыркнул и вручил мне мерзавчик виски, который я попросила его купить. Я улыбнулась той части его лица, которая выглядывала на меня из-за занавеси белокурых волос, но едва я разглядела, какое виски он мне купил, моя улыбка исчезла. Это был «Южный Успокоитель».

Чертова любимая марка Рыцаря.

Я практически услыхала звук, с которым он натягивал латексные перчатки перед тем, как достать иглы для пирсинга. Я почти ощутила запах антисептика и сладковато-резкий вкус «Успокоителя», который он давал мне, чтобы приглушить боль. Снова и снова я обнажалась перед ним и всякий раз уходила, напуганная.

Иногда просто испуг был сильнее.

Я тихо щелкнула пальцами свободной руки, стряхивая со своего сознания ненужные воспоминания, и налила виски в остатки колы. Слишком. Много. Виски. Когда оно, вспенившись, начало вылезать из бутылки, я заверещала и обхватила горлышко бутылки губами, чтобы не потерять ни капли драгоценной смеси алкоголя и кофеина.

– Давай, детка. Дуй залпом, – поддразнил меня Трип.

Ганс взял у меня бутылку виски и отхлебнул из нее, глотая коричневую жидкость, как будто это была сахарная водичка. Трип поздравил его с тем, что у его девушки глубокая глотка. Ганс умудрился одновременно ухмыльнуться и дать ему под дых на середине фразы.

Я вытащила бутылку колы изо рта, тут же громко и неприлично рыгнула и от смущения рассмеялась.

– Эй, чуваки, я слышал, что сегодня к нам собирается прийти агент из студии «Violent Violet», – сказал Луис, сидевший в багажнике фургона и размахивавший барабанной палочкой. В одной руке была она, а в другой – свежераскуренный косяк.

– Да ну, херня, – Трип отхлебнул шампанского. – Это студия «Love Like Winter».

– И он наверняка не придет. Они все время так говорят, – Ганс подцепил пальцем край моих штанов из кожзама и потянул меня в сторону.

Прошла целая неделя с тех пор, как я вернулась к родителям, и разлука непросто давалась нам обоим. Мы с Гансом виделись на этой неделе каждый вечер, я звонила ему между занятиями и во время перекура на работе, но все равно я ужасно по нему скучала.

Я не могла дождаться, когда же он тоже начнет ходить в университет. Я из кожи вон вылезла, стараясь представить Ганзеля Дэвида Оппенгеймера чертовым музыкальным гением в его анкете для приема в университет, но, даже если его примут, он начнет учиться только с января. А до тех пор мы могли только утешать друг друга и ждать.

И пить. Мы еще могли пить.

К тому моменту, как парням дали зеленый свет, чтобы нести инструменты на сцену, все наши бутылки опустели, смех стал слишком громким, а ауры – пузырящимися и коричневыми.

– Ломай ногу, – икнула я на ухо Гансу вместе с поцелуем, оставила его за сценой и вышла в бушующее море рок-фанатов. Проталкиваясь к краю сцены, я была даже благодарна тесноте вокруг, потому что она поддерживала меня в вертикальном положении.

Трипл Х выбежал на сцену первым, вцепился в микрофон, как в любовника, и заорал: «Атланта, как дела-а-а-а-а?»

Толпа отозвалась диким ревом, и остальные музыканты тихо заняли свои места.

Трип был в ударе, может, даже больше чем обычно, но я не отрывала глаз от Ганса. Он вообще не смотрел в зал, ну кроме нескольких быстрых взглядов и улыбок в мою сторону. Он правда не понимал, насколько он хорош. Он не видел, как пялятся на него все девушки – и, возможно, некоторые парни в зале. Он был полностью поглощен музыкой. Так же, как это было в самый первый раз, у Стивена, когда я его увидела, – глаза закрыты, голова опущена, пальцы перебирают струны для себя, и ни для кого другого.

Сперва они врезали как следует, играя свои самые тяжелые песни, которые вызывали больше всего восторга, потом стали играть что-то поспокойнее, чтобы дать публике отдохнуть перед тем, как перейти к более танцевальным, альтернативным вещам перед поцелуйным конкурсом. Это был их лучший концерт. Просто идеальный. Он был так прекрасен, что моя пьяная жопа вся исплясалась и испрыгалась вверх-вниз, пока желудок не превратился в кислотно-углеродный вулкан, переполненный смесью желчи и «Южного Успокоителя».

Свет внезапно показался мне слишком ярким. Воздух – слишком густым. Комната начала вращаться. Рот переполнился слюной, а край поля зрения начал размываться. Я не хотела пропустить поцелуйный конкурс – я нарочно заранее надела обрезанную майку «Фантомной Конечности», – но я уже достаточно часто такое чувствовала, чтобы знать, что у меня осталось примерно секунд тридцать на то, чтобы сесть и подышать свежим воздухом до того, как я начну блевать или совсем отрублюсь.

Протолкавшись сквозь толпу, я изо всех сил рванула к пожарному выходу. Как только мне в лицо ударил холодный октябрьский воздух, а вопли фанатов затихли за толстой стальной дверью, тошнота и туннельное видение начали проходить. Радуясь, что не начала блевать на глазах своего парня и еще примерно пяти сотен людей, я присела на ступеньки и вытащила из сумки сигарету.

Внизу под ногами я увидела все наши пустые бутылки, аккуратно выстроенные в ряд, – шампанское, кока-кола, «Южный Успокоитель», пиво «Миллер» и «Егермейстер». Бедняга Бейкер. Каждый из нас заказал что-то свое. Я улыбнулась, представив, как он катит по магазину спиртного маленькую тележку, выполняя наши заказы и про себя проклиная нас всех.

Но мой заказ он не выполнил. Ну, не совсем. Я просила «Джек Дэниэлс» и колу. Так почему тут передо мной стоит бутылка «Южного Успокоителя»?

Конечно, это не лично Рыцарь подменил бутылки в тележке Бейкера, но даже такое простое совпадение все еще вызывало во мне содрогание. Я не видела Рыцаря, не слышала о нем, но я его чувствовала. Я ощущала на себе его глаза зомби, когда шла к машине после работы. Я слышала запах его коричного одеколона в дуновении ветра, когда выходила покурить. И когда бы я ни видела на экране телефона незнакомый номер, я всегда включала автоответчик на случай, если это окажется Рыцарь.

Мне не казалось, что за мной следят. Мне казалось, что меня преследуют.

Мое глубокое пьяное раздумье немедленно испарилось, едва до меня сквозь стены донеслись вибрации безошибочного ритма канкана.

«Блин!»

Поднявшись, я схватилась за ручку двери, но она не поддалась. В панике я начала дергать ручку и долбить по металлической поверхности, но меня некому было услышать. Перейдя к плану Б, я вихрем слетела с пожарной лестницы, обежала здание сбоку и влетела через главный вход, размахивая перед всеми охранниками своим оранжевым бумажным браслетом. Взлетев по центральной металлической лестнице со всей скоростью, на какую были способны мои тощие ноги, я пронеслась мимо Чистилища наверх, на последний этаж, туда, где собиралась вскочить на сцену и подтвердить