Дикая сердцем - Кэти А. Такер Страница 39

– Сколько вы за него хотите?

– Я не знаю. – Она хмурится, колеблясь в нерешительности – по поводу цены или расставания со столиком, не могу сказать точно. – А сколько вы готовы заплатить?

Вероятно, чертовски больше, чем она подозревает.

– Как насчет сорока баксов? – выдыхаю я и затаиваю дыхание.

Ее губы изгибаются в раздумье.

– Пятьдесят?

– Согласна! – выпаливаю я.

Слишком поспешно, понимаю я, поскольку глаза женщины снова окидывают столик, и она задумчиво прищуривается. Наверное, размышляет, не владеет ли она чем-то гораздо более ценным, чем предполагала раньше.

– Ну не знаю. Он довольно удобен здесь для…

– У моей мамы был точно такой же, – вру я, стараясь не выдать себя выражением лица, пока судорожно соображаю. – Она будет так счастлива, когда подарю ей такой. На день рождения.

Женщина изучает меня проницательным взглядом.

– А что произошло с ее столом?

– Сгорел в пожаре, – мрачно отзываюсь я, хотя мой ответ и звучит сомнительно. Поверить не могу, что прибегла к выдумке такой ужасной трагедии. Я отправлюсь в ад, и все это во имя кофейного столика.

После еще одной долгой паузы женщина разворачивается и, пошатываясь, возвращается к прилавку.

– Вам придется выносить его самой. Я не смогу помочь из-за больной ноги, а Кента сейчас нет.

– Никаких проблем.

Поджимаю губы, чтобы скрыть свой восторг – я бы заплатила за него в десять раз больше, – и достаю наличные из кошелька. Подняв тяжелый неудобный стол, выскакиваю за дверь, словно удачливый воришка.

А потом оказываюсь на улице.

– Черт, – ругаюсь я себе под нос, глядя на старый снегоход, стоящий на парковке. Я была в таком восторге, что на мгновение забыла, как сюда добралась.

Пять минут проклинаю Джону за то, что он на работе, и лося за то, что он оказался на пути моего грузовика во время дорожного экзамена, и пытаюсь пристроить стол на коленях таким образом, чтобы я смогла управлять снегоходом. Потом я, наконец, признаю, что у меня нет ни единого способа доставить эту штуку домой, не рискуя быть остановленной копами или разбиться.

Раздумываю над тем, чтобы занести его обратно в магазин и попросить старушку подержать его здесь для меня какое-то время, но сразу же отказываюсь от этой идеи, боясь, что та поумнеет и передумает его продавать. И я бы заслужила это, учитывая, что ей солгала.

А Джоны не будет еще несколько часов.

Так что я звоню единственному человеку, которого знаю в Трапперс Кроссинг.

* * *

Бордовый пикап въезжает на парковку благотворительного магазина через пятнадцать минут после того, как я написала Тоби. Я не видела его уже две недели, с тех пор как оставила ему наш второй Ski-Doo на техобслуживание.

Он припарковывается рядом с моим снегоходом, где я сижу, обнимая свою драгоценную находку. Выключает громкий урчащий дизельный двигатель и выпрыгивает наружу, его ботинки тяжело стучат о землю.

– Привет. Большое спасибо тебе, что приехал. И что так быстро.

– Ага. Никаких проблем. Двигатель может и подождать. – Тоби почесывает щетину на подбородке – она стала еще длиннее с момента нашей первой встречи, – с любопытством разглядывая кофейный столик у меня на коленях. – Ты сказала, что тебе нужна моя помощь в чем-то очень важном?

Я похлопываю по поверхности столика и понижаю голос до заговорщического шепота.

– Этот стол стоит кучу денег, а я купила его всего за пятьдесят баксов, что просто невероятно, но я не могу довезти его сама и не верю, что та дама не передумает продавать его мне.

– Перевозка кофейного стола. Вот с чем тебе была нужна помощь, – медленно произносит Тоби.

– Ага. – Я смущенно морщусь и жду раздражения, которое должно появиться на его лице.

Но он только качает головой.

– Почему ты не взяла свою машину?

Я стону в голос.

– Потому что я сбила лося, паркуясь, и завалила экзамен на вождение, и, клянусь богом, если ты кому-нибудь расскажешь эту историю, то мы больше не друзья!

Что было бы куда большим наказанием для меня, чем для Тоби, как я подозреваю, учитывая, что он мой единственный друг в Трапперс Кроссинг, не говоря уже о том, что он, скорее, просто знакомый.

– Ты сбила лося. – Его голос меняется, а черты лица искажаются улыбкой. – Эй, а ты когда-нибудь смотрела «Шиттс Крик»[2]?

– Нет. Это какое-то телевизионное шоу? – Название действительно кажется мне знакомым. – Там кто-то сбил лося во время своего дорожного экзамена? Пожалуйста, скажи мне, что я не одна такая.

– Нет. Ничего подобного. Просто этот момент по какой-то странной причине напоминает мне тот сериал. – Тоби снова переводит взгляд на стол. – Я могу бросить эту штуку в кузов или тебе нужно завернуть ее в пупырчатую пленку и в одеяла?

– А у тебя есть пупырчатая пленка и одеяла? – шучу я, но лишь наполовину.

Тоби смеется.

– Нет. Но, может быть, у Кэндис есть? Это та леди, которая управляет магазином.

– Почему бы нам не попробовать втиснуть его на заднее сиденье? – предлагаю я, потому что мое чувство вины за ложь дает о себе знать с новой силой, особенно теперь, когда я знаю ее имя.

Тоби распахивает дверь и поднимает стол с моих колен.

– И ты сама его вытащила сюда? – Когда я киваю, он с любопытством хмурится. – А ты намного сильнее, чем кажешься.

– Скорее, очень замотивирована. В Интернете такой столик стоит целое состояние, и я просто умирала от желания купить его, но Джона меня огорчил.

Тоби издает долгий медленный свист.

– Не вини его. Тем более что сюда его, вероятно, кто-то отдал бесплатно. Или Кэндис нашла его на свалке.

Я вздыхаю, и это вызывает смех Тоби.

Он осторожно опускает столик на сиденье – для сохранности столика или грузовика, точно не знаю. К счастью, места оказывается достаточно.

– Кэндис подарила мне мою первую пару коньков, когда мне было девять. Она нашла их на свалке, но они были как новенькие. А затем она каждый год появлялась у моей двери в октябре с парой на размер больше. И делала так до тех пор, пока мне не исполнилось семнадцать. Она всегда была добра ко мне.

– Что ж, теперь я чувствую себя настоящей сволочью, – бормочу я.

Тоби захлопывает дверь.

– Почему?

Я надеваю шлем и иду к снегоходу.

– Не бери в голову.

Он тянется к ручке