Сила ненависти - Тери Нова Страница 4

Бреннан проследила взглядом в направлении люминесцентных ламп, пожала плечами и издала нечто сродни лошадиному фырканью.

– О да, и похоже ты чертовски его разозлил, потому что он выложился на полную.

Она подняла пульт с прикроватной тумбы и бесцеремонно переключила телевизор на белый пустой экран. Затем взяла снимки, по-видимому, служившие наглядной демонстрацией моей травмы, и поднесла их к свету монитора так, чтобы я мог видеть.

– Мило, но ни хрена не понятно, док, – усмехнулся, подавшись вперед, от чего острая боль снова обожгла ногу.

– Я выписала обезболивающие и советую впредь не отказываться от них, ибо это только начало. У тебя разрыв передней крестообразной связки; отек скоро усилится, и тогда нынешняя боль покажется поцелуем любовницы.

Я проигнорировал ее резкий переход на «ты» и посмотрел вниз, на свое колено, ставшее размером с Гренландию. Моя нога, зафиксированная бандажом, покоилась на возвышении из трех подушек, обложенная компрессами и пакетами со льдом.

– Когда я смогу поехать домой? – Гостеприимством тут не пахло, так что мне не терпелось убраться подальше, заказать нормальную еду и наконец предаться чувству жалости к себе.

– Ты ведь ни слова не услышал, верно? – спросила доктор, развернувшись ко мне всем корпусом и уперев руки в бока.

– Не то чтобы вы пытались объяснять, – парировал я.

– Такая травма носит характер посерьезней некоторых переломов. Связка не подлежит сшиванию, колено будет нестабильно, потребуется операция. Мы возьмем часть материала с твоей голени и сформируем новую связку.

– Когда? – Вязкая слюна собралась в горле, и я провел рукой по основанию шеи вниз, к груди, растирая то место, где под моей грязной формой покоился талисман. Точнее, должен был покоиться, ведь я не обнаружил ни цепочки, ни самого кольца. Резко дернув за ворот, заглянул под одежду, но встретил лишь пустоту. Должно быть, потерял его во время игры – вот почему вся эта чертовщина теперь преследовала меня. Внезапная тошнота подкатила к горлу.

– Трудно сказать. – Доктор надавила на колено, и боль вернула меня в реальность. – Для начала нужно, чтобы отек спал, а для этого придется принимать обезболивающие и противовоспалительные препараты; медсестра будет менять компрессы каждые два часа, и через пару дней мы проведем дополнительные тесты, чтобы убедиться в отсутствии жидкости в месте повреждения и назначить план дальнейшего лечения.

Это звучало не круто, но среди всех ее слов я отчетливо расслышал фразу, которая в действительности не прозвучала.

– Я не смогу играть…

Доктор Бреннан поморщилась, будто ей было действительно жаль.

– Теоретически сможешь, но потребуется гораздо больше, чем приклеить пластырь. Если речь о Суперкубке, то мой ответ – нет, ты не доведешь этот сезон до конца. Да и стоит ли, учитывая результат сегодняшнего матча.

Она была фанаткой, очевидно же, вот откуда эта жестокость в суждениях и колкие реплики. Бреннан поставила на меня, а я проиграл. Как дурацкая хромая скаковая лошадь, что была освистана за то, что так и не добежала до финиша.

– Мне не нужны таблетки, – сухо сказал, отвергая мысль о том, чтобы запихнуть себе в глотку что-либо из предложенного ранее, включая дерьмовый пудинг.

– Я могу попросить, чтобы тебе сделали укол. В любом случае это необходимо, Доминик.

Чувствуя, как нарастает злость, я вскинул голову.

– Ник. Меня зовут Ник, – прорычал сквозь зубы, борясь с новым приступом боли и желанием вскочить и вытолкнуть эту надоедливую женщину из своей палаты. – И мне не нужны лекарства.

– Тебе нужна хорошая встряска, – пробурчала она себе под нос, ожидая, что я не услышу. – Как пожелаете, мистер Каллахан, – уже громче добавила доктор, после чего покинула палату, не прощаясь.

Одна ночь в отделении Медицинского центра Университета Раша оказалась длинней, чем вся моя жизнь. Я наконец отвязался от Тони, поручив ему разборки с прессой, и попытался отдохнуть, вполуха слушая бормотание телевизора и возню в коридоре. Перспектива даже быстрого и беспокойного сна казалась чем-то нереальным, поскольку боль теперь была нечеловеческой, а каждая попытка принять удобное положение оборачивалась адскими муками.

Пожилая медсестра заглядывала каждые два часа, поражая меня своей педантичной точностью и мерзкой назойливостью. Все ее движения по смене компрессов только усугубляли мое состояние, но чертова ведьма повторяла одни и те же действия, громко цокая языком при каждом визите и неизменно глядя на мое колено со смесью ужаса и жалости.

– Зачем вы это делаете? – спросила она, не удержавшись после примерно четвертого раза.

– Делаю что? – спросил, ощущая, как жар постепенно обволакивает тело, от чего весь больничный халат медленно, но верно промокает насквозь. Вообще-то я не собирался отвечать на ее вопросы, но одиночество и боль были слабыми союзниками на пути к выздоровлению, а ночь по-прежнему тянулась бесконечно.

– Изводите себя напрасно. – Она в последний раз поправила подушки, удерживающие ногу в приподнятом положении. – Я знаю, вы, спортсмены, очень выносливы, но неужели мучения стоят того? Вы ведь теперь не на поле – примите таблетки и сможете спокойно поспать.

Честно признаться, я уже забыл, когда в последний раз высыпался. Моя голова ежедневно переполнялась мыслями, которые был не в состоянии заглушить, и это съедало изнутри до такой степени, что даже полностью вымотанный после изнурительного дня, полного тренировок и физических нагрузок, я не мог заснуть. Наступало утро, а я, едва сомкнувший глаза, плелся за очередной порцией стремления к совершенству, превращался в машину на поле и с трудом контролировал все новые и новые вспышки гнева и раздражительности, вызванные тотальным недосыпом и усталостью.

Слишком много всего случилось за последние два года, начиная с Бостона, моего переезда и заканчивая неразберихой с Ди, его девушкой Элли и ее бывшей чокнутой подругой Кристен, которую мне хотелось придушить голыми руками, если бы она только еще хоть раз показалась в поле зрения. И черт бы все побрал; я хотел забыться каждый гребаный день, чтобы хоть на минуту унять этот гул в голове и тяжелое чувство отчаяния, сдавливающее грудь.

Я не обратил внимания, как сестра покинула палату, поэтому сузил глаза, когда та снова появилась в дверях, неся в руках пузырек с таблетками и бутылку воды.

– Доктор Бреннан назначила это. – Она неуверенно протянула мне лекарство. – Одна таблетка на двенадцать часов, – чуть более убедительно добавила женщина.

Не знаю, заметила ли она мое смятение, но в момент, когда потянулся за препаратом, ее рука вдруг дернулась назад, не сильно, но достаточно, чтобы я не смог выхватить пузырек из ее руки.

– Пожалуйста, не превышайте дозировку, – ее покровительственный тон мог бы напугать разве что семилетнюю версию меня, и то при условии, что она приставила бы к моему горлу острие деревянной указки.

– Как скажете, док. – Она не была доктором, поэтому такое обращение вызвало у нее легкую тщеславную улыбку.

Женщина удалилась, прикрыв за собой дверь палаты и забрав остатки моего самоконтроля.