Мы упадем первым снегом - Айла Даде Страница 4

– Боже мой, – от благодарности у меня трясутся колени, когда я вскакиваю с дивана и протягиваю женщине руки. – Вы мне точно жизнь спасли. Без шуток. Господи… Спасибо! Даже не знаю, как вас отблагодарить.

Она машет рукой:

– Найди куницу.

У меня вырывается смех. Он звучит дико и грубо, совсем не похоже на меня. После последних суток я даже не удивляюсь.

– Я приманю ее вашим шоколадом, – я говорю, шагая за ней. – Кстати, я Пейсли.

– Я Рут. Осторожно, вот эта ступенька жутко скрипит. Это коридор с номерами для постояльцев, а за этой дверью, – в конце коридора мы подходим к темной деревянной двери с латунной ручкой, – теперь будешь жить ты.

Рут протягивает мне ключ, а еще одним, таким же, открывает дверь. Мы выходим в коридор, украшенный красочными картинами. Она показывает на деревянную лестницу в конце коридора.

– Там твоя временная комната. Живи, сколько нужно. Если хочешь, можешь платить за нее еженедельно, или вместо этого помогать мне с готовкой и номерами. Решать тебе.

Сердце учащенно бьется в груди, хотя речь идет всего лишь о комнате. Но для меня это важный рубеж. Еще один шаг на пути к самостоятельной жизни.

– Спасибо, – говорю я снова, и все же у меня есть чувство, что этого недостаточно. – Я с удовольствием буду помогать прибираться, у себя и у постояльцев. Это… как раз мне сейчас очень подходит.

Рут улыбается:

– Конечно, дорогая. И перестань все время меня благодарить. В Аспене принято друг другу помогать. Привыкай.

Лучше не стоит. Привыкнуть к чему-то – значит потерять бдительность. А это может привести к ужасным вещам.

«Ужасным, ужасным, ужасным».

Я трясу головой, чтобы разогнать возникшие образы. Вместо этого я улыбаюсь Рут:

– У вас есть еще мысли, где я могу найти работу?

Рут проводит рукой по пестрым седым волосам и поджимает нижнюю губу:

– Давай-ка подумаем. Несколько баров «Апре-ски» в центре и на горнолыжных трассах ищут официантов. Может быть, повезет с «Вуднз». Это наш супермаркет. А еще, хм, подожди-ка… – она склоняет голову. – Ты катаешься на коньках. Значит, в хорошей физической форме, да?

Я киваю.

– Тогда можешь попробовать устроиться на южную трассу. Молодым талантам в сноуборд-клубе нужен новый инструктор по силовым нагрузкам. Не знаю, актуальна ли вакансия сейчас, но можно попробовать.

– Спас…

Рут поднимает руку, чтобы перебить меня:

– Даже не думай.

Вместо того, чтобы снова опустить руку, она оставляет ее в том же положении. Радость в ее глазах исчезает, и вместо нее появляется грусть. Пальцы поглаживают тонкую кожу возле моего правого глаза и убирают пряди волос с моего лица – нежный, успокаивающий жест, но я вздрагиваю, как будто она меня ударила.

– Здесь ты в безопасности, – говорит она тихонько. – В Аспене тебе нечего бояться.

Я едва осматриваю свою новую временную комнату. Все, что я успеваю заметить, – это мечту: деревянную мебель в стиле рустик, гирлянды и множество украшений. После чего я быстренько забегаю в душ и снова спешу на улицу.

С картой трасс в руках, которую я позаимствовала у Рут, я выхожу из небольшого автобуса, который доставил меня прямо в горы Сноумасс. Я бездумно смотрю на красочную картинку с многочисленными описаниями, пока не нахожу маленький символ школы лыж и сноуборда.

– Привет, – слышу я голос рядом с собой. Я поднимаю глаза и вижу лицо пожилого мужчины, чья темная борода кажется почти белой от снежинок. Он указывает на кабинку канатной дороги. – Поедем вместе?

Я пробираюсь навстречу к нему по снегу:

– А я отсюда попаду в школу лыж и сноуборда?

– Конечно. Нужно будет выйти на второй остановке.

– Отлично. О, Боже, я раньше на таком не ездила. Он может упасть?

Мужчина распахивает передо мной дверь и пожимает плечами:

– Наверняка. Но я такого еще не видел.

– Какое облегчение, – бормочу я себе под нос, уже занося ногу в кабинку. – А в принципе? С точки зрения статистики? Насколько безопасно…

Дверца захлопывается. Супер.

Когда кабинка трогается с места, мне становится не по себе. Не скажу, что я боюсь высоты, но… она скрипит! А скрип на высоте нескольких сотен метров вызывает у меня подозрения. Вот почему я всегда считала мазохистами тех, кто садится на колесо обозрения с сияющей улыбкой.

Крепко вцепившись в холодную скамейку, я пытаюсь не думать о том, найдут ли мое разбитое тело в сугробах прежде, чем я обморожу конечности. Но, как ни парадоксально, чем выше поднимается кабинка, тем спокойнее бьется мое сердце.

Именно открывающийся вид избавляет меня от страха. Горы в Аспене очень красивые. Они не оставляют места для неприятных чувств. Сама того не осознавая, я прикладываю ладонь к прохладному стеклу и вглядываюсь в горизонт. Может быть, именно на заснеженных вершинах я потеряю голову и обрету душу.

Надо мной небо, подо мной земля, а вокруг – покой.

Сойдя на второй станции, я неожиданно проваливаюсь в снег по самые голени. Джинсы промокают за несколько секунд, и я решаю срочно купить болоневые штаны. Например, на eBay.

Сначала я совершенно теряюсь. Издалека слышен смех детей и их разговоры, но самих детей не видно. Передо мной лишь бескрайнее снежное полотно, а внизу – далекие крыши аспенских домов.

– Ладно, – бормочу я и смотрю на черную доску, на которой нарисована картинка, похожая на ту, что была на моей карте лыжных трасс. – У тебя все получится, Пейсли. Вот увидишь.

Я трачу несколько минут, чтобы разобраться в карте.

И около пяти минут бреду по утрамбованному снегу, пока в итоге – наконец-то! – не добираюсь до склона.

Передо мной суетятся люди в теплых костюмах – отдала бы что угодно за такой костюм! – и учат детей первым движениям на лыжах и сноуборде. Я с трудом стряхиваю мокрый снег с джинс и ботинок, прежде чем ступить на твердый снег трассы и подойти к подростку, который стоит ко мне ближе всех. Он уже взял сноуборд под мышку и собрался уйти в другую сторону.

– Эй! – я поднимаю руку и машу, чувствуя себя как потерпевшая, которую только что нашли спасатели. Он меня не слышит. Задыхаясь, я снова кричу:

– Эй! Сюда! Да, это я тебя звала!

Когда я наконец добираюсь до него, то уже тяжело дышу. Из-под шлема выглядывают кончики его каштановых волос. Кажется, у него стрижка в