Прекрасные дьяволы - Ева Эшвуд Страница 4

На его большом Г-образном столе установлено несколько мониторов, и на экране одного из них размытое изображение. Несколько нажатий на клавиатуре делают картинку более четкой, превращая ее в фигуру Уиллоу, идущую по улице в темноте. Она выглядит такой маленькой, такой уязвимой и сгорбленной, ее светлые волосы блестят в свете уличных фонарей.

В горле застревает ком, и мне хочется вернуться в прошлое и броситься туда, где она сейчас, защитить ее и убедиться, что она вернется сюда в целости и сохранности. А потом спросить ее, какого черта она вообще сбежала.

Вик отслеживает ее движения по камере, в то время как мы с Мэлисом толпимся у него за спиной, практически затаив дыхание, и смотрим отснятый материал.

Она идет по улице, пересекает чей-то двор и ненадолго исчезает, а затем снова появляется на другой стороне квартала, двигаясь все так же быстро.

– Это что? – внезапно спрашивает Мэлис, тыча пальцем в экран.

Я приглядываюсь повнимательнее и вижу темную фигуру, скрывающуюся в тени, которая следует за Уиллоу по пятам. У меня в груди зарождается нехорошее предчувствие, и чувство страха оправдывается, когда мгновение спустя мы видим, как мужчина выходит из тени и приближается к Уиллоу.

Он подходит к ней сзади и, похоже, что-то говорит ей на ухо, прежде чем грубо хватает ее и зажимает чем-то рот и нос.

Виктор снова стучит по клавиатуре, его пальцы молниеносно порхают по клавишам. Он увеличивает изображение, но из-за темноты и того, как мужчина стоит, мы не можем разглядеть его лица.

– Черт! – взрывается Мэлис. Его покрытые татуировками руки сжимаются в кулаки, и он выглядит так, будто ударил бы по чему-нибудь прямо сейчас, если бы на его пути не стояло дорогое компьютерное оборудование Вика. – Чтоб тебя, мать твою.

Вик сжимает челюсти, его голубые глаза сужаются, но он ничего не говорит. У меня внутри все переворачивается, пока мы втроем смотрим на экран. На темном, слегка зернистом кадре Уиллоу пытается вырваться из рук мужчины, а затем падает, обмякая и теряя сознание в его объятиях.

– Что за ублюдок? – спрашивает Мэлис. – Какого черта ему от нее нужно?

Даже думать об этом мерзко, но только один вариант имеет смысл. Существует лишь один человек, который мог бы охотиться за Уиллоу. Только он знает о ее связи с нами и что-то может выиграть от ее похищения.

– Илья, – произношу я, и голос мой звучит горько и искаженно. – Наверняка. Кто еще мог бы захотеть похитить ее?

Мэлис поворачивается и бросает на меня мрачный взгляд, и когда Вик поднимает глаза, я понимаю, что озвучил мысли братьев.

– Черт, – снова рычит Мэлис.

– Он, наверное, нашел нас, – бормочет Вик. – Скорее всего, отыскал способ отследить вас досюда, а затем решил прийти за Уиллоу. Она стала для него легкой мишенью, одна на пустой улице, вдали от нас.

– Найди ее, – огрызается Мэлис. – Найди, мать твою. Куда этот ублюдок ее дел?

Вик просто кивает, возвращаясь к компьютеру. Он просматривает запись, но как только Илья и лежащая без сознания Уиллоу исчезают из поля зрения камеры, найти его снова становится невозможно.

Мэлис убеждает Вика продолжать поиски, и тот подчиняется, но мне кажется, мы все знаем, что такие люди, как Илья, умеют прятаться лучше, чем Уиллоу. Скорее всего он знал, куда направиться, чтобы мы никак не смогли его отследить.

– Он ушел, – наконец говорит Вик, поворачиваясь на стуле. – Я не могу взять след.

Мэлис выглядит так, будто вот-вот слетит с катушек, каждый мускул его могучего тела напряжен – он того и гляди взорвется. Серые глаза полыхают безумием, бегают по сторонам, дыхание прерывистое.

Честно говоря, я чувствую то же самое. Если у нас не получится узнать, куда Илья увез Уиллоу, неизвестно, что может случиться.

– Нужно найти ее, – говорю я, проводя рукой по волосам. – Мы знаем, каким был Николай, и если Илья хоть немного похож на своего брата и Уиллоу у него…

Я умолкаю. Мне не стоит заканчивать это предложение. Если я скажу правду о том, что может произойти, вслух, это может так разозлить Мэлиса, что он и правда пробьет дыру в одном из мониторов Вика.

– Я еще посмотрю, – тихо говорит Вик. Он начинает с самого начала, пытаясь внимательнее просмотреть запись и найти хоть какой-то намек на Илью или Уиллоу.

– Подожди, – говорит Мэлис, на секунду освобождаясь от ярости. Или, что более вероятно, используя ее в качестве энергии, а не давая ей привести себя в оцепенение. – Где он схватил ее? Точное местоположение.

Виктор возвращается к тому месту, где Илья забрал Уиллоу, и, наблюдая за этим снова, я испытываю еще большую беспомощную ярость, чем в первый раз.

– Кажется, я смогу узнать название улицы, – говорит Вик. – Подождите…

Он увеличивает изображение, настраивая картинку в поисках нужных меток. Когда он останавливается на перекрестке, Мэлис резко кивает, затем смотрит в мою сторону и указывает подбородком на дверь.

– Мы пойдем туда и попробуем проследить за путем, которым пошел Илья, – говорю я Вику, догадываясь, о чем, должно быть, думает Мэлис. – А ты продолжай просматривать.

– Хорошо. Идите. – Братишка даже не удосуживается оторвать взгляд от своих компьютеров. – Если повезет, он оставил след, который вы сможете отследить. Позвоните, если что-нибудь найдете.

– Обязательно. Ты тоже звони, если наткнешься на что-то.

Он кивает, его пальцы продолжают порхать над клавишами. Мы с Мэлисом направляемся к выходу, но прежде, чем доходим до двери, Вик снова заговаривает.

– Мэлис… – говорит он, а затем замолкает с напряженным выражением лица.

Мэлис просто кивает.

– Знаю, – говорит он. – Позвони мне, если что-нибудь найдешь. Что угодно.

– Конечно.

Мы поворачиваемся и выходим из комнаты, и я изо всех сил стараюсь держать свои эмоции под контролем, пока мы спускаемся по лестнице на первый этаж. То, что даже Вик, который всегда был мастером скрывать свои эмоции и держать все под контролем, волнуется, говорит о многом. Уиллоу много значит для всех нас, и то, что она пропала и находится в опасности, приводит меня в гребаное бешенство.

Мы с Мэлисом собираемся и через несколько минут садимся в машину. Он поворачивает ключ в замке зажигания, двигатель урчит, и мы выезжаем из гаража. Пока едем, я позволяю тишине затянуться на мгновение. Мне не хочется задавать вопрос, который вертится на языке. Но чем дольше я его не задаю, тем сильнее он заседает у меня в голове, и, в конце концов, я все же делаю глубокий вдох и бросаю взгляд