Кристина - Кэтрин Куксон Страница 45

Я позволила ей вывести себя из магазина, но после этого высвободила свою руку. Мы прошли по главной улице, вышли на дорогу, ведущую к дому, и лишь тогда тетя Филлис заговорила:

— Я никогда не занималась этим прежде, честное слово. Не знаю, что на меня нашло.

Я была потрясена тем, что она ворует, и ее ложь вызвала у меня чувство презрения, поэтому, когда я ответила ей, в моем голосе не было жалости:

— Нет, вы занимались этим и раньше, и те случайные и бесполезные вещи собрались в вашем доме за много лет.

Говоря это, я не смотрела на тетю Филлис, но когда она не ответила и не стала разубеждать меня, искоса взглянула на нее. Зрелище не могло не тронуть меня: впервые я видела ее плачущей.

— Я делаю это только тогда, когда чувствую беспокойство, — бормотала она. — Никак не могу совладать с собой. Все из-за Дона, он связался с одной женщиной из Богз-Энда. Она ему в бабушки годится — по крайней мере такого же возраста, что и я. Я вне себя от отчаяния. Я делаю это только тогда, когда беспокоюсь.

По крайней мере этому я поверила. А кроме того, услышав, что Дон завел себе женщину, я испытала облегчение. Уже более мягким тоном я проговорила:

— Ладно, тетя Филлис, — потом добавила — Но представьте себе, что случится, если вас поймают.

— Иногда мне это совершенно безразлично, — произнесла она таким безжизненным, таким упавшим голосом, что я подумала, насколько права была моя мать, — тетя Филлис очень несчастна. Ей не было еще и сорока, но она выглядела старухой. У нее не было никакой радости в жизни, кроме старшего сына, а тот, я была убеждена, и в грош ее не ставил. Свою злость она срывала на Сэме. Он один проявлял к ней хоть какое-то внимание, но она не находила в этом ни малейшего утешения, потому что не любила его. И теперь я подумала: «Бедная, несчастная душа, бедная тетя Филлис».

Увидев дома, как Констанция отвернулась от Сэма и радостно бросилась ко мне, я подумала, что мне все-таки надо быть за многое благодарной судьбе. Маленькие ручки дочери обвили мои ноги, она лепетала: «Мамочка, мамочка», и мое сердце таяло в сладкой истоме.

Не успела я разложить пайки и всякие мелочи, которые купила в городе, как в дверь черного хода постучали. Подумав, что это тетя Филлис, я крикнула:

— Входите!

На пороге появился Дон. Он был такой огромный, что закрыл весь дверной проем, а кухня даже как-то уменьшилась в размерах. Временами он выглядел больше окружающих — когда у него было хорошее настроение, он как бы разбухал.

— Эй, привет, — проговорил он, взглянув на меня, и я беспечно ответила:

— Привет, Дон.

Потом он посмотрел на Сэма, который поднимался с коврика, на котором играл с Констанцией, и сказал:

— У тебя же времени в обрез! Пора идти.

— Да я вполне успеваю, — коротко ответил Сэм, и я заметила, что его тон был вовсе не таким, каким обычно разговаривает младший брат со старшим, тем более таким, как Дон. Он говорил с ним как с равным, и в его голосе звучало если не явное презрение, то полнейшее пренебрежение. Он вовсе не спешил уходить, и я была благодарна ему за это.

— Получала пайки? — Дон мотнул головой в сторону разложенных на столе продуктов, и я ответила:

— Да, пайки.

— Ты же знаешь, нет никакой необходимости морить себя голодом…

К счастью, мне не пришлось отвечать на эту реплику, потому что Констанция стала дергать Сэма и кричать:

— Пойдем, дядя Сэм, пойдем играть, строить домики!

Она пыталась снова подвести Сэма к своим кубикам, когда Дон, присев на корточки, сказал:

— Иди сюда и поговори со своим дядей Доном… я твой дядя Дон.

Маленькая светловолосая головка Констанции повернулась к нему. Мои пальцы до боли стиснули предплечье, и когда Дон протянул к девочке руку, меня внезапно охватила слабость. «О святая Дева Мария, — беззвучно молилась я, — не позволяй ему касаться ее!»

Но он все же коснулся. Его рука нежно отцепила пальчики Констанции от штанины Сэма и потянула к себе. С довольным выражением лица девочка встала между коленями Дона. Некоторое время они смотрели друг на друга, потом Дон тронул ее под подбородком и сказал:

— Знаешь, ты хорошенькая девочка.

С подобными словами обратился бы к ребенку любой северянин, и в тоне Дона не было ничего особенного, но я знала, что он не такой, как другие северяне. Всем своим существом я осознала, что надо опасаться даже самых ласковых слов Дона. Но сомнений не оставалось: он понравился моей дочери. Она вытянула руку, дотронулась пальцем до усов, которые Дон сейчас отращивал, и засмеялась. Потом Дон стремительно поднялся, держа Констанцию на руках, и я рванулась вперед, словно ей угрожала какая-то опасность. Я протянула к ней руку, и его пальцы коснулись моих. На какое-то короткое мгновение его взгляд остановился на моем лице, и я почувствовала, как моя температура резко снизилась, словно кто-то вдруг запихнул меня в холодильник. Я отдернула руку и отвернулась. Дон опустил Констанцию на пол и очень ласково сказал:

— Дядя Дон принесет тебе что-нибудь завтра. Что ты хочешь? Куклу?

Девочка кивнула и засмеялась.

— Куклу — как Пэтси, — она подошла к шкафу, вытащила коробку со своими игрушками, достала оттуда куклу и протянула ему, повторив — Как Пэтси.

— О, та будет больше, чем Пэтси — во какая! — и Дон развел руки, показывая, какую куклу он принесет. — Ну что ж, мне пора, — проговорил он и повернулся к двери, но потом бросил взгляд на Сэма и поинтересовался — Так что, можно опаздывать?

Ничего не ответив, Сэм повернулся и посмотрел на брата в упор.

Дон, не сказав больше ни слова, вышел.

Только тут я заметила, что вся, с ног до головы, дрожу. Я посмотрела на Сэма, но он не захотел встречаться с моим взглядом и, отвернувшись, уставился в огонь.

— Ты опоздаешь, Сэм. Извини, что я так задержалась.

Он также молча направился к двери, потрепав Констанцию по головке. Он даже не попрощался, и я, помню, подумала: «Если бы ему было столько лет, сколько Дону, и он был бы так же силен, без драки бы не обошлось».

Дон принес Констанции куклу, но возобновлять свои ежедневные визиты не стал. Иногда