Много шума из-за тебя - Саманта Янг Страница 45

– Я ведь приехала сюда ради мира и спокойствия, – всплеснула я руками.

Тони улыбнулся:

– Да, это вы тоже найдете здесь. На пляже. На закате. Когда никто рядом не ошивается, – и, кивнув, он вышел из магазина, а я осталась стоять, уперев руки в бока и кипя от негодования.

Неужели Уэст Эллиот пустил подлый слух из-за того, что я не стала завсегдатаем в его заведении?

Что ж, скоро это изменится. Этим же вечером, когда там будет людно, когда будет много местных, я приду туда и со всем разберусь.

* * *

По правде говоря, планируя днем свое наступление, я чувствовала себя намного смелее.

Я зашла внутрь, и моя смелость частично улетучилась. Несмотря на то что там было не так оживленно, как в «Якоре», большинство столиков и места у барной стойки оказались заняты.

«Альнстер Инн» был более сумрачным, более атмосферным заведением, чем «Якорь». Если уж быть совсем честной, то низкие потолки с темными балками и стены в стиле тюдоровской эпохи смотрелись чарующе. Полы были из темного дерева, как и столы со стульями. С низкого потолка свисали две большие круглые железные люстры, на каждой из них горело не менее десяти свечей. Освещение было классным, но смертельно опасным для человека моего роста. Я пригнула голову, чтобы избежать столкновения с одной из люстр. И почувствовала на себе взгляды нескольких человек, лица некоторых были достаточно знакомыми, чтобы я не опознала в них местных.

За барной стойкой стоял Лукас Эллиот. Пока я шла к нему, он наливал очередную пинту и следил за мной, словно ястреб. Остановившись у стойки бара, я встретилась с ним взглядом.

В его зеленых глазах светился острый ум.

– Я могу чем-то помочь? – спросил он.

– Я ищу твоего отца.

Лукас покачал головой:

– Сегодня не его смена, – он прищурил глаза. – Что тебе нужно от моего отца?

Двое мужчин, сидевших за стойкой бара, посмотрели на меня. С подозрением.

Не обращая на них внимания, я сосредоточилась на Лукасе.

– Я слышала, что кое-кто здесь распространяет слухи о моих ценах на книги. Мне бы хотелось это остановить.

Лукас ухмыльнулся:

– Какого черта, кого вообще волнуют цены на твои книги?

Мужчины загоготали.

Я ощетинилась.

– Послушай, это лишь то, что я слышала. Нельзя строить козни против моего магазина только потому, что я дружу с Милли.

– Все американки такие драматичные?

Я прищурилась, глядя на умника:

– Мы оба знаем, что это не я тут королева драмы, которая ковыряет рану тридцатилетней давности.

Лицо Лукаса дрогнуло.

– Ты сказала то, что хотела. Теперь можешь уходить.

– Ага, – пожилой мужчина рядом со мной оторвал взгляд от своей пинты в руке. Его лицо было испещрено морщинами, и если бы меня спросили про его возраст, я бы сказала, что ему далеко за восемьдесят. – Давай. Нам не нужны здесь такие, как ты, сочувствующие.

Что? Серьезно? Мысли едва не сорвались с языка, потому что – ну, в самом деле, что за мелодрама!

– Да, серьезно, – он смерил меня взглядом. – Я видел тебя с Виолой Тейт. Будь осторожна, девочка, а то подхватишь что-нибудь от нее.

Клянусь, мне показалось, что земля ушла у меня из-под ног.

Неужели он… неужели он только что сказал то, что, как я подумала, он сказал?

Меня обуяла дикая злость.

– Что вы сказали? – спросила я охрипшим от эмоций голосом.

– Я сказал… Эй! – он испуганно вскрикнул, потому что его схватили за ворот рубашки и приподняли.

Лицо Лукаса потемнело от ярости, он поднял старика со стула и наклонился к нему, чтобы прорычать:

– Убирайся. К черту. Из моего бара, – и отпустил его с такой силой, что тот упал со стула и громко выругался. Все вокруг затихли.

Клиент сердито посмотрел на Лукаса.

– Это не твой паб, маленький засранец!

– Он мой, пока отца здесь нет, – Лукас вышел из-за стойки бара.

– Люк, – мужчина, сидевший с края у барной стойки, схватил Лукаса за руку. – Он просто старый глупый старик. Оставь.

Лукас постарался вырваться, грудь его вздымалась, но он больше не пытался достать старика. Только ткнул в него пальцем.

– Расистам не рады в «Альнстер Инн». Еще раз придешь сюда – и я вышвырну тебя вон, мне, мать его, плевать на твой возраст.

– Твой отец узнает об этом, – бросил в ответ старик, оглядываясь по сторонам в поисках поддержки.

Туристы были возмущены этой перепалкой, местные отводили глаза. Мне хотелось думать, что они так вели себя потому, что были не согласны со стариком, а не потому, что не хотели, чтобы на них набросился Лукас. Не найдя поддержки, старик развернулся и, спотыкаясь, вышел из сумрачного паба.

Я никогда не видела его раньше, но он, очевидно, был местным.

И теперь он точно будет держаться от меня подальше.

На мгновение я застыла, потеряв дар речи, и только по неприятным ощущениям в руках поняла, что сжала кулаки так сильно, что ногти впились в кожу.

Я перевела взгляд с двери, через которую вышел расистский кретин, на Лукаса, который смотрел на меня. Он тоже не двигался.

Он защищал Виолу.

С пеной у рта.

– Я думала, вы не дружите.

Прекрасно понимая, о чем я говорю, Лукас прищурился:

– Друзья мы или нет, никто не будет так о ней говорить в моем присутствии.

Хм. Да, тот человек был полон ненависти, и любой, кто не был знаком с Виолой, почувствовал бы к нему отвращение.

Но только те, кому она была небезразлична, были бы в ярости.

Лукас Эллиот до сих пор дрожал от силы нахлынувших эмоций.

Быстро решив, что последнее, о чем все сейчас думали, – это цены на книги, я кивнула молодому человеку, выразив свое уважение, он кивнул мне в ответ, и я ушла.

Как только дверь паба закрылась за мной, я уставилась на «Якорь», находившийся через дорогу.

Перед моим мысленным взором до сих пор стояла картина того, как Лукас держит старика за горло, его гнев был таким сильным, что я поняла: он хотел бы придушить того человека.

На ум пришло страдальческое выражение лица Виолы, когда она наблюдала за тем, как Лукас шагал по деревне с таинственной блондинкой.

Может ли быть, что?..

Были ли Лукас и Виола местными Беатрис и Бенедиктом?

Возвращаясь в книжный магазин, я прокручивала в голове варианты. Прошлой субботой было так весело наблюдать за ними, потому что между ними буквально пролетали искры.

Химия.

Может быть, за оскорблениями и колкостями стояли чувства? Вот только они ничего