Полураскрытая роза - Лиса Кросс-Смит Страница 45

Винсент раздумывала, не рассказать ли все Рамоне, зная, что может ей доверять, но муж Рамоны обожал Киллиана. Просить Рамону хранить ее тайну и не говорить Питеру было бы слишком. Винсент легко объяснила «очаровательного молодого человека», сказав, что он студент и почти подмастерье, который иногда помогает ей обжигать глину и рассылать заказы. Она сказала, что он очень милый и талантливый, и закруглила разговор до возвращения в комнату Олив.

НАТ. / ИНТ. КВАРТИРА ВИНСЕНТ – ДЕНЬ

РАССКАЗЧИК (З. К.)

До свадьбы Колма в июле ни с Олив, ни с Рамоной Винсент не увидится. Прощаясь, все трое всхлипывали. Когда гости уехали, Винсент вернулась в квартиру и плакала, пока не заснула прямо среди бела дня.

Лу с родственниками по отцовской линии был в Лондоне. Проснувшись, она заварила себе чай и послала ему сообщение.

Когда ты вернешься

в Париж, давай проведем

целый уикенд в постели,

будем смотреть фильмы

и заказывать еду

навынос?

Хмм. Смотря

по обстоятельствам.

А кто это?!

Она замерла, вся похолодела. На экране тут же появились серые пузырьки.

Не сердись, пошутил,

Винсент Рафаэла!!!

Ни слова больше.

К счастью, уже завтра

я буду дома.

Она рассмеялась и послала ему свое фото в теплой пижаме с поднятым средним пальцем. И вдобавок напечатала va te faire foutre[97].

Он ответи: «Люблю постельные разговоры со своей любовницей», и это был первый раз, когда один из них таким образом использовал слово «любовник» или «любовница».

«Ах, любовник», – ответила она, ведь Винсент нравилось иметь любовника. Она представила, как Киллиан рассказывает кому-нибудь, что у его жены любовник.

У меня любовник – молодой француз.

Я завела любовника, все прокручивала она в голове, подпитываясь этим.

Я его не заводила, он мне отдался.

Мне подарили любовника.

– Я бы хотела примерно месяц попутешествовать и в конце заехать в Амстердам, к брату с семьей. Хочешь поехать со мной? – однажды вечером в середине марта спрашивает Винсент у Лу. Задать вопрос, пока он внутри, не худшая идея. Еще горячо пылают проблески их одновременного оргазма.

Даже охваченный зимним унынием Париж прекрасен. Она ходила на прогулки и, когда получалось, держала окна открытыми. Но в последнее время Винсент представляет себя в поездах, мчащейся сквозь дождь и солнце мимо французских деревень, спешащей навстречу весне. Ей всегда хотелось ехать куда глаза глядят, как родители, но она этого никогда не делала. Не взяла академический отпуск, а поехала учиться в Теннесси. Несколько недель перед тем, как отношения с Киллианом стали серьезными, училась за границей, в Италии, а потом забеременела и вышла замуж. Она ни о чем не жалеет! Просто хочет, как распустившаяся роза, максимально воспользоваться имеющимися у нее сейчас обстоятельствами, тем, что она свободна распоряжаться своим временем и быть где угодно.

Винсент делится с Лу своим планом. Она на месяц устроит каникулы в магазине «Go Wilde!» и найдет себе замену для занятий в музее. Миссис Лоран пару раз в неделю будет заходить в квартиру и поливать цветы. Они могли бы поехать в Лондон и провести время там, взяв напрокат машину. Она не бывала в Музее сестер Бронте, и они могли бы съездить туда. Она нашла несколько прелестных маленьких гостиниц с садиками и курами, где сдавались большие комнаты со множеством окон. Что, если вернуться в Париж, арендовать маленький «Ситроен» и поехать на Лазурный берег? Там происходит действие фильма «La piscine»[98], а Винсент так любит это кино. Это один из фильмов, который крутится у нее в студии, когда она делает украшения. И, как неистово влюбленный во Францию франкофил, она хочет посмотреть страну.

Потом они могут поездом отправиться в Амстердам. Брат живет недалеко от музейного квартала и отлично умеет хранить секреты. Лу и Тео друг другу понравятся. Они смогут посетить музей Ван Гога, Городской музей и Рейксмюсеум. Винсент так любит каналы и цветы, что от перевозбуждения говорит бессвязно.

– Ну, а какие у тебя планы на следующие несколько недель? – интересуется она. Его волосы щекочут ей нос, она убирает прядь ему за ухо. Он сползает и ложится рядом, лицом в потолок.

– В Лондоне есть клуб… Эмилиано знает владельца, который все время пытается устроить так, чтобы мы там выступили. Ты не против, если в один из вечеров у «Анчоуса» состоится концерт? – спрашивает Лу.

– Значит… да? Ты едешь со мной?

Лу поворачивается к ней, подпирает голову ладонью.

– Иногда у меня создается впечатление, что мы с тобой живем в двух разных мирах. В твоем мире тебе кажется, что какие-то вещи имеют значение… на самом деле нет… например, наша с тобой разница в возрасте, – говорит он.

– Да ладно! Я про это уже давно ничего не говорила. – Она надувает губы.

– И еще ты живешь в мире, где тебе кажется, что я не поеду с тобой куда угодно, если ты попросишь, а это тоже вздор.

– Ну я же не могу просто так предполагать, что у тебя нет никаких планов. Или что ты можешь беспрепятственно взять месяц каникул, – спрашивает она.

– Я могу делать все, что хочу. У меня всегда будут деньги, даже если я не буду работать. Ты росла в обеспеченной семье, так почему ведешь себя так, будто не понимаешь? – закрывая лицо руками, спрашивает Лу. Однако скрыть легкие сдавленные смешки ему не удается.

– Я ничего не хочу предполагать. Больше не хочу.

– В каком смысле – «больше не хочу»?

Случаются вечера, когда их разговоры после секса подступают на опасно близкое расстояние к черте, за которой Винсент вот-вот расскажет что-то еще о Киллиане и их браке, но поднимать эту тему сейчас было бы все равно, что стрелять из пулемета по воздушному шарику.

– Я просто хочу сказать, что каждый человек полон сюрпризов и я прикладываю все силы, чтобы не делать никаких предположений. Я бы не стала предполагать, что ты можешь вот так взять и убежать со мной, – говорит она.

Лу целует ее, кладет ладонь ей на бедро.

– Я представляю себе, как мы садимся в поезд, ходим везде пешком, размышляем, куда мы хотим пойти… как в фильме «Перед рассветом». Вот что меня вдохновляет, – говорит она.

– Я этот фильм не видел.

– О'кей, тогда завтра посмотрим.

– Хорошо. Но мне, Винсент, вдохновение вообще не нужно. Если честно, мне даже все равно, вернемся мы