Нарушаю все правила - Эми Эндрюс Страница 48

– Господи, Беатрис, – пробормотал он, не выпуская изо рта ее грудь, – да ты просто вся сочишься.

От такой двойной стимуляции Би громко застонала.

– Я сочусь с тех пор, как тебя увидела.

Это единственное, что она успела сказать. Как только его палец принялся ласкать самую что ни на есть верную точку, а зубы стиснули сосок, земля перед ней обрела твердость, и Би ринулась стремглав навстречу пульсирующему красками водопаду. Вскоре цвета радуги взорвались пестрым калейдоскопом бесчисленных оттенков, и Би словно осыпало крупными каплями блаженства. Бедра резко замерли, и Би крепко сжала в себе его плоть, всем телом дрожа и содрогаясь в оргазме.

Тогда он взял инициативу уже на себя, продолжив с того момента, где она закончила. Поднявшись, он рукой обхватил Би за спину, прижав к себе плотнее. Выпустив изо рта ее грудь, Остин прижался лицом к ее горлу и резко вошел в нее. Би громко выдохнула, когда он скользнул вдоль стенок ее лона, разжигая в ней с новой силой возбуждение и делая ее оргазм ярче и сильнее.

– Остин!

Она крепко вцепилась ему в плечи, Остин же продолжил резко пронзать ее снова и снова, не давая погаснуть ее наслаждению и усиливая собственное. Наконец его массивное тело задрожало, дыхание сделалось частым и резким – жаркий воздух из его рта точно язычками пламени облизывал ей горло.

– О господи… – пробормотал он. На несколько мгновений его движения, участившись, потеряли ритм и наконец резко прекратились, обнимавшая ее рука сжалась как тиски. – Сейчас кончу.

– Да! – К головокружительным высотам блаженства присоединилось победное ликование. – Да! Да! Да!

Бедра ее вновь перехватили контроль и быстро задвигались, продлевая и его оргазм, и остатки своего, пока оба наконец не кончили, часто дыша в объятиях друг друга. После чего Остин откинулся на кровать, увлекая Би с собой и попутно сбрасывая с ее головы шляпу.

– Надеюсь, у тебя есть еще один презерватив, – прерывисто дыша, сказала Би, – потому что мне бы хотелось заняться этим еще раз – убедиться, что это не разовый глюк сумасшедшего.

Остин хохотнул, тоже тяжело и часто дыша.

– Не глюк и не сумасшествие, Беатрисс. Это было божественно. Но ты не беспокойся, у меня найдется еще два презерватива, чтобы тебе это доказать.

Распростершись на нем, веером рассыпав волосы по его груди, Би улыбнулась. Он по-прежнему был в ней, а от его ладоней на ее пояснице веяло теплом и надежностью. Носом она прижалась к ямочке на его горле, а сердце у нее билось как раз рядом с тем местом, где громко стучало его сердце.

Это было очень приятно – и очень правильно – лежать с ним вот так.

Но все же Би не могла не задаться вопросом: не пора ли уже с него слезть?

– Я не слишком тяжелая?

Когда-то один парень (так, кавалер на одну ночь) на такой вопрос ответил ей: «Есть маленько», – после чего, пошевельнувшись, бесцеремонно стряхнул ее с себя. Так что Би следовало бы подумать, прежде чем задавать такой провокационный вопрос.

Однако Остин лишь крепче обхватил ее руками, сказав:

– Ты – совершенство.

Отчего сердце у нее на мгновение замерло.

Улыбнувшись, Би прижалась губами к заветной ямочке на шее и закрыла глаза, а его ладонь медленно прошлась вдоль позвоночника к волосам и, скользнув пальцами к макушке, вызвала целую россыпь мурашек по коже головы и шеи. Открыв глаза, Би увидела на его груди легкую прядь своих волос и вновь ощутила приятное волнение от своего нового оттенка.

– Что ты хочешь дальше? Есть, пить, спать, смотреть со мной про зомби или… – Она напрягла внутренние мышцы, сжимая в себе его плоть. – Еще раз?

В ответ Остин издал полусмех-полустон, покрепче припечатав ладонью ее поясницу.

– Однозначно последнее. Только мне нужно пару-тройку минут, чтобы восстановить силы.

Би разочарованно фыркнула.

– Я-то думала, вы, молодые парни, повыносливей!

– Обычно мне требуется больше двух минут, – рассмеялся Остин. – Так что сейчас я, пожалуй, предпочту другие опции. Хотя вообще у меня в планах было пригласить тебя сегодня в «Лесоруб» на линейные танцы.

Би с трудом подняла голову – от полного сексуального удовлетворения она казалась сейчас налитой свинцом, равно как и все тело. Словно не надеясь, что голова сама удержится вертикально, Би подперла подбородок кулаком и воззрилась на Остина:

– Но ведь для этого потребуется надеть одежду, верно?

На его губах заиграла улыбка.

– Да, – кивнул он.

– Вот ведь какая жалость! – поморщилась она.

– Это точно. – Он приподнял голову и поцеловал ее в нос. – Не могу с этим не согласиться.

– Итак… как насчет… – Би подалась назад, высвобождая его член, и ощутила легкую дрожь, когда он выскользнул наружу. Она скатилась на другую половину кровати, повернувшись к нему лицом. – Ты пойдешь выбросить этот презерватив, а я сделаю нам попкорн. Будем пока смотреть телевизор и гладить кошку.

– М-м-м… – Остин сделал глубокий многозначительный вдох. – Перед попкорном я устоять не в силах.

Улыбнувшись, Би выбралась из постели и поднялась на ноги. Машинально потянувшись было за одеждой – как всегда делала перед мужчиной, с которым имела близость лишь однажды, – она тут же себя остановила. Никакой одежды. К черту! Вид ее тела как будто не оттолкнул его до того, как он занялся с ней любовью, – так с чего вдруг она будет прикрываться теперь?

Калорийные пироги и прочие вкусности – вот что сейчас демонстрировало ее тело. Оно носило ее туда, куда ей заблагорассудится, оно каждый день выполняло для нее разные нелегкие задачи, оно было сильным и здоровым. И она уже пресытилась попытками сделать его каким-то другим.

– Значит, встречаемся здесь, – бросила она через плечо Остину.

– Угу, – отозвался тот, однако даже не пошевелился, с нескрываемым интересом разглядывая ее зад, когда Би сдвинула пластиковую гармошку ширмы и удалилась, преувеличенно покачивая бедрами.

– Дразнилка! – сказал он ей вслед.

– Извращенец! – ответила Би.

От счастья она едва не пританцовывала на ходу.

Когда Остин проснулся утром, часы у него показывали пять с мелочью. А проснулся он в самых что ни на есть приятных обстоятельствах: в обнимку с мягкой, теплой, обнаженной женщиной. Нос его зарывался в легкий, нежный пух ее волос, рука огибала ее талию, а его верный «утренней славе» приятель, восставший, как обычно, к пяти утра, прижимался к уютной подушечке ее ягодиц. Из окошка над раковиной в комнату струился приглушенный свет, а сам Остин лежал, окутанный запахами сладкого попкорна, чистых волос