Безумная ночь - Лиз Карлайл Страница 48

При этих словах Джоан обняла и поцеловала Фредди:

– Теперь мне понятно, почему Бентли так сильно любит вас.

– Разве он любит меня? – удивилась Фредерика.

Лицо Джоан озарилось улыбкой, и она убежденно сказала:

– Конечно! Я всегда знала, что чувствует Бентли. Обычно так бывало задолго до того, как он сам это осознавал. Можно мне называть вас кузиной? Буду рада, если мы с вами подружимся. И если у вас возникнут какие-то вопросы – о чем угодно, – обещайте, что обратитесь ко мне.

Ей, наверное, следовало бы воспользоваться случаем и расспросить Джоан о прошлом Бентли, но Фредерика так смутилась, что лишь поцеловала ее и попрощалась. Слова новой родственницы были для нее чем-то вроде проблеска надежды, но глубоко задумываться над этим не хотелось.

После посещения Белвью она с еще большим рвением стала находить себе занятия в Чалкоте. Послеобеденные часы Фредерика часто проводила в детской или гуляла в саду с детьми. Маленький Джарвис и Мэдлин были такими забавными, что в их компании она гораздо меньше скучала по дому. У Джарвиса были серьезные, как у отца, глаза, но смеялся он так же заливисто, как его дядя. Мэдлин, несмотря на то что была очень удивлена, когда обнаружила Фредерику в постели своего дядюшки, быстро привязалась к новой тетушке. Крошка Эмми, которой не исполнилось еще и трех месяцев, и та во весь свой беззубый рот улыбалась дяде. К слову сказать, все дети обожали Бентли и старались при малейшей возможности заманить его в детскую, где Мэдлин каталась на нем верхом, дергала за уши, как за поводья, или лазила по карманам, а Джарвис демонстрировал своих оловянных солдатиков или предлагал поиграть в шахматы.

Особенно дружен был Бентли с Арианой – обращался с ней скорее как с другом или ровесницей. Девочка и впрямь была не по годам взрослой. Фредерика не могла не заметить, что младшие дети были совсем не похожи на старшую сестру, и только через некоторое время узнала, что Ариана – дочь лорда Трейхорна от первой жены, которая трагически погибла и о которой никто, даже сама девочка, никогда не вспоминал. Судя по сплетням, которые Дженни принесла из людской, Хелен была гувернанткой Арианы после смерти ее матери. Девушка обучалась в специальной школе в Швейцарии, а потом в Вене, изучала психиатрию. Все это выглядело весьма загадочным. Может, Ариана страдала каким-нибудь заболеванием? Но в семье об этом не говорили, поэтому Фредерика не решилась расспрашивать.

Жизнь текла спокойно и без неожиданностей, пока однажды утром Фредерика, проснувшись, не обнаружила, что Бентли не ночевал дома. Циферблат каминных часов было невозможно разглядеть во тьме, и, накинув халат, она подошла к окну и приоткрыла штору. Светало. Где же, черт возьми, ее муж? Может, опять заснул в Желтой гостиной?

Встревожившись не на шутку, Фредерика сунула ноги в домашние туфельки и, стараясь не шуметь, спустилась по лестнице. Было слышно, что в кухне уже принялись за работу: разводят огонь, снимают с полок кухонную утварь – но в остальных помещениях все еще было тихо. Добравшись до гостиной, она с удивлением заметила, что дверь ее приоткрыта, и, распахнув ее шире, вошла в слабо освещенное помещение.

У нее потемнело в глазах от представшей взору картины: ее муж обнимал у камина служанку. Она услышала его негромкий смех и увидела, как девица, притворно возмущаясь, изображала, что пытается вырваться. Бентли же в ответ наклонился и смачно поцеловал ее в губы.

Должно быть, Фредерика вскрикнула. Служанка встрепенулась и, взглянув через плечо Бентли, отпрянула от него.

Фредерика зажала рот рукой, почувствовав приближающийся приступ рвоты. Что было после этого, она почти не помнила. Должно быть, выбежала из комнаты, бросилась к лестнице, а за спиной громыхали тяжелые сапоги Бентли. Расстояние между ними быстро сокращалось. Вот он окликнул ее – в его голосе слышалась мольба – но Фредерика и не подумала остановиться. Он лишил ее даже той крошечной опоры в жизни, которую она имела. Слезы обиды жгли глаза. Какая же она дурочка! Ведь это так предсказуемо! Бентли Ратледж по своей природе не способен хранить верность. Ну на что она надеялась?

А служанка? Совершенно непривлекательная, громогласная, с развитыми сверх меры формами. Это она все время ворковала при Бентли, а за глаза называла утеночком. Фредерика ее знала, но, видимо, недооценивала.

Его шаги приближались.

– Фредди! – прозвучало резко и угрожающе за спиной.

Она успела захлопнуть за собой дверь, когда Бентли уже взбежал по лестнице, и повернула ключ в замочной скважине. Он в ярости принялся трясти дверную ручку, та не поддалась, и тогда он несколько раз саданул по двери кулаком, яростно взревев:

– Открой эту проклятую дверь, Фредерика! Сию же минуту!

Она бросилась ничком на кровать и громко, чтобы было слышно через массивную дубовую дверь, крикнула:

– Убирайся ко всем чертям, Ратледж!

На этот раз он с такой силой пнул дверь, что она едва не поддалась.

– Открывай, или, клянусь, я вышибу эту чертову дверь, и сюда сбегутся все обитатели дома!

Это ее напугало. Характер характером, но англичане не одобряли вульгарной демонстрации эмоций, как ей было хорошо известно.

– Фредди! – Дверь уже ходила ходуном, аж петли дребезжали. – Черт тебя возьми! Не вынуждай меня идти на крайние меры!

Фредди утерла слезы, заставила себя встать и подойти к двери. Бентли влетел в комнату, как только ключ повернулся в замочной скважине, и так широко распахнул дверь, что она с грохотом ударилась о стену. Захлопнув ее, он уставился на Фредерику и прорычал:

– Черт возьми, женщина, никогда больше не делай этого! Не смей запирать дверь моей собственной спальни!

Своей скользящей походкой хищника он пересек комнату, и, чтобы не показывать испуга, она повернулась к нему спиной, но когда он прикоснулся к ее плечу – осторожно, но решительно, – быстро развернулась и влепила ему пощечину.

– Не смей ко мне прикасаться!

Она увидела, как вспыхнули гневом его глаза. Ухватив ее за руку, он прохрипел:

– Ах вот ты как, португальская колдунья! Не желаешь даже выслушать меня!

Она попыталась было ударить его еще раз, но на сей раз Бентли перехватил ее руку, а Фредерика едва подавила желание плюнуть ему в лицо и лишь процедила:

– Если ты хотел этим сказать, что я не бледная английская моль, то ты прав! А если надеешься, что я буду стоять в стороне, пока мой муж лапает служанок и выставляет меня на посмешище, то ох как ошибаешься!

– Черт возьми, Фредди, ты все не так поняла! –