Браслет с шармами - Элла Олбрайт Страница 5

Он вздыхает, мечтая оказаться где угодно, только не здесь. В листве деревьев поют птицы, издалека слышится жужжание газонокосилки, и он рисует в голове клочок яркой зеленой травы. Это помогает скоротать время. Серый дым поднимается из сада в паре домов отсюда, и он представляет людей, столпившихся вокруг барбекю. Он почти чувствует вкус сочной сосиски, и рот наполняется слюной. Он ничего не ел с прошлой ночи, и желудок начинает урчать и сжиматься. Если повезет, Терри свалит ненадолго, и он сможет проскользнуть на кухню. Невозможно предсказать, когда тот уйдет и когда придет, так что это сложное дело. Последний раз, когда мама пыталась принести ему еды, Терри сломал ей палец.

– Надеюсь, ты усвоила урок, – сказал он, наблюдая, как она прижимается к кухонной столешнице, схватившись за руку. – Если твой сын хочет еды, он может спуститься и взять ее самостоятельно.

После этого Джейк решил, что лучше оставаться голодным, чем смотреть, как бьют маму, или самому получить очередной синяк.

Он рассеянно отряхивает свои черные шорты. Изодранные, с потрепанными краями и по меньшей мере на два размера меньше, чем нужно, они плотно облегают бедра и ноги. Футболка такая старая, что теперь и не разберешь, что на ней было раньше написано. В отличие от школьных товарищей, у него нет новых кроссовок или спортивного костюма. Поэтому он никуда не ходит по выходным или по вечерам. Он стыдится своей одежды и того, что скажут люди. Что они могут подумать о нем и его семье.

Единственный человек, который никогда его не осуждает, – это Рэй. Дедушка Лейлы. Когда он рядом с этим стариком, он знает, что тот не будет смотреть на него сочувственным взглядом и задавать неловкие вопросы. Рэй в курсе сложной ситуации Джейка, хотя и не знает всего масштаба того, что происходит за закрытыми дверями. Он не пытается сунуть туда свой нос, но однажды упомянул, что есть места, где ему и маме могут помочь. После этих слов Джейк тут же умолк и поспешил уйти, поэтому Рэй больше не поднимал эту тему. А недавно Рэй предложил ему выполнять иногда кое-какую работу и после каждого задания давал маленькие коричневые конверты с монетами и кормил горячей едой. Джейк хранит деньги у Рэя, чтобы отец не нашел и не потратил все на выпивку.

Дом Рэя находится всего в трех участках от них, и Джейку видно его задний двор из-за поворота дороги. Он часто слышит, что происходит у Рэя дома, особенно когда окна открыты. В основном ничего интересного: приглушенная речь ведущего по телевизору; джазовые мелодии по радио; голос Рэя, который отвечает телефонному продавцу: нет, спасибо, ему не нужно то, что они предлагают, – но сегодня все по-другому. Два голоса приближаются к заднему двору изнутри и становятся громче. Рэй и крупный розовощекий мужчина с растрепанными светлыми волосами выходят на стриженый газон и идут к круглому столу из зеленого пластика и стульям того же цвета. Джейк узнает отца Лейлы, Генри, хоть они и встречались только мимоходом.

Рэй несет круглый белый торт с розовой глазурью и розовыми свечами, а Генри балансирует с подносом с фарфоровыми чашками, серебряными ложками, чайником, кувшином с молоком и сахарницей, а затем ставит его на стол. Это тот же сервиз, что использует Рэй, когда Джейк украдкой пробирается к нему на чай.

Настроение поднимается. Он ждал этого неделями с того момента, как Рэй сказал, что они приедут. Джейк надеется, что правильно все сделал. Он бы отдал ей сам, но вчера отец поставил ему фингал. Ему стыдно показаться ей на глаза с фиолетовым синяком и налитым кровью глазом. Будет слишком много вопросов. Обычно отец осторожен и старается бить его в те места, где синяки можно спрятать. В конце концов Джейк решил просто подсунуть подарок под дверь вчера поздно ночью, в конверте, подписанном просто буквой Л.

Джейк подвигается вперед, пытаясь получше разглядеть Лейлу, когда она выходит. Она подросла с прошлого года. Ее серебристые светлые волосы красивы как никогда. Она собрала их в высокий хвост, а челку начесала и заколола назад. В хвосте по всей длине видны красные и фиолетовые пряди. Она в джинсах с полосками по бокам, сверху – короткая черная футболка, открывающая живот.

– С днем рождения, Лейла! – улыбается Рэй, держа большой нож над тортом. – Каково быть тринадцатилетней? Официально подростком?

– Пойдет. – Она пожимает плечами, плюхаясь на стул рядом с папой.

– Лейла, манеры! – говорит Генри. Она краснеет.

– Извини.

– Хочешь, зажжем свечи? – спрашивает Рэй у внучки.

Джейк подкрадывается ближе, чтобы лучше видеть, осторожно переставляя ноги по черепице.

– Да, пожалуйста.

Рэй подносит спичку, и свечи загораются; ее темные глаза сверкают, а бледная кожа вспыхивает румянцем от удовольствия, когда она наклоняется вперед, чтобы задуть пламя. Потушив все свечи разом, она широко улыбается.

– Что ты загадала? – спрашивает Генри, когда она садится, а Рэй начинает резать торт на аккуратные кусочки.

Лейла мгновение пристально смотрит на отца, и улыбка пропадает с лица.

– Собаку, – бубнит она наконец.

– Правда?

– Правда. – Но она отводит глаза в сторону, будто лжет.

– Это пришло прошлой ночью. – Рэй достает конверт из заднего кармана.

– Спасибо! – Она выхватывает конверт из его рук и с нетерпением разрывает бумагу. Джейк наклоняется ближе и смотрит, задержав дыхание, чтобы лучше слышать. По дороге с ревом проезжает машина, угрожая утопить ее слова в звуке мотора. Свали отсюда!

– Это очень круто, – говорит она, поднимая маленький серебряный шарм. – Крошечный карандашик! Мама, видимо, не забыла, что я люблю рисовать. Она вспомнила про мой день рождения! – Лейла сияет. – Записки нет, но ничего страшного. Боже, как мне нравится!

Ох. Джейк обхватывает колени руками и кусает губу.

Рэй открывает рот, чтобы что-то сказать, но молчит. Они с Генри обмениваются взглядами.

Лейла пристегивает шарм к браслету и улыбается, глядя на него, потом вскакивает и направляется к яблоне на другой стороне сада. Она проводит пальцем по узловатой коре. Джейк знает, что на дереве вырезаны узоры, волны, кружочки и сердечки. Он однажды спросил у Рэя, кто их оставил, но лицо старика стало каменным, и Джейк сменил тему. Джейк подозревает, что это мама Лейлы выцарапала их на коре.

Генри и Рэй устраиваются на стульях с чашками чая, оставив торт на тарелке в центре стола, и болтают. При одном взгляде на торт желудок Джейка урчит. Из-за того, что он все видит и слышит, он чувствует себя частью происходящего. Он почти там, вот только потрогать ничего не может. Он понимает, что именно такой и должна быть семья, даже без подарка от мамы: люди, которые заботятся друг о друге и наслаждаются проведенным вместе временем.

– Нам нужно поговорить о шарме. – Рэй, сощурившись от солнца, смотрит на Генри. – Я не уверен, что…

– Я знаю, – перебивает Генри, оглядываясь, – однако не сейчас.

– Но поскорее, – говорит Рэй, и Генри кивает. – Так что ты подарил ей в этом году?

– Ничего, – Генри издает короткий смешок. – Она просто хотела деньги, чтобы купить всякого. Диски, одежду, блеск для губ. – Он вздыхает.

– Она растет, – иронически улыбается Рэй. – Мне это знакомо. Только с Амелией это были восьмидесятые, поэтому все носили короткие белые футболки с закатанными рукавами, джинсы на бедрах и делали начесы на голове. Она целые баллоны лака на волосы изводила.

Мы с Анной называли это «эффектом Мадонны». – Он хихикает, а потом резко замолкает. Генри пристально смотрит на него. – Извини, – говорит Рэй, – забыл, с кем говорю.

– Ничего, – Генри покашливает. – Она была моей женой. Хотел бы я знать ее тогда. Может, если бы я лучше ее понимал, то…

– Ты не должен себя винить. Моя дочь такая, какая