Комплекс хорошей девочки - Эль Кеннеди Страница 5

– Я в деле, – отвечает Бонни. – Голодна как волк.

– Это было бы здорово, – я тоже соглашаюсь. – Спасибо.

Как только Престон уходит, Бонни улыбается и поднимает большой палец вверх.

– Классно устроилась. Как долго вы вместе?

– Четыре года. – Я иду за ней в общую ванную, чтобы подправить прически и приготовиться к обеду. – Мы ходили в одну и ту же подготовительную школу. Я была второкурсницей, а он ходил в выпускной класс.

Мы с Престоном знакомы с детства, но не дружили из-за разницы в возрасте. Я видела его в загородном клубе, когда мои родители таскали меня туда с собой на праздники, сбор средств и подобные мероприятия. Когда я поступила в Спенсер Хилл, он повел себя очень мило и стал замечать меня в коридоре и здороваться на вечеринках, тем самым помогая обрести некоторую уверенность, необходимую для выживания и процветания в кишащих акулами водах подготовительной школы.

– Ты, наверное, рада наконец-то поступить в колледж с ним. Я бы на твоем месте с ума сходила от мысли, что он здесь один.

– У нас все по-другому, – объясняю я, причесываясь. – Престон не из тех, кто изменяет. Он большой фанат семьи и плана, понимаешь?

– Плана?

Это никогда не звучало настолько странно, пока Бонни не посмотрела на меня в зеркало с поднятыми бровями.

– Ну, наши родители были друзьями в течение многих лет, так что после того, как мы некоторое время встречались, стало вроде как понятно, что в конце концов мы выпустимся, поженимся и все такое. Знаешь, план.

Она глядит на меня во все глаза, а затем морщится.

– И ты… согласна с этим планом?

– Почему бы и нет?

Все это чертовски похоже на то, как мои родители оказались вместе. И их родители. Знаю, это очень напоминает старые времена, когда существовали браки по договоренности, и, если честно, я подозреваю, что Престона уговорили пригласить меня на свидание в первый раз. Он был старшеклассником, а я – неуклюжей второкурсницей, которая даже не усвоила, как пользоваться утюжком для волос.

Однако независимо от того, пригласил ли Престон меня по просьбе его родителей или нет, ни один из нас не чувствовал себя обязанным встречаться. Мы искренне наслаждались обществом друг друга и до сих пор наслаждаемся.

– На твоем месте я бы очень расстроилась, если бы вся моя жизнь была распланирована еще до того, как я начала свой первый день в колледже. Это как узнать весь сюжет фильма, пока стоишь в очереди за попкорном. – Бонни пожимает плечами, проводя блеском по губам. – Но послушай, если это делает тебя счастливой, то почему бы и нет?

Глава третья

КУПЕР

С тех пор, как мы были наивными босоногими детьми, что гонялись друг за другом по песку, просыпались перед миллионными особняками и убегали от копов, у нас – у отчаявшейся молодежи Авалон-Бэй, чья юность растрачена впустую, – появилась традиция. Последнее воскресенье лета заканчивалось Костром.

И существовало лишь одно правило: только местные жители.

Сегодня вечером мы с братом-близнецом устраиваем вечеринку у себя дома. Двухэтажный пляжный коттедж в деревенском стиле принадлежит нашей семье уже три поколения – и это заметно. Ветхий дом уже в плохом состоянии и требует хорошего ремонта, однако он компенсирует свой суровый внешний вид неотразимым очарованием. Как и его обитатели, хочу заметить. Хотя Эван определенно более обаятелен из нас двоих. Иногда я бываю угрюмым засранцем.

Ко мне подкрадывается Хайди, ставя фляжку на деревянные перила.

– Внизу есть выпивка. Тонны, – говорю я.

– Не в этом смысл фляжки.

Она прижимается спиной к перилам, опираясь на локти. Есть у Хайди такая фишка. В мире нет ничего, что могло бы удовлетворить эту девчонку, – настолько ее интересы далеки от всех и вся. В детстве именно это привлекло меня в ней в первую очередь. Хайди всегда искала что-то еще. Мне тоже хотелось принять участие в поисках.

– Тогда в чем же? – спрашиваю я.

– Почувствовать себя плохой девчонкой. Фляжка – это секрет.

Хайди смотрит на меня с хитрой улыбкой. Она сегодня прихорошилась. По крайней мере, насколько это возможно здесь, в Авалон-Бэй. Волосы завиты. На губах темно-красная помада. Даже надела мою старую футболку с символикой «Rancid»[13], которую превратила в майку, обнажающую черный кружевной лифчик. Хайди приложила много усилий, чтобы отлично выглядеть, но на меня это все равно не действует.

– Не в духе, да? – догадывается она, когда я не клюю на наживку.

Я пожимаю плечами. Потому что я правда не в настроении для вечеринки.

– Мы можем сбежать отсюда. – Хайди выпрямляется и кивает в сторону. – Прокатиться. Как тогда, когда мы своровали ключи у твоей мамы, помнишь? Остановились где-то в Теннесси и заночевали в грузовике.

– А разъяренный рейнджер выгнал меня из национального парка в четыре утра.

Она смеется, игриво толкая мою руку.

– Я скучаю по нашим приключениям.

Я делаю глоток из ее фляжки.

– Когда у тебя уже есть свои ключи и пить официально разрешено, весь смысл таких приключений теряется.

– Поверь, мы все еще можем вляпаться в кучу неприятностей.

Эта кокетливая искра у нее в глазах нагоняет на меня грусть. Ведь раньше мы вместе веселились, а теперь чувствуем напряжение. Неловкость.

– Куп! – зовет меня брат, стоя во дворике внизу. – Это вечеринка, чувак. Давай спускайся сюда.

Телепатия близнецов все еще работает. Я оставляю Хайди на террасе, иду вниз и беру пиво по пути на пляж, где у костра встречаю Эвана с нашими друзьями. Я пью, пока они проводят следующий час, обмениваясь теми же историями, что мы рассказываем уже десять лет. Затем наш приятель Уайет предлагает сыграть в футбол под луной, и большая часть нашей компании направляется к нему. Лишь несколько человек остается у огня. Эван сидит в садовом кресле Адирондак[14] рядом со мной, смеется над словами нашей подруги Аланы, но я не могу наслаждаться вечером. У меня под кожей будто ползают жуки. Зарываются все глубже. Прогрызают дыры в моей плоти и откладывают яйца гнева и негодования.

– Эй, – Эван пинает мою ногу, – приди в себя.

– Я в порядке.

– Ага, – говорит он с сарказмом. – Я знаю.

А затем хватает пустую бутылку пива, которую я уже долго держу в руках, и бросает мне новую из холодильника.

– Ты уже два дня ведешь себя как маленькая капризная сучка. Я понимаю, ты злишься, но это больше не прикольно. Напейся, покури травки. Хайди где-то здесь. Может, она снова с тобой замутит, если ты вежливо попросишь.

Я подавляю стон. В нашей компании нет секретов. Когда я впервые переспал с Хайди, все остальные узнали об этом прежде, чем мы с ней успели открыть глаза после сна. Еще одно доказательство того, что встречаться с друзьями или спать с ними – плохая идея. Это приносит только проблемы.

– Выкуси, мудила.

Хайди бросает в него горсть песка с другой стороны от костра, а после показывает ему средний палец.

– Упс, – произносит брат, прекрасно зная, что она сидела там. – Виноват.

– Это просто невероятно. – У Хайди такой тон, словно она собирается отрезать ему яйца. – Вы двое выглядите абсолютно одинаково, и все же я ни за какие деньги не дотронулась бы до твоего члена, Эван.

– Жжешь, – выкрикивает Алана, смеясь вместе с Хайди и Стеф.

Эти трое были настоящей пыткой для каждого мальчишки в Авалон-Бэй со времен третьего класса. Дьявольская троица, наводящая ужас. Само воплощение сексуальности.

Эван показывает в ответ непристойный жест, потому что оскорбления не в его стиле. Потом он поворачивается ко мне.

– Я по-прежнему утверждаю, что мы должны дождаться, пока этот пижон покинет свой роскошный домик, а затем преподать ему урок. Слухи расходятся, Куп. Люди начинают думать, что ты сам позволил случиться этому дерьму и не ответил. А потом все станут думать, будто они могут связываться с нами.

– Куперу повезло, что этот урод не выдвинул обвинения, – отмечает Стеф. – Но, если ты превратишь это в войну, он может передумать.

Она права.

На ум не приходит ни одного внятного объяснения тому, почему я не провел последние два дня в тюрьме, кроме того, что Престону было достаточно моего унижения. Хотя я никогда не признаю поражения, меня по-прежнему бесит мое увольнение. Брат прав: Хартли не допускают такого дерьма и не могут оставить все как есть. У нас особая репутация в этом городе. Люди сразу чуют слабость и начинают придумывать всякую чушь. Даже когда у тебя ничего нет за душой, кто-то всегда попытается