Как найти любовь в книжном магазине - Вероника Генри Страница 5

Но как отказать такому человеку, как Джун? Она подхватила Эмилию под руку и почти силой отвезла в свой просторный коттедж на окраине Писбру-ка. Джун была из тех, у кого всегда припасен пирог с мясом. После двух порций Эмилия и правда почувствовала себя гораздо крепче, и это придало ей сил обсудить то, что она обсуждать совсем не хотела.

– Не хочу устраивать пышные похороны, – сказала она.

– Тогда и не устраивай, – ответила Джун, положив к пудингу немного ванильного мороженого. – Устрой небольшие похороны, только для своих, а через несколько недель мы сможем провести поминальную службу. Так будет гораздо лучше. И это даст тебе время как следует все организовать.

На мороженое Эмилии капнула слеза. Она вытерла глаза.

– Как мы без него?

Джун протянула ей банку с соленой карамелью.

– Не знаю. После ухода некоторых людей жизнь очень меняется. И твой отец – один из таких людей.

Джун предложила ей остаться на ночь, но Эмилия хотела домой. Лучше грустить в собственной постели.

Она включила свет в гостиной. В этой комнате с бордовыми обоями и длинными тяжелыми занавесками было, кажется, больше книг, чем в книжном магазине. Две стены занимали книжные шкафы, и вообще повсюду громоздились книги: на подоконниках, на каминной полке, на пианино, рядом с драгоценной виолончелью Джулиуса. Эмилия погладила гладкое дерево и увидела, что инструмент покрыт пылью. Завтра она сыграет на виолончели. Она не так хорошо играла, как отец, но ей хотелось, чтобы виолончель ожила, и она знала, что Джулиус тоже хотел бы этого.

Эмилия подошла к книжному шкафу, который считался ее собственным и в котором уже давно не было места для новых книг. Провела пальцем по корешкам. Ей захотелось почитать что-нибудь утешительное; что-нибудь, что вернуло бы ее в детство. Не Лору Инглз Уайлдер: сейчас ей было бы невыносимо читать о маленьком домике в лесах. И не Фрэнсис Ходжсон Бёрнетт: все ее героини были сиротами, а Эмилия понимала, что и она теперь тоже сирота. Она достала свою самую любимую книгу, в красной матерчатой обложке с золотой надписью на корешке, потрескавшейся от старости, с пожелтевшими страницами. «Маленькие женщины»[3]. Села в кресло с высокой спинкой у камина, перекинув ноги через подлокотник и прислонившись щекой к бархатной подушке. Через несколько мгновений она уже была у камина в Бостоне, с Джо Марч и ее сестрами, за сотни лет и миль отсюда…

К концу следующей недели Эмилия чувствовала себя опустошенной и измученной. Все были так добры и заботливы с ней, говорили о Джулиусе такие чудесные слова, но это эмоционально выматывало.

В крематории состоялась небольшая панихида, на ней присутствовали только его мать Дебра, приехавшая на поезде из Лондона, Андреа, близкая школьная подруга Эмилии, и Джун.

Перед тем как отправиться на службу, Эмилия взглянула в зеркало. На нее смотрела молодая женщина в длинном черном пальто, похожем на шинель, и в блестящих сапогах для верховой езды, с рассыпавшимися по плечам медно-рыжими волосами. У нее были большие глаза, густые брови и ресницы. Цвет лица она унаследовала от матери, чья фотография стояла на пианино, а тонкую кость и крупный рот – от отца. Дрожащими пальцами она надела серьги, которые Джулиус подарил ей в прошлом году на Рождество, открыла бутылку Chassagne Montrachet, выпила бокал, а затем надела шапку из искусственного лисьего меха, в точности подходившую к ее волосам. Ненадолго задумалась, не слишком ли она похожа на актриску из какой-нибудь костюмированной драмы, но решила, что это не имеет значения.

На следующий день, когда они посадили мать Джулиуса на поезд до Паддингтона – Дебра не любила надолго покидать Лондон, – Андреа провела Эмилию через дорогу в «Писбрук армс». Это был традиционный трактир, с полами из плитняка, деревянными панелями на стенах и обеденным залом, где подавали котлеты по-киевски и стейки по-шассерски и стояла старомодная тележка с десертами. Было что-то успокаивающее в том, что его не выкрасили сверху донизу в современном стиле, а оставили в прежнем виде. Трактир и не претендовал на что-то большее, не притворялся тем, чем не являлся. Здесь было тепло и уютно, хотя кофе был отвратительный.

Эмилия и Андреа устроились на диванчике в баре и заказали себе горячий шоколад.

– Ну что, – спросила Андреа с присущей ей практичностью, – какие у тебя планы?

– На работу не вышла, как видишь, – ответила Эмилия. – Они не станут вечно держать за мной мое место, так что не знаю. – Она преподавала английский язык в международной языковой школе в Гонконге. – Я не могу вечно мотаться из страны в страну.

– Не понимаю, что тут сложного, – сказала Андреа.

Эмилия покачала головой:

– Мне давно пора разобраться в себе. Взгляни на нас: я до сих пор живу на чемоданах, а ты добилась многого.

После школы Андреа подрабатывала секретарем у финансового консультанта, занимаясь на вечерних курсах по бухучету. Теперь она вела бухгалтерию многих малых предприятий, появившихся в Писбруке за последние несколько лет. Она знала, как ненавидят многие люди заниматься финансами, и поэтому делала свое дело очень хорошо. И добилась огромного успеха.

– Не надо сравнивать несравнимое. Что ты будешь делать с магазином? – Андреа была не из тех, кто ходит вокруг да около.

Эмилия пожала плечами:

– У меня нет особого выбора. Я обещала папе, что продолжу его дело. Он бы в гробу перевернулся, если бы узнал, что я собираюсь его закрыть.

Андреа на мгновение замолчала. Когда она заговорила, ее голос был мягким и ласковым.

– Эмилия, обещания, данные человеку на смертном одре, не всегда нужно держать. И не всегда это возможно. Конечно, вы об этом говорили, для твоего отца магазин был всем. Но это не значит, что ты должна продолжать его дело. Он бы понял, я уверена.

– Мне невыносима даже мысль о том, что я могу это бросить. Я всегда знала, что в конце концов унаследую дело отца. Но наверное, я думала, что это произойдет, когда я буду уже в очень зрелом возрасте. Не сейчас. Я надеялась, что он проживет еще лет двадцать, не меньше. – Эмилия почувствовала, что вот-вот расплачется. – Не знаю, справлюсь ли. Я начала просматривать счета, но у меня совершенно не получается сконцентрироваться.

– Если что, я помогу. Ты же знаешь.

– Папа всегда говорил, что я не умею считать. И это правда. Мне постоянно кажется, что я что-то пропускаю. Я думаю, что под конец папе стало тяжело следить за отчетностью. Есть пара коробок, полных счетов-фактур. И просто тьма нераспечатанных писем, с которыми я до сих пор не могу разобраться.

– Поверь мне, нет ничего такого, с чем бы я уже не сталкивалась. – Андреа вздохнула. – Жаль, что