Две мелодии сердца. Путеводитель влюблённого пессимиста - Дженнифер Хартманн Страница 50

Ух ты! Оно действительно заставило меня задуматься о смысле моего существования. Конечно, есть птицы, пчелы и все такое (отвратительное), но что же на самом деле заставляет нас жить? Люди, места, чувства, вещи?

Любовь?

Мне еще мало что известно о любви, но то, что успела узнать, я узнала благодаря людям. Я узнала о любви от мамы и папы: они всегда делают что-то приятное друг для друга, а также защищают и поддерживают нас с братом, несмотря ни на что. Я узнала о любви благодаря Кэлу, лучшему старшему брату в мире, который всегда ставит меня на первое место (хотя иногда он раздражает).

Краткий пример… Сегодня вечером он должен был пойти на важный баскетбольный матч, но передумал, потому что посчитал мой концерт важнее. Для меня это похоже на любовь.

И еще есть Люси, моя лучшая подруга. Она проявляет ко мне любовь многими способами, например, заставляет меня улыбаться, когда мне грустно, и смеяться, когда я злюсь. А еще она вместе со своей мамой печет для нас с Кэлом кексы и банановый хлеб. Она создает музыку вместе со мной, выслушивает мои секреты и никогда не рассказывает их другим. Она самый добрый человек на свете, и думаю, что мы все могли бы узнать больше о любви благодаря Люси.

Мелодия сердца.

Думаю, что напишу песню об этом.

И надеюсь, что каким-то образом мне удастся вдохнуть жизнь в это словосочетание…

Пока-пока!~

Эмма

* * *

25 мая.

День, когда она ушла.

День, когда она так и не вернулась.

День, когда она умерла.

Опустошение пронзает меня, как ядовитая игла, воткнутая в сердце. Дневник сотрясается в руках, пока я смотрю на ее последнюю запись, на ее последние слова, на ее лебединую песню.

Она даже не знала.

Она даже не знала, что это будет последний раз, когда ее ручка коснется бумаги; последний раз, когда она откроет свой дневник и наполнит его прекрасными, полными надежды мечтами.

Перед глазами вспыхивают струны души. Меня охватывает пронзительная боль, мое сердце снова оказывается разбито.

Откидываясь на спинку дивана, я бросаю дневник рядом с собой и прикрываю глаза рукой, чтобы не дать горю выплеснуться наружу. На кофейном столике звонит мобильный. Он звучит набатом.

Я уже знаю, что это Люси.

Она безостановочно писала и звонила в течение последних двадцати четырех часов, но у меня не хватило смелости ответить. Мне нужно время. Немного времени, чтобы все обдумать, прийти в себя после той бомбы, которую она сбросила к моим ногам – как раз когда я думал, что мой мир наконец-то восстановился.

Мои пальцы так и чешутся прикоснуться к ней, а руки хотят обнять. Мой язык жаждет ощутить ее вкус, поцеловать ее, впитать ее в себя. И мое сердце…

Мое сердце разбито.

Наклонившись вперед, я упираюсь локтями в колени и провожу обеими руками по лицу, а затем бросаю взгляд на включившийся телефон, на экране которого высвечивается фотография улыбающейся Люси. Эту фотографию я сделал на катке в прошлую пятницу. На ней Люси лежит, растянувшись на льду, ее волосы рассыпались по хрустальному полотну, словно она ледяная принцесса. Нос у нее был розоватого оттенка, щеки – красные, а улыбка заставила меня выудить телефон из кармана и запечатлеть этот момент. Позже, тем же вечером, я опубликовал фото в своем «Инстаграме»[7], добавив его к двум другим моим постам, и подписал простыми эмодзи: снежинкой и красным сердечком.

Не думаю, что она ее видела.

Фотография была сделана всего за несколько минут до того, как я рассказал ей о поисках дневника Эммы. Люси ничего не сказала. Ни единого слова. Я заметил, как она напряглась, ее пальцы крепче сжали мои, а лицо слегка побледнело. Но я не думал, что в этом кроется нечто большее, чем просто разговор.

Она должна была сказать мне об этом именно в тот момент, когда я с обливающимся кровью сердцем в очередной раз представил, как мать уничтожает вещи Эммы.

Я искренне верил в это.

Тогда у Люси была возможность сказать мне обратное.

Стиснув зубы, я выдыхаю и хватаю телефон как раз в тот момент, когда экран гаснет. Я смахиваю пропущенные звонки и открываю ее последнее текстовое сообщение.

Люси:

Я очень сильно по тебе скучаю. Меня убивает, что тебе больно и что я причинила тебе эту боль. Это последнее, что я когда-либо хотела сделать. Пожалуйста, позвони… позвони мне. По крайней мере дай мне знать, что с тобой все в порядке.

За текстом следуют смайлики с разбитым сердцем, от вида которых я крепко сжимаю челюсть.

Ей тоже больно, и это ранит еще больше. Я не хочу, чтобы ей было больно. И рациональная часть меня знает, что Люси никогда не хотела причинить мне боль. В ее теле нет ни капли жестокости. Но знание этого все равно ничего не исправляет, не уменьшает боль.

И я просто не могу избавиться от нее.

Пока что.

Я открываю мессенджер, раздумывая, стоит ли отвечать ей. Я знаю, что мое молчание действует ей на нервы.

На мгновение я закрываю глаза, погружаясь в свои мысли, и чешу лоб. Затем отправляю краткий ответ.

Я:

Я в порядке. Мне нужно немного времени, чтобы подумать.

Выключив телефон, я решаю так и поступить.

Я встаю с дивана, хватаю пальто и сажусь на мотоцикл.

Я понятия не имею, почему в итоге оказался именно здесь.

Это место расположено далеко от моего дома, и я даже не заказываю себе выпить. Я не могу. Дегустация вин с Люси – максимум, который я себе позволил, к тому же я не могу так напиваться при подобных обстоятельствах. Особенно когда я нахожусь на гране падения, собственной гибели.

Нэш бросает на меня настороженный взгляд, когда я выдвигаю барный стул и сажусь.

– О, привет. – Он приглаживает свои золотисто-каштановые волосы, затем прижимается ладонями к барной стойке. Мы оба быстро оглядываемся на пустую сцену справа, словно удивляясь, почему я здесь, а Люси нет. – Что могу тебе предложить?

Я провожу рукой по волосам и, не поднимая глаз, кладу руки на стойку.

– Только колу. Спасибо.

Краем глаза я замечаю, как он колеблется, постукивая пальцем по стойке.

– Понял.

Я поднимаю глаза и наблюдаю, как он наполняет стакан льдом и колой из автомата с газировкой. Наши взгляды встречаются на долю секунды, прежде чем он ставит передо мной бокал с напитком.