Шкатулка с бабочкой - Монтефиоре Санта Страница 59

— Конечно, тебе очень трудно, — согласился Сэм, поправляя очки на носу жестом, к которому прибегал каждый раз, когда ощущал неловкость.

— Иногда все бывает хорошо. А потом вдруг, без всякой причины, я думаю о нем, и меня охватывает грусть.

— Это вполне естественно.

— Я знаю. А то, что у мамы появился серьезный друг сердца, — это тоже естественно? — неожиданно спросила она, и большая слеза, передохнув на ее верхней губе, полетела в объятия подснежников.

Сэм остановился и инстинктивно прижал рыдающую девочку к своей груди.

— Вот оно в чем дело, — произнес он понимающе, крепко сжимая ее в своих объятиях. Она кивнула, но не могла говорить, поскольку ее горло сдавил спазм. — Так всегда случается, Феде. Слушай, давай сядем и обсудим это дело, — предложил он, нежно поглаживая ее по спине, прежде чем разжать руки.

Они устроились на солнце среди цветочного моря. Федерика сидела, скрестив ноги, а Сэм вытянул свои длинные ноги перед собой, опершись спиной о ствол дерева. Она до сих пор не могла поверить, что всего мгновение назад побывала в его объятиях. К ее стыду, слезы мгновенно испарились, и она смотрела на своего кумира с горящими щеками.

— У нее уже был бойфренд, но Артур хочет жениться на ней, — сообщила она огорченно.

— А что за типаж этот Артур?

— Думаю, у него все в порядке. Хотя он не производит впечатления особо интересной личности. Я полагаю, что он, в сущности, глуповат. Внешне он довольно толстый и лысый, но с готовностью отвечает смехом на все мамины шутки и постоянно твердит, как она прекрасна.

— А чем он занимается?

— Он торгует вином. Старый специалист по вину. Ему, должно быть, не меньше пятидесяти. Мама говорит, что он весьма умен и у него очень хорошая работа. Он надежный и заслуживает доверия, и вообще милый. Что это за слово такое — милый? Милый, милый, милый.

— Но ведь он — не твой отец, — напомнил Сэм.

— Нет! — вскрикнула она. — Он не папа и никогда им не станет!

— Полагаю, твои родители до сих пор состоят в браке?

— Так и есть.

— Тогда твоей маме нужно будет получить развод, чтобы выйти замуж за этого зануду Артура, — сообщил Сэм.

— Да, ей придется это сделать.

— Но на это могут потребоваться годы.

— Да.

— А твоя мама уже согласилась выйти за него?

— Нет, пока нет. Я только подслушала их разговор.

— Что она сказала, когда он сделал ей предложение?

— Ну, Артур начал так: «Ты нежный цветок, нуждающийся в защите», — произнесла Федерика низким голосом. Сэм от души рассмеялся ее вхождению в образ. На губах Федерики показалась легкая улыбка. — Потом мама сказала: «Я мечтала бы быть похожей на прекрасный цветок». На что Артур ответил: «При заботливом уходе ты быстро расцветешь. Выходи за меня, Элен». — Федерика скорчила рожицу, смахивая ресницами слезы, которые сейчас казались совершенно неуместными на фоне ее юмористического изложения событий. — Я чуть было не выдала себя. Маму можно сравнивать с чем угодно, но она вовсе не цветок. И что подумает папа?

Сэм хмыкнул. Он никогда раньше не снисходил до разговора с Федерикой, поскольку считал ее глуповатой и тихой, но теперь увидел в ней такие качества, о которых даже не мог предположить. Теперь он начал понимать, почему она так нравится его сестрам.

— Очевидно, что она наслаждается вниманием расположенного к ней мужчины. Ты ведь не совсем представляешь, как развивались отношения твоих родителей. Пока твой отец вечно отсутствовал, твоя мама постоянно ощущала пренебрежение собой. Скучный Артур заставил ее вновь ощутить свою привлекательность. Она просто купается в его заботе, — объяснил Сэм, резонно полагая, что сумел четко изложить имеющую место ситуацию. Затем он снял очки и стал протирать стекла, используя рубашку.

— Но, если она выйдет за него, нам придется уехать из Польперро, — сказала Федерика, чувствуя приступ паники.

— Да, а вот это уже проблема, — согласился он.

Лицо Федерики снова вытянулось в унынии.

— Я не вынесу отъезда. Я полюбила это место, — хрипло выдавила она.

— Насколько мне известно, Молли и Эстер тоже не захотят, чтобы ты уезжала.

— Что же мне делать?

— Ты ничего не сможешь поделать. Но, будь я на твоем месте, — высокомерно заявил он, — я бы поговорил с мамой и прямо спросил о ее намерениях.

— Но я не могу признаться, что подслушивала.

— Почему нет? Я постоянно этим делом развлекаюсь. Тут нет ничего плохого. Если люди не желают, чтобы их услышали, они должны принять соответствующие меры предосторожности, чтобы никто их не подслушал. Так что это их собственная ошибка. Артур не только скучный, но и тупой, — сказал Сэм, не переносивший ограниченных людей в принципе.

— Думаю, что я смогу с ней поговорить.

— Конечно, ты сможешь.

— Но проблема в том, что ее интересуют только разговоры о Хэле. Не уверена, что мне удастся на нее повлиять.

— О Боже, — возмутился Сэм, укоризненно качая головой. — Некоторые матери обожают сыновей в ущерб прочим членам семьи.

— Но только не в вашей семье.

— Разумеется, нет. Наша мама слишком высоко витает в облаках, чтобы отдавать кому-то предпочтение. Ты ведь знаешь, она не совсем от мира сего и каждый раз выглядит несколько удивленной тем фактом, что мы все у нее есть. Я иногда думаю, что если бы ей сообщили, будто нас доставил в этот мир аист, то она бы поверила. Она вообще не помнит о том, как мы родились. Так что мы не перестаем изумлять ее.

— Ваша семья — самая замечательная из всех, которые я встречала. Я бы очень хотела иметь такую семью, — с тоской в голосе произнесла она.

— Свои собственные проблемы всегда кажутся сложнее, чем у других, поскольку ничего не знаешь о прошлом других людей. Поверь мне, у каждой семьи припрятан свой скелет в шкафу. Я уверен, что ты бы очень удивилась, узнав о некоторых из наших проблем, — сообщил он и рассмеялся.

Но Федерика ему не поверила. Она усомнилась даже в том, что они вообще имеют представление о проблемах.

— Полагаю, что желание мамы выйти замуж вполне естественно, — сказала Федерика, срывая подснежник и вертя его между пальцами.

— Каждому человеку нужен кто-то, — философски заметил Сэм.

— Кроме папы. Ему вообще никто не нужен.

— Ты никогда не говоришь об отце. Это потому, что тебе стыдно за него?

Федерика не стала бы отвечать на такой сугубо личный вопрос никому другому, но она доверяла Сэму.

— Да, — ответила она, разрывая цветок на мелкие кусочки. — Я так хотела бы, чтобы у нас была нормальная семья. Такая, как ваша. Когда я была маленькой и мы жили в Чили, папа обычно гулял со мной по берегу, или мы отправлялись в Вину, чтобы полакомиться сэндвичами с палта и погреться на солнышке. Мы ездили в гости к родителям отца в Качагуа. Было так хорошо. Хотя он и нечасто появлялся дома, но каждый его приезд заставлял меня буквально парить в облаках, и еще я всегда знала, что, уехав, он обязательно вернется. В шкафах отца висели его вещи, а на полках в гостиной стояли его книги. Повсюду в доме находились свидетельства его незримого присутствия. А сейчас нет ничего. Видишь ли, в Вине каждый знал Рамона Кампионе. Он широко известен в Чили как знаменитый писатель, поэт, и все считают его очень умным и талантливым. Я так гордилась им. А здесь никто даже не слышал о нем. Если бы не его письма, я сама могла бы подумать, что все это выдумала.

— О Феде, — вздохнул он. — Мне так жаль. Это просто ужасно. Ты никогда не выдавала своих чувств и не говорила о нем, поэтому мы полагали, что с тобой все в порядке. Что же тебе теперь делать? С его стороны было просто чудовищно так предать тебя.

— Неужели на самом деле можно все так легко забыть?

— Он забыл, поскольку, вероятно, его мучает чувство вины, когда он вспоминает о своем проступке. В этом смысле это легкий выбор в виде тотального уклонения от воспоминаний.

— Я всегда возводила его на пьедестал! — воскликнула она.

— Никто не застрахован от падения, Феде. Даже Рамон.