Дорогая Ава - Ильза Мэдден-Миллз Страница 6

Я сжимаю зубы и молчу. Чем больше буду давить, тем больше он будет отпираться, так что спорить бессмысленно…

Черт! Это она.

Десять месяцев в этих коридорах не было ее длинных стройных ног и аквамариновых глаз.

Становится трудно дышать.

Она.

Здесь.

На меня накатывают воспоминания. До сих пор помню, как она появилась здесь впервые, полная оптимизма и надежд, что «Кэмден» станет новым началом. Я не мог отвести глаз, и как же это бесило! Даже сейчас хочется выскользнуть из собственной кожи.

Мне запрещено испытывать к ней чувства.

Категорически.

– Смотри-ка, вернулась! – говорит Дейн, выпрямляясь с загадочным выражением лица. – Стоит отдать ей должное: яйца у нее стальные!

– Мгм, – отвечаю я, украдкой оглядывая ее.

Светлые волосы сменились угольно-черными. Мягкость – жесткостью. На губах, застывших в ухмылке, блестит алая помада, подчеркивая чувственные изгибы и бледность кожи. На носу – привычная россыпь веснушек, но зубы сжаты, и по напряжению в лице видно, как она изменилась. Ее юбка слишком короткая по школьным стандартам: подол на семь сантиметров выше колена вместо положенных пяти. Видимо, стипендиатам форму отправляют в последнюю очередь и бесплатно, как и учебники. Наверное, у нее всего пара комплектов – два пиджака, пара блузок и юбок. Я даже не помню, сколько формы валяется у меня в шкафу: все забито брюками, накрахмаленными рубашками и бесконечными галстуками.

Через ее руку перекинут красный пиджак с драконом – гербом «Кэмдена», белая блузка обтягивает грудь. На ногах – поношенные черные конверсы. Мой взгляд задерживается на белых высоких гольфах.

– Чего ты так пялишься? – шипит Ченс.

– Как?

Кем надо быть, чтобы вернуться сюда с таким стальным взглядом?

Руки сжимаются в кулаки.

Она такая милая! Такая недоступная.

– Как будто запал на нее, – тихо говорит он.

– М-м, – отвечаю я и ощущаю на себе его взгляд.

– Забудь про нее.

Я не слушаю его, просто смотрю на нее, щурясь. Она приближается к нам: то и дело встревоженно горбится, но выпрямляет спину, и меня раздражает этот вечный испуг.

Я пожимаю плечами и делаю вид, что мне все нипочем.

– Она как искра: вот-вот вспыхнет и разгорится.

– И сожжет нас к чертям, – бормочет Дейн. – Я согласен с Ченсом. Заканчивай!

– Не могу, – на выдохе отвечаю я. Облизываю губы и борюсь с собой, стараясь отвести взгляд. Не получается.

Она вернулась, вернулась! Правда вернулась!

Даже не верится.

Ченс наблюдает за ней, сжав зубы, и пытается взять себя в руки.

Она стоит посреди коридора, застыв, и смотрит на нас. Ученики проходят мимо, огибая ее и стараясь держаться подальше.

Ну же, Ава! Давай, малышка, подойди ближе! Еще шаг. Дай коснуться тебя! Руки, плеча – чего угодно. Пожалуйста!

У меня дрожат пальцы.

– Не верится, что она вернулась, – бормочет Ченс и поворачивается ко мне. Он говорит тихо, чтобы она не услышала. – Ты знал?

– Откуда? – сухо спрашиваю я.

– Ты вечно все знаешь! Твой отец в попечительском совете.

Я смеюсь. Он даже не представляет, к какой информации у меня есть доступ. Ава, непокорная Ава… Я знаю о ней столько, что в голове не укладывается, а член твердеет…

Тихо! Держись от нее подальше.

Грудь Ченса вздымается.

– После вечеринки отец отобрал машину. До сих пор не вернул, как будто это я виноват. Но мы встречались, так что в его глазах я ответственный.

Да, только ты уехал с Бруклин.

Меня охватывает раздражение.

– Ты же ее любил?

Он резко втягивает воздух, но говорит тихо:

– Нет.

Врешь.

Я усмехаюсь себе под нос.

Взгляд замирает на округлом лице. Споткнувшись, Ава останавливается в паре метров от нас и смотрит на Ченса. В ее глазах – ненависть. Плотная, почти осязаемая. Как горячие искры.

Он бледнеет и сглатывает, и гнев сменяется… страхом? В последнее время Ченс теряет самообладание при одном только упоминании Авы, а сейчас смотрит на нее так, словно видит перед собой привидение.

И опускает взгляд.

– Значит, вы расстались с концами? – Я пристально смотрю на него.

– О да.

В прошлом году он был влюблен в Аву по уши. Смотрел на нее щенячьими глазками, и ангелы пели, когда она смотрела в ответ. Бросал шлем после игры, подхватывал ее на руки и кружил. Постоянно говорил только о ней, называл ее своей единственной, «той самой». Не хвастался, что трахался с ней. Нет, он держал все подробности при себе.

Мы с Ченсом – лучшие друзья с младшей школы. Когда в средней я заявился с раскуроченным лицом, опухшим и красным, и он спросил, что случилось, я сказал, что это касается только меня. Больше он ничего не спрашивал, зато посылал всех с их вопросами. Когда на втором году старшей школы его мама умерла от рака, я неделями не отходил от него, бездумно рубился в игры и болтал ни о чем. Смерть мне знакома! Я знаю, какое горе она приносит.

Ченс скрипит зубами.

– Вот уж не думал, что снова ее увижу…

Я смотрю в телефон.

– Ну, увидел. Случайный факт: ты в курсе, что наркотики для изнасилований очень быстро выводятся из организма?

Ченс вздрагивает.

– Хватит, Нокс! Никто ее не насиловал. Она соврала.

– М-м, – отвечаю я.

Папа легко достал нам с Дейном полицейский отчет. Я знаю о синяках у нее на ногах, знаю, что она ничего не помнит. Полиция допросила игроков, но я видел их показания. Ебучий цирк, да и только! Хотя пара дней выдались напряженными, впервые за долгое время отец обратил на нас пристальное внимание. Дейн ведь был на видео с Авой, а тут еще и я… Но когда допросы закончились, он все равно как ни в чем не бывало отправил нас в Лос-Анджелес на концерт U2.

И хотя Дейн просил меня перестать пялиться, он сам смотрит на Аву с опаской.

Она притягивает взгляды, определенно.

– Думаю, это все равно никого не волнует, – говорю я Ченсу, разглядывая ногти. – Никто не поверит какой-то стипендиатке.

Он не успевает ответить: рядом возникает Бруклин. Она хлопает ресницами и берет его под руку.

– Привет, малыш! – бормочет она, кидая на Аву ядовитый взгляд. – Ты в порядке?

– Конечно, – кивает он. – Почему нет?

Бруклин улыбается и уходит к Джолин. Они шепчутся, а потом идут к Аве.

Что она будет делать?

Останется ли в «Кэмдене», когда станет совсем тяжело? Потому что станет. Ее ждет хреновая жизнь…

Ченс щелкает пальцами перед моим носом, и я понимаю, что забыл о нем посреди разговора. Он тоже смотрит в сторону девушек.

– Козел, держись от нее подальше! – произносит он наконец.

Я смеюсь. Знаю же, что он не о Бруклин.

– Заткнитесь оба! Мы все тут козлы. Мы же «акулы», – говорит Дейн, и тут же звенит звонок.

«Акулы»… Не знаю, откуда взялось это название и сам «клуб», в котором мы состоим, но ему уже много лет. Наш отец был из «Акул». Отец Ченса – тоже. Мы держимся вместе. В основном спортсмены – дети самых богатых родителей. У нас нет церемонии посвящения, плащей с капюшонами, дедовщины. Ты либо входишь в наш круг, либо нет.

Выпрямившись, мы подбираем рюкзаки и идем в кабинет, отталкивая с дороги менее удачливых.

И все же…

Я не могу оторвать глаз от спины Авы, которая возится с кодовым замком. Она смотрит вниз, и непривычные темные волосы обрамляют лицо, обнажая изящный изгиб напряженной шеи, прекрасную светлую кожу.

Она вошла сюда, будто хозяйка школы, но это не так.

Хозяин здесь я.

И все равно…

Воздух пропитан предвкушением.

Чувство – безымянное, редкое и прекрасное – пробегает по позвоночнику.

Я напрягаюсь.

Держи себя в руках!

Глава 4

Ава

Я чертовски опаздываю и практически врываюсь на урок истории кино, который ведет миссис Уайт – пожилая женщина с седыми вьющимися волосами и маленькими очками в тонкой оправе. На ней мешковатое платье с огромными карманами и старые босоножки. Рассеянная и немного чудаковатая, она пользуется репутацией учителя с чувством юмора. Когда я останавливаюсь, скрипя кедами об пол, она поднимает голову. Все уже на местах, и, судя по схеме рассадки на доске, мое имя отсутствует. Чудесно! Вот они, минусы поздней регистрации. Так теперь будет весь день: я появляюсь, а меня нет в списке.

Она замолкает, удивленно смотрит на меня, а потом машет рукой. Сидящие по двое одноклассники поворачивают головы, разглядывая меня, пока иду