Чёрная бабочка, летящая во тьму - Биннур Шафак Нигиз Страница 6

Я знала, что сестра много чего скажет, а декан обязательно меня отругает.

* * *

Я как будто подхватила болезнь, от которой не было лекарства, но и неспособную меня убить. Облака держали дождь в объятиях, не давая каплям упасть. Они были темнее и ближе к земле, чем когда-либо прежде, словно свисали с потолка, хотя и напоминали увядающую от времени грудь старухи, но в них заключалась красота настолько завораживающая, что облака воспевались в стихах поэтами.

Наступил конец дня. Хотя я получила много упреков от декана, заведующего кафедрой и даже некоторых преподавателей, ни один из них не разозлил так сильно, как многообещающие взгляды идиотов, с которыми я училась в одной группе. Я подверглась большему количеству негативных взглядов и реакций, чем заслуживала. Если бы то, что произошло сегодня, случилось с кем-то другим, а не со мной, они бы просто посмеялись. Проблема была не в том, ЧТО я сделала, а в том, что это сделала именно Я.

Я была соринкой, которая попадала всем в глаза и мешалась.

Чтобы избежать встречи с сестрой, вышла через черный ход кампуса, ведущий к лесной дороге, а не к автобусным остановкам. Я забыла зонтик в одном из кабинетов и, как будто этого было недостаточно, еще оставила рядом с ним свой плащ. Холод был не так силен, как дождь, но все же ощутим. Ремень сумки, которую я перекинула через плечо, продолжал соскальзывать, так что мне все время приходилось его поправлять.

Моросящий дождь усилился, капли превращались в пули, и, пока водяные гильзы от попавших на дорогу снарядов разлетались вокруг, люди на тротуаре один за другим открывали зонтики. Я сжала губы, паутина мира сплелась за бесстрастностью, которую я изобразила на лице.

Почему люди вели себя так, словно дождь был настоящим оружием?

Хотя в голове копошилось множество мыслей, я научилась вести себя так, будто меня ничего не волнует. Единственное, что видели смотревшие на меня со стороны люди, – спокойную, холодную и равнодушную студентку университета. Дождь затуманил зрение. Мои черные волосы прилипли к белой футболке. Капли дождя, скатывающиеся с ресниц на лицо, походили на слезы, которые текли и исчезали, оставляя влажные дорожки. Я только сошла с тротуара, чтобы перейти лесную дорогу, как вдруг раздался звук тормозов, и сердце мое, выскочив из груди, застряло в горле. Почувствовала, как перехватило дыхание и все жизненно необходимые функции на мгновение остановились.

Мокрые волосы прилипали к щекам, с приоткрытых губ капала вода. Взгляд медленно скользнул через плечо на то место, откуда раздался звук тормозов, ужас в моих глазах сменился удивлением.

Черный «Рейндж Ровер» остановился в полуметре от меня. Дворники работали, и я знала, что на меня смотрел водитель, сидящий за темными окнами. В этот момент сердце билось где-то в области трахеи, и только благодаря давлению на него, расширяющему и ускоряющему пульс, мне удавалось дышать и удерживать воздух в легких. Стиснув зубы, пыталась уничтожить появившийся страх, разбив его на части. Дверь джипа открылась. Когда в поле зрения появились черные лакированные туфли, я все еще неподвижно стояла посередине дороги.

Взгляд с черных дорогих туфель переместился на темные выглаженные брюки, и, пока медленно поднимался выше, мужчина уже вышел из машины. Я все еще пыталась преодолеть шок от произошедшего. В тот момент, когда глаза остановились на лице обладателя длинных ног, у меня перехватило дыхание.

Мужчина, стоящий передо мной, был не кто иной, как Каран Чакил.

Я нахмурила брови еще сильнее, словно хотела, чтобы они покинули лоб, а тем временем вена на шее начала сильно вздуваться. Он положил одну руку на крышу машины, а другой придерживал дверь. Пустота во взгляде была корнем безразличия на лице мужчины. Дождь капал на его черные волосы, заставляя их блестеть.

– Ты выбрала не того человека, чтобы умереть. – Глубокий голос словно вонзил нож в мою грудь. – Я не планирую становиться свидетелем твоего самоубийства.

– Простите? – спросила я, на моем лице появилось растерянное и раздраженное выражение.

Мужчина пристально наблюдал за мной, не обращая внимания на дождь, под которым продолжал мокнуть.

– Меня не волнует твое самоубийство, – машинально ответил он. – Если хочешь умереть, ты прыгнула не под ту машину, потому что я хороший водитель.

– Не знаю, заметили ли вы, но это не я выпрыгнула перед вами. На самом деле это вы были неосторожны. – Я сжала кулаки. Взгляд медленно скользнул в сторону длинного столба светофора, который находился перед лесом на уровне плеч, я указала на него. – Горит красный свет.

– Да, – сказал он, приподняв одну бровь и посмотрев сначала на свет, затем на меня. – Сейчас горит красный свет. Но он не горел, когда ты выпрыгнула передо мной.

– Горел, – тут же начала защищаться. Мужчина отвел от меня взгляд и посмотрел на землю, приподняв брови. Казалось, в данный момент я его не волновала. – Если кто-то и виноват сейчас, так это вы.

Черные глаза оторвались от земли и снова посмотрели в мои, но на этот раз прикосновение взгляда длилось дольше.

– Ты слишком много говоришь, – заявил он, глядя прямо мне в глаза. – Если желаешь смерти, выбери другую машину. Как ты знаешь, у меня осталась еще куча отцовских денег, которые нужно проесть.

Формальность лекционного зала исчезла. Хотя темнота, заложенная в его поведении, смущала, я старалась не зацикливаться на этом. Как будто не он был тем человеком, который произносил речь в огромном зале. Казалось, в одном образе встретились две разных личности. Черный Камешек остывал под черной тенью и, выходя из нее, горел. Он словно в одиночку являлся ключом от совершенно разных дверей.

Из машин, стоящих позади, стали раздаваться гудки. Мужчина средних лет высунул голову из окна, положил руку на закрытую дверь и сильно ударил по ней рукой.

– Проезжай, брат! – крикнул он нетерпеливо.

Брови Карана Чакила нахмурились. Его взгляд медленно оторвался от меня и переместился через плечо, мужчина мельком взглянул назад, а затем резко выдохнул через нос.

– Ты боишься не успеть довезти дерьмо для кожевенного завода?

Мои глаза расширились, когда он произнес это. Я не ожидала такого. Выражение лица человека, высунувшего голову из окна машины, застыло: дождь ослаб и теперь только слегка моросил.

– Что, черт возьми, ты несешь? – огрызнулся мужчина. Снова хлопнул рукой по двери, на его лице застыл гнев.

Безразличное отношение Карана к происходящему заставило незнакомца открыть дверь автомобиля и выйти. Почему-то у меня возникло странное ощущение, что мужчина ничего не мог сделать. Каран очень спокойно повернулся к нему. Хотя сейчас я