Стальная принцесса - Рина Кент Страница 60

Мне следует остановиться, обработать всю информацию, которую я только что собрала, а затем вернуться с вопросами.

Но теперь, когда я начала, то не могу просто остановиться.

Я как ненасытное чудовище.

– Как я выжила в пожаре, тетя?

– Я действительно не знаю, Элси. – Она бросает взгляд на дядю, и он берет ее за руку. – В тот день нам позвонили, потому что мы были ближайшими родственниками. Мы нашли тебя в больнице, раненую и кричащую. Иногда ты била меня. Доктор Хан сказал, это было потому, что я напоминала тебе твою мать.

– Раненую? – Я недоверчиво смотрю на них. – Я думала, мне нужна была операция из-за проблем с сердцем.

– У тебя никогда не было проблем с сердцем, – говорит дядя.

– Джексон! – визжит тетя.

– Она должна знать обо всем, Блэр.

– Ч-что значит, у меня никогда не было проблем с сердцем, дядя? – Мое дыхание становится глубже, как будто я раненое животное. – Тогда как насчет шрама? Докторов? Приемов?

– Они были правдой, тыковка. Тебе действительно сделали операцию на сердце, но не из-за болезни.

– Тогда из-за чего?

– В тебя стреляли, – произносит он с болью. – Пуля повредила твои внутренние ткани, и из-за этого развилось заболевание сердца.

Мои ноги подкашиваются, и мне требуются все силы, чтобы удержаться.

– Кто… кто стрелял в меня?

– Мы не знаем, Элси, – всхлипывает тетя. – Даже полиция не знает. Мы были просто счастливы, что ты осталась жива.

– Какое Джонатан Кинг имеет к этому отношение?

Тетя вытирает щеки.

– Он появился и сказал нам, что оплатит твою операцию, а мы сможем вернуть ему деньги позже.

– Он так и не сказал почему?

Они оба качают головами.

– Мы были в отчаянии, тыковка, – говорит дядя. – У нас не было таких денег на операцию, и мы не смогли оформить завещание твоего отца, когда он только умер.

– Завещание моего отца?

– Твой отец, Итан Стил, был магнатом. – Дядя потирает затылок. – Есть люди, управляющие его состоянием, пока ты не достигнешь совершеннолетия. Ты наследница империи Стил.

– Нет, это не так, – огрызается тетя, затем ее взгляд смягчается, встречаясь с моим. – Империя Стил была построена так же безжалостно, как и империя Кингов. Ты же этого не хочешь, верно? Ты Эльза Куин, а не Эльза Стил.

Я перевожу взгляд с дяди на нее. Они выжидающе смотрят на меня, будто ждут, что я вот-вот брошу бомбу.

Мне наплевать на деньги Стил или фамилию.

Единственный образ, который продолжает крутиться у меня в голове, – это мама, поющая мне ту навязчивую колыбельную перед тем, как кто-то утопил меня в воде.

Ма была одинока.

Она была психически больна.

Она нуждалась в помощи, но ей никто ее не оказал.

– Ты бросила ее, – говорю я тете с леденящим душу спокойствием. – Ты бросила свою единственную сестру, когда она нуждалась в тебе больше всего.

– Элси, я…

– Я – твой способ искупления. И не более.

– Нет, Эльза. Я люблю тебя. Ты моя дочь.

– Я стала твоей дочерью только из-за смерти моей настоящей матери, тетя.

Прежде чем она успевает что-либо сказать, я бросаю свой рюкзак на стул и выхожу за дверь.

А затем я бегу.

Глава тридцать четвертая

Эльза

Я бегу.

Я бегу несколько часов или целый день, я не знаю.

Я бегу до тех пор, пока в моих легких не остается ни капли воздуха.

Я бегу до тех пор, пока все не расплывается перед глазами.

Дождь хлещет по мне, пропитывая одежду и волосы. Мои пальцы коченеют от холода, а туфли промокают насквозь.

С каждой минутой учащенное сердцебиение становится все страшнее, но я не останавливаюсь.

Я не могу остановиться.

Слезы не текут, как бы сильно мне ни хотелось плакать. Капли дождя стекают по голове и щекам, словно ополаскивая меня.

Но от прошлого не отмыться. Его не смыть проливным дождем.

Все вернется на круги своя.

Все снова обрушится на меня.

Я глотаю воздух, но почти ничего не попадает в мои легкие.

В моей груди живет чудовище, темное уродливое чудовище, которое царапает когтями изнутри.

Монстр хочет, чтобы его выпустили на свободу.

Это монстр из ночных кошмаров. Монстр, который съест меня заживо.

Тот же монстр, что забрал Илая.

Мое сердце учащенно бьется при этой мысли.

Илай.

Мой брат Илай. Моя мать Эбигейл. Мой отец Итан.

Моя семья.

Как я могу толком не помнить их лиц?

Они как размытое пятно. Тень. Черный гребаный дым.

Так вот что было со мной не так все это время? Зуд, ночные кошмары, все эти триггеры были способом заставить меня вспомнить, не так ли?

Так почему, черт возьми, я не могу их вспомнить?

Я резко останавливаюсь, переводя дыхание. Мое сердце колотится в груди в неровном, пугающем ритме.

Сердце, которое Джонатан спас только для того, чтобы уничтожить, когда я стану старше.

Сердце, в которое стреляли.

Кто стрелял в меня? Кто, черт возьми, мог стрелять в семилетнюю девочку?

Дождь затуманивает зрение. Здания, окружающие меня, начинают удваиваться, затем утраиваться.

Я прислоняюсь к стене, тяжело дыша.

Я чувствую себя не очень хорошо.

Мое сердце бьется так быстро. Я делаю глубокие вдохи и продолжительные выдохи.

Это не работает.

Я тянусь за телефоном, но останавливаюсь. Я оставила рюкзак с телефоном дома.

Дрожащими руками я откидываю волосы назад и пытаюсь идти. Я спотыкаюсь и чуть не падаю. Я хватаюсь за стену негнущимися мокрыми пальцами.

Я осматриваюсь, но окружающее пространство пустынно, вероятно, из-за дождя.

В моих ушах раздается жужжание, и мои глаза закрываются. Я прислоняюсь к стене, тяжело, прерывисто дыша.

– Плакса. – Голос Илая звучит у меня в голове. – Пойдем со мной.

Сердцебиение замедляется, пока его ритм не перестает меня пугать.

– Почему ты ушел, Илай? – шепчу я и чувствую себя той шестилетней девочкой, руку которой он отпустил. – Почему ты оставил меня одну?

– Я не оставлял тебя одну, плакса. Пришел еще один Илай.

– Еще один Илай?

– Тс-с.

Его голос исчезает, как и его образ. Я пытаюсь поймать его, но он превращается в дым.

Илай…

Слезы подступают к глазам, и я падаю.

Или я думаю, что падаю. Кто-то хватает меня прежде, чем я касаюсь земли.

Сильные руки обхватывают меня.

Он вкусно пахнет.

Он пахнет безопасностью.

– Я держу тебя, – шепчет этот голос.

Глаза закрываются, и сознание покидает меня.

Я держу тебя.

* * *

Боль пронзает мой висок.

Я сажусь с негромким стоном.

На секунду я слишком дезориентирована, чтобы сообразить, где нахожусь.

Темный декор спальни с