Шкатулка с бабочкой - Монтефиоре Санта Страница 62

Элен медленно повернулась и уставилась на дочь. Улыбка сползла с ее лица, оставив на месте рта прямую линию.

— Так, значит, ты подслушивала нас днем? — задала она риторический вопрос.

Федерика кивнула. Она вспомнила наставления Сэма и не чувствовала себя виновной.

— Ты не имела права слушать наш разговор, — раздраженно заявила Элен, хватаясь за пачку сигарет.

— Я ничего не могла поделать. Я не собиралась подслушивать, но вы оба говорили слишком громко, — пояснила Федерика.

Элен нервно зажала сигарету накрашенными губами и зажгла ее. Федерика вздрогнула, когда она выдохнула дым в комнату. Этот запах вызывал у нее приступ тошноты.

— Тогда мне не нужно пояснять тебе то, что он сказал, — с сарказмом заметила Элен.

— Он попросил твоей руки, — сказала Федерика, но ее голос прозвучал очень хрипло.

Элен смягчилась.

— Послушай, дорогая. Он никогда не станет твоим отцом. Он и не хочет этого — у него трое своих детей. Артур всего лишь хочет стать твоим другом.

— Он желает стать твоим мужем, но ты все еще замужем за папой.

— Только номинально. Развод можно оформить без особых проблем, — беспечно заметила Элен, и глаза Федерики снова затуманило несчастье. Пока родители состояли в браке, в ее душе оставалась какая-то призрачная надежда. — Твой отец и я не были вместе очень, очень долго. Ты ведь не можешь рассчитывать на восстановление наших отношений?

Нижняя губа Федерики задрожала. Она покачала головой, хотя в глубине своего сердца не желала ничего больше, чем этого.

— Ты собираешься ответить «да»?

— Я думаю об этом, — Элен снова повернулась к зеркалу.

— А что думает Хэл?

— Он желает мне счастья, — ответила Элен почти обвинительным тоном, будто желая добавить «в отличие от тебя».

— Я тоже хочу, чтобы ты была счастливой, — сказала Федерика, чувствуя, что не права.

— Тогда позволь мне поступить так, как будет лучше для меня. Ради вас с Хэлом я пожертвовала всем. Тебе уже почти тринадцать. Скоро ты станешь взрослой. Разве я не заслужила немного счастья?

Федерика кивнула утвердительно.

— Нам нужно будет уехать из Польперро, если ты выйдешь за него? — спросила она.

— Нам придется это сделать, — сказала Элен, вынимая изо рта сигарету. — Артур работает в городе.

— Тогда я не хочу, чтобы ты стала его женой, — выкрикнула она, внезапно охваченная эмоциями и не в силах их контролировать.

— Знаешь что, Феде… — раздраженно начала Элен.

— Нет. Я никуда не поеду. Я не хочу! — резко перебила Федерика, что было для нее совершенно нехарактерно.

— Нам нет необходимости уезжать далеко. Ты по-прежнему сможешь видеться с Эплби столько, сколько пожелаешь.

— Я желаю остаться здесь, с дедом и бабушкой, — всхлипнула дочь.

— Мы поговорим об этом позже, когда ты успокоишься, — процедила Элен, сжимая губы, чтобы сохранить терпение.

— Я не хочу ехать. Я не поеду, — повторила она.

Элен была обескуражена бунтом дочери. Обычно та была такой тихой и послушной.

— Ладно, успокойся, дорогая, — осторожно произнесла она, присаживаясь рядом и обнимая ее за плечи. — Я еще не согласилась на брак с Артуром и пока остаюсь женой твоего отца, поэтому давай не будем делать слишком поспешных выводов и не принимать скоропалительных решений. Высуши свои слезы и спускайся вниз. Артур будет здесь через минуту, и я не хочу, чтобы он застал тебя в таком состоянии. Он будет обижен, а ведь он такой милый человек.

Полли и Джейку Артур очень понравился, поскольку он извлек их дочь из мрака прозябания и заставил ее снова улыбаться. Они заметили заплаканное лицо Федерики за обедом и обратили внимание на ее односложные ответы, когда претендент на руку и сердце ее матери пытался с ней заговорить. Они понимали ее, но надеялись, что со временем внучка подружится с Артуром, поскольку счастье Элен было их общей заботой. А Федерика чувствовала себя так, как будто оказалась проглоченной большим серым облаком, в котором никто не может увидеть ее или услышать ее крики о помощи.

В ту же ночь она написала срочное письмо отцу, сообщив ему, что мать собирается выйти замуж за ужасного мерзкого типа по имени Артур, который намерен забрать их из Польперро в какой-то гадкий город. Она добавила, что если ее увезут ото всех, кого она любит, и от того, к чему привыкла, то она покончит с собой. Заклеивая письмо, она была уверена, что он примчится так быстро, как только сможет, и спасет ее от угрозы гибели. Потом она легла в постель в комнате, освещаемой весенней луной, и открыла шкатулку с бабочкой. Федерика слушала перезвон колокольчиков и следила за трепетанием крыльев бабочки в призрачном свете, придававшем ей необычную, неземную красоту. Она думала об отце и гадала, чем он сейчас занят и вспоминает ли о ней. Поддавшись чарам волшебной шкатулки, она закрыла глаза и снова встретилась с ним на знакомых берегах Чили, где солнце было таким теплым, а песок — белым, как мука Лидии. Она сконцентрировалась на его рассказах так, будто от этого зависела ее жизнь, и медленно уплыла в тайные залы своей памяти, где никто, кроме отца, не мог добраться до нее.

На следующий день Элен оставила Федерику в доме одну, а сама отправилась в церковь с матерью и одиннадцатилетним Хэлом.

— Ей нужно побыть одной, — пояснила Элен своей матери, когда они вышли на улицу.

— Ее проблема состоит в том, что она не может принять Артура, не правда ли? — спросила Полли, поглаживая Хэла по голове. — В отличие от этой юной обезьянки.

Хэл посмотрел на нее и ухмыльнулся. Если бы у него появился хвост, то в этот момент он непременно бы им повилял.

— Полагаю, это вполне понятно, но мы с Рамоном не виделись долгие годы. Подумать только, что она до сих пор не может его забыть.

— Ну, все дети разные. Кроме того, она всегда была очень привязана к отцу.

— Ей нужно избавиться от прошлого и двигаться вперед. Мы с Хэлом это сделали. Я люблю Артура и не собираюсь расставаться с ним. Ни за что, — мелодраматическим голосом вещала Элен.

— Мне нравится Артур, — заявил Хэл, прекрасно зная, что его слова осчастливят мать.

— Я это знаю, и ты тоже нравишься Артуру, — сообщила Элен.

— А разве Артуру не нравится Феде? — спросил он.

— Конечно, нравится, и он очень старается, чтобы понравиться ей. Но Феде чересчур упряма. Бедный Артур.

— Бедный Артур, — согласился Хэл. — Надеюсь, мы в нем не разочаруемся. Он сделает тебя счастливой, мама. Это все, о чем я беспокоюсь.

Элен была тронута.

— Ты такой добрый, Хэл. Что бы я без тебя делала? — патетически воскликнула расчувствовавшаяся мать.

— Думаю, что не многое, — рассмеялся Хэл, откидывая со лба густые черные волосы. — Если ты позволишь мне высказать свое мнение, то папа, бросив тебя, оказался полным идиотом, а Артур — человеком очень удачливым.

В течение всей службы Элен размышляла об Артуре и о его предложении. Она пока не рассказала об этом матери, поскольку хотела спокойно все обдумать самостоятельно, прежде чем будет готова выслушать мнение других. С Артуром ей было спокойно: она ощущала его заботу и чувствовала защищенность. Он взял на себя все ее проблемы и страхи. Рамон думал только о себе, а ее нужды для него всегда были второстепенными. Для Артура она во всем была на первом месте. Его жизнь теперь вращалась вокруг ее счастья, и он делал все необходимое, чтобы она была довольна. Когда преподобный Бойбл заговорил о достоинстве доброжелательности и заботе в первую очередь не о себе, а о других, Элен подумала об Артуре и удовлетворенно улыбнулась, будто заслужив хвалу за его положительные качества. Она старалась не думать о Рамоне. В этом не было смысла: он ушел и не собирался возвращаться. Она сделала свой выбор, а он сделал свой и не пожелал вернуть ее назад. Она вспомнила спокойное лицо Артура и стала убеждать себя, что вовсе и не хотела бы снова быть с Рамоном. Но, тем не менее, какое-то необъяснимое сомнение все еще не покидало ее, и к концу службы ее мысли не стали яснее, чем раньше. Элен не знала, что делать. Развод по-прежнему страшил ее как окончательный приговор.