Полураскрытая роза - Лиса Кросс-Смит Страница 62

– Тео старше меня даже меньше чем на год. Аврора любит говорить, что мы «близнецы дорогой ценой». Он бывает молчалив. В общем, полная противоположность Батисту. Он рассудителен и иногда бывает напористым. Он проектирует мебель и, когда сосредоточен на каком-нибудь предмете, становится недоступен. Не только в смысле по телефону или мейлу… но даже если я физически нахожусь рядом, он как бы существует в другом измерении. Это меня напрягало, когда мы были детьми, ведь я хотела делать что-то вместе, а он не мог, если был чем-то поглощен, так как не в состоянии делать два дела одновременно. Ему нужно обязательно направлять всю энергию на что-то одно и делать это на пять с плюсом, – говорит Винсент.

Она рассказывает ему, что Тео живет в Амстердаме уже давно и женат на голландке по имени Ивонн. Что она обожает своих племянниц, Фенну и Флорентину, но их в это время в Амстердаме не будет. И что они обычно стараются собраться на Рождество, но сейчас это трудно, так как всех разбросало в разные стороны. Два года назад на Рождество они с Киллианом принимали всю семью у себя, и сейчас ей трудно представить, что все опять соберутся вместе. Чтобы картинка соответствовала реальности, приходится рисовать все это в воображении без Киллиана. Невозможно представить, что они каким-то образом вернутся – или хотя бы приблизятся – к тому, что было.

– Я с нетерпением жду встречи с твоим братом. А про сестру расскажешь?

Винсент касается свитера Лу. Проводит пальцем вдоль узора косичкой от запястья к локтю. Одного из малышей папа поднимает в воздух – высоко-высоко – и опускает на землю. Лу переплетает свои пальцы с ее, она кладет голову ему на плечо. Рассказывает о Моне. Что она сумасбродная, смешная и на девять лет моложе. Что они с сестрой близки, могут подолгу не разговаривать, но это не беда. Винсент говорит, что Моне училась в университете в Калифорнии и с тех пор живет там, в уютном одноэтажном летнем домике в Малибу, где на пару с лучшей подругой владеет бутиком шикарной одежды.

– Называется бутик «Малиблум». Там и это продают, – касаясь одной из солнечно-желтых серег фирмы «Go Wilde!», которые у нее в ушах, говорит Винсент.

– Так, значит, буквально все в вашей семье чертовски классные? – тихо смеется Лу – «хе-хе-хе» с придыханием, от которого Винсент тоже начинает смеяться.

Ее семья действительно чертовски классная. У Винсент не осталось никаких детских травм, связанных с воспитанием, нет их и у брата с сестрой. Как и положено детям из богатых семей, они учились в дорогих частных школах и жили в престижных районах. Винсент побывала в Лондоне и Париже задолго до того, как ей исполнилось шестнадцать. Но частью воспитания также было сознание своего привилегированного положения. Ее родители не происходили из богатых семей. Они были темнокожие, рожденные на американском юге в пятидесятых годах; их в жизни вполне могли ожидать серьезные тяготы, и это было в порядке вещей.

– Так, хватит. Теперь рассказывай о своей семье, – краснея, просит Винсент.

Он говорит о том, как его семья однажды приехала в Монако, когда мама выступала в Опере Монте-Карло. Об Опере Гарнье в Париже и о Королевском театре Ковент-Гарден в Лондоне. Винсент никогда не видела матери Лу, но представляет себе похожую на него темноволосую женщину на сцене в элегантном красном платье с открытыми плечами. Публика засыпает ее розами.

– Однажды мама поехала в Лондон на прослушивание, а там папа ей аккомпанировал. Так они и познакомились, – продолжает Лу.

– Как романтично. Они мне нравятся.

– Ты им тоже понравишься. Правда. У мамы в июле день рождения, я хочу подарить ей твои серьги.

Она видит туманную картину из будущего, где она знакомится с родителями Лу. Ей нужно будет официально развестись с Киллианом, это совершенно необходимо. Сколько времени на это уйдет?

– Конечно. Выбирай любые, – говорит Винсент.

– Я заплачу.

– Нет.

– Обязательно заплачу. А если ты будешь сопротивляться, я насильно вложу деньги тебе в руку. Я необычайно сильный. Вот пощупай, – напрягая мышцу, предлагает Лу. Подняв голову, Винсент тычет пальцем в бицепс. Сжимает его.

– Завтра я надену этот свитер, – снова тыча в его руку, говорит она. Жаль, что нельзя об этом свитере написать Рамоне. Как и Винсент, Рамона обожает хорошие свитера.

– Он твой, – соглашается Лу.

Винсент сосредоточивает внимание на семействе на берегу – дети сидят попками на песке, бьют ножками по воде.

Вечером они с Лу идут ужинать: свечи, вино, лингуине с омаром, тирамису по специальному рецепту ресторана – и усталые возвращаются в номер.

Дни, наполненные голубым блаженством, подобно фигуркам оригами, складываются один за другим, и где бы они ни находились, в спальне все происходит как в романе Джеймса Сэлтера. Иногда в постели Лу говорит на французском и не трудится переводить – а ей и не нужно. Она хочет просто слушать, как этот манящий язык, который она понимает лишь наполовину, скручивается и изливается из его рта, как их тела-лианы, когда они переплетены, соприкасаются, целуются, и целуются, и целуются под вздымающимися простынями в комнате с распахнутыми окнами.

Видабс! Как же я скучаю

здесь по тебе. Скоро

Амстердам?

Пишу сказать, что очень

за тебя рад.

Du beau travail les gars![121]

Так держать! ;)

Они едут в Ниццу, и Винсент вслух читает сообщения Батиста. Лу ведет машину, на нем застегнутая на молнию куртка, за ухом сигарета; Винсент в джинсах и свитере косичкой со свисающими рукавами. Свитер пахнет Лу, но теперь и ею – мыло, шампунь, духи. У любовников так бывает.

Они проснулись до рассвета, поезд отправляется через два часа. Винсент открыла окно, чтобы дышать соленым воздухом.

– Qu’est-ce que c’est…[122] ‘les gars’? – спрашивает она. Ветер треплет ей волосы, она убирает их от лица. Она знает, что du beau travail означает «отличная работа».

– Он хулиганит… говорит, «отличная работа, ребята». – Лу глупо улыбается и показывает большой палец. Переключив передачу, он обгоняет медленную машину.

Винсент смеется.

– Вот гаденыш, да?

«Tu es une petite merde»[123].

(И закрой рот. Я тоже скучаю.)

Это Винсент посылает Батисту в ответ, добавив эмодзи с закатанными глазами. Батисту ответ нравится, он тут же присылает в ответ три сердечка.

– Правда, странно, что с Батистом мы друзья, а Мина вроде как терпеть меня не может? – спрашивает она.

– Ничего подобного. Почему ты так решила?