Стальная принцесса - Рина Кент Страница 67

Попробовал ее на вкус.

И чертовски потерялся в ней.

В тот момент, когда я решил, что Эльза принадлежит мне и никому другому, она перестала быть пешкой на доске Джонатана.

Да, она была пешкой в моих руках. Да, у нее не было выбора, и она оказалась на моей стороне шахматной доски.

Но она не понимает, что быть моей пешкой гораздо, блять, лучше, чем быть пешкой Джонатана.

Я не хочу причинять ей боль – не в этом смысле.

Но Джонатан?

Джонатан поджег бы ее и смотрел, как она превращается в пепел.

Эльзе повезло.

Ей чертовски повезло, что она проникла мне под кожу и стала неотъемлемой частью моего существа.

Если бы я не знал ее, я бы даже подумал, что она специально подсадила меня на крючок, чтобы спасти себя.

– У тебя есть еще один шанс передумать. – Джонатан приподнимает бровь. – Воспользуйся им.

Он не дает второго шанса, так что тот факт, что он старается изо всех сил, говорит о многом.

Не то чтобы это имело значение.

Я уже выбрал свою сторону.

И это не он.

Я ставлю своего короля во главе доски.

– Игра начинается с двух королей, Джонатан.

Он бьет мою королеву своим королем.

– Но заканчивается только одним.

Я встаю, но не раньше, чем поправляю свою королеву. Он не будет унижать ее.

Не в мою смену.

Мой телефон звонит.

НАЙТ: Нэш рассказал Эльзе о похищении. Она попросила меня отвезти ее к психоаналитику. Я в комнате ожидания.

Я крепче сжимаю телефон.

Гребаный Нэш.

Я выбью из него все дерьмо.

Я выбираю номер Куинс и печатаю.

ЭЙДЕН: Нэш трахнул Йоханссон из легкоатлетической команды.

Ответ приходит незамедлительно.

КУИНС: Какого черта?

ЭЙДЕН: Я подумал, тебе следует знать.

Я улыбаюсь, направляясь к двери. Это заставит его перестать морочить мне голову.

Если он хочет войны, то война – это то, что он получит.

– Она Стил, Эйден. Разрушение у них в крови, – кричит Джонатан мне вслед.

Я останавливаюсь, но не оборачиваюсь.

– Как и в нашей.

– Как думаешь, она все еще будет любить тебя после того, как вспомнит твое чудовищное прошлое?

Мой левый глаз дергается, но я жду, пока тик утихнет, и поворачиваюсь к нему лицом.

– Алисия любила тебя даже после того, как узнала, что ты монстр.

Его лицо вытягивается, когда он роняет свою собственную королеву. Звук удара шахматной фигуры о доску эхом разносится по тихому офису.

– Мы оба знаем, чем это для нее закончилось.

Глава тридцать седьмая

Эльза

Пот покрывает мои конечности и выступает бисеринками на лбу.

Мое дыхание становится прерывистым и неконтролируемым.

Кожа скрипит подо мной.

За моими закрытыми глазами слишком темно.

– Ты видишь ступеньки? – спрашивает доктор Хан, сидящий напротив меня.

– Это все та же темная лестница. Видна старая деревянная дверь. Она похожа на те, что встречаются в фильмах о Второй мировой войне или что-то в этом роде.

– Продолжай, – призывает он.

Мои плечи расправляются, но я не останавливаюсь, чтобы сосредоточиться на страхе.

Страх временен по сравнению с моей жаждой истины.

Сейчас больше, чем когда-либо, мне нужно знать, что находится в этом подвале.

Я сказала доктору Хану, что больше не стану блокировать свои воспоминания. Что на этот раз я запомню.

Я буду помнить Илая и своих родителей.

Я запомню все.

Мое дыхание замедляется, когда я спускаюсь по ступенькам.

Свет становится тусклее с каждым моим шагом. Тени сгущаются, образуя вокруг меня черный туман.

Я чувствую, как монстры шепчутся на моей коже и царапают мне спину.

Возвращайся туда, откуда пришла.

Тебе здесь не место.

Нет, это мой дом, и именно здесь мое место.

Сделав глубокий прерывистый вдох, я продолжаю идти. Все, на чем я сосредотачиваюсь, – это старая дверь в подвал.

Там есть что-то важное.

Что-то похожее на правду.

Разве не говорят, что правда освобождает?

– Замедлись и отключись. – Голос доктора Хана становится тише. – Замедлись и отключись. Замедлись и отключись… полностью отключись.

Я стою перед дверью, только это не я. Я подношу руки к лицу, и вижу перед собой маленькие ладошки. Мои ступни и тело тоже маленькие. Моя макушка едва достает до ручки.

Семилетняя версия меня.

Та, которая все стерла.

В моей правой руке болтаются ключи, а в другой – маленькая лампа.

Я украла эти ключи у ма.

Она накрасила губы красной помадой и легла спать, так что сюда она не придет.

Ключи позвякивают, и мое дыхание прерывается.

Это первый раз, когда я краду ключи у ма. Она разозлится, но я подарю ей красную розу, чтобы она перестала сердиться.

Я прижимаюсь ухом к двери.

Я снова это слышу. Хныканье.

Хм-м-м.

Хм-м-м…

Хм… Хм-м…

Боль пронзает мое сердце, как будто монстры сжимают его.

С тех пор как тот, чье имя нельзя называть, отправился на небеса, я слышу эти хныканья в подвале.

Папа сказал мне никогда больше сюда не возвращаться.

Дядя Редж сказал мне, что это «ради меня». Не знаю, что означает это «ради меня».

В прошлом месяце мама обнаружила, что я прячусь здесь, и ударила меня по спине своим хлыстом.

Я не сказала об этом папе, потому что он бы поссорился с мамой, а мне не нравится, когда они ругаются.

Поэтому я перестала приходить сюда. Я не хочу, чтобы мама злилась на меня. Я не хочу, чтобы папа злился на маму.

Но сегодня все по-другому.

Раньше всхлипы и стоны продолжались всего день, прежде чем исчезнуть. Эти всхлипы продолжаются уже три дня.

Целых три дня.

Монстры, должно быть, делают что-то вроде того, что они сделали с тем, чье имя нельзя называть.

Они затягивают кого-то другого в темные воды и не возвращают обратно.

– Илай, – шепчу я и осматриваюсь по сторонам.

Маме не нравится, когда я произношу его имя. Она берет меня с собой на озеро, когда я это делаю. Даже после того, как я перестала это делать, она все еще иногда водит меня на озеро.

Я ненавижу эту озерную воду и тех монстров.

Я скучаю по Илаю.

Раньше мы играли вместе, но потом он стал тем, чье имя нельзя называть.

Когда я остаюсь одна ночью, я бормочу его имя, чтобы не забыть о нем.

Папа сказал, что Илай попал на небеса.

Иногда я ненавижу Илая. Он сказал, что мы всегда будем вместе, но он не взял меня с собой.

Когда я сказала маме, что хочу попасть