Пробуждение Оливии - Элизабет О’Роарк Страница 68

Я помогла похоронить своего брата. Почему до меня это так долго доходило? Как я умудрилась убедить себя, что он жив? И если мне удалось забыть о том, как мой отец убил Дейзи и как я выкопала яму… что еще я могла забыть? Моя память – словно жуткий подвал в доме с привидениями, где зло таится в каждом темном углу и куда лучше не лезть. Мне страшно, что еще может поджидать меня там.

Возможно, Уилл тоже этого боится…

Когда он возвращается, я вижу, что в нем что-то изменилось. Он по-прежнему мил со мной, но в то же время как-то насторожен, чего за ним прежде не наблюдалось. Наверное, раз я сама задаюсь вопросом, что еще я могла сделать и кому еще могла навредить, несправедливо сердиться на него за то, что у него возникают те же мысли. Но вот в чем я совершенно уверена: даже если раньше у меня был какой-то шанс расположить его к себе, убедить его, что у нас с ним может что-то получиться, то теперь он безвозвратно утерян.

На следующей неделе вся команда продолжает тренировки в полном составе, хотя причина для этого до конца зимних каникул есть лишь у троих, и все это понимают. Поэтому бóльшая часть команды работает, мягко говоря, спустя рукава. При этом всякий раз, когда взгляд Уилла падает на меня, на его лице читается вина, а всякий раз, когда я смотрю на него, я вижу то, чего у меня никогда не будет. Я испытываю то же двойственное чувство, которое посещало меня утром последнего забега, как будто ничто больше не имеет значения – и уже никогда не будет иметь. Когда-то бег был для меня всем, ведь в моей жизни не было ничего лучше. И по-прежнему ничего нет, на что бы я там ни надеялась… так что мне и впрямь нужно собраться к этому воскресенью.

После заключительной тренировки Эрин протягивает мне пакет с печеньем:

– Возьми на удачу.

– Каким образом это принесет мне удачу?

– Никаким, – она пожимает плечами, – но выбор был между печеньем и моими счастливыми трусами, и я решила, что мои трусы тебе вряд ли нужны.

– Точно, – усмехаюсь я. – Лучше, когда счастливые трусы остаются персональным талисманом.

Эрин меня обнимает. Она любит обниматься. Пожалуй, я даже к этому привыкла.

– Мы любим тебя независимо от того, победишь ты или нет, Финн. И если ты до сих пор этого не поняла, ты просто глупышка.

В Орегон на «Купер» мы летим компанией из девяти человек. Питер с Дэном Брофтоном и еще двумя парнями из мужской команды, плюс Уилл, я, Николь, Бетси и Дороти. Согласно правилам нам в любом случае требуется сопровождающая, поэтому все расходы на Дороти покрывает университет.

Мы прибываем в Портленд под вечер в субботу, и нас распределяют по комнатам. Меня, конечно, размещают с Дороти.

– Я смотрю, тебе по-прежнему нужен надзиратель, – насмехается Бетси. – Не выпускают из виду до самой последней минуты.

– Судя по всему, это играет ей на руку, раз она пришла первой, когда я оставалась с ней в прошлый раз, – многозначительно замечает Дороти. – Может быть, мне стоит присматривать также за всеми.

«Черт побери, а Дороти умеет выпускать коготки, – со смехом думаю я. – Неудивительно, что мы с ней так хорошо ладим».

Мы ужинаем всей компанией. Питер и Дороти сидят рядом и непринужденно болтают, пробуя еду с тарелок друг друга, даже не спрашивая. Со стороны кажется, что они пробыли вместе целую вечность.

– Которые дети из этой прекрасной компании ваши? – спрашивает их официантка.

– Все, – улыбается Питер.

На лице Уилла появляется замешательство, но уже в следующее мгновение он от него отмахивается. Для довольно проницательного человека Уилл поразительно долго упускает происходящее – либо просто отказывается это понимать.

После того как Дороти уходит спать, я прихожу в его комнату и вытягиваюсь на свободной кровати. Уилл заканчивает приготовления к утреннему забегу, изо всех сил притворяясь, что меня здесь нет. Это просто выводит меня из себя.

– Завтра последнее соревнование. – Я поворачиваюсь к нему лицом. – Будешь по мне скучать? – Мой вопрос звучит шутливо и непринужденно, но мне очень важно узнать ответ.

Он поворачивает голову в мою сторону, и ненадолго его взгляд перебегает к моему животу, а затем снова возвращается к моему лицу.

– У тебя футболка задралась, – хрипло говорит он. Я оглядываю свой живот и пожимаю плечами.

– Уверена, пять сантиметров голой кожи тебя не убьют. Ответь на вопрос. – Я провожу пальцем по своей губе, и его взгляд фокусируется на ней. Он выглядит так, будто хочет вонзиться зубами во что-нибудь.

– Это не значит, что мы больше не увидимся. – Он возвращается к своим сборам. – Ты ведь приедешь к нам на каникулы, так?

Я вздыхаю и сажусь прямо, свешивая ноги с кровати. Опять я пытаюсь увидеть в наших отношениях что-то большее, чем есть на самом деле…

– Зачем?

Он опускает аптечку и поворачивается ко мне, нахмурив брови.

– Затем, что… – Его челюсть напрягается. – Потому что мы хотим, чтобы ты к нам приехала. Потому что ты важна для моей семьи.

Я поднимаюсь и пересекаю комнату, так что мы оказываемся в полуметре друг от друга.

– И это все?

– Лив. – Он обессиленно вздыхает. – Это все, чем тебе позволено быть.

Эта боль в моей груди – та, что никогда до конца не проходит, – расцветает снова, как свежий синяк. Не знаю, сколько еще раз я буду задавать тот же вопрос и получать все тот же ответ, прежде чем наконец перестану спрашивать.

– Вот поэтому я и не останусь у вас на каникулы, – отвечаю я, проходя мимо него в свою комнату.

Глава 55

Оливия

На следующее утро Питер подзывает нас всех к себе и произносит свою обычную речь. Вообще он мне нравится, и его наставления даже могли бы мне пригодиться, но сегодня я слишком волнуюсь, чтобы услышать хоть слово.

Я чувствовала себя нормально, когда только проснулась: я нервничала (как и всегда), а также не могла есть (как и всегда), однако мое состояние было в пределах нормы. Лишь по прибытии на трассу я стала расклеиваться. Сегодня довольно холодно, вот только это не объясняет того озноба, который будто проникает мне под кожу.

– Что-то