Чертовски неправильный номер - С. Р. Джейн Страница 72

Рев на арене стоял оглушительный, толпа разразилась радостными воплями. На лед дождем посыпались серпантин и конфетти, и это всегда особенно радовало меня. Товарищи по команде прыгали и обнимали друг друга, ликуя. Я присоединился к ним, улыбаясь, и чувствовал, как по венам течет восторг от завоеванной победы. Ари практически уложил меня на лопатки, пока мы праздновали.

Мы едем на финал Кубка Стэнли.

Каждый хоккеист мечтает оказаться там с того самого дня, как еще ребенком впервые ступает на лед. До появления Монро только эта мечта и позволяла мне оставаться на плаву.

Еще одна серия.

Я старался насладиться моментом и впитать всю атмосферу. Воздух на арене трещал от переполнявшей его энергии, и я гордился тем, что являюсь частью города, частью этой команды. Болельщики скандировали название нашей команды, и меня захлестнула благодарность за их преданность.

Пока мы праздновали, я отчаянно скучал по Монро. Мне хотелось, чтобы она была рядом и разделила этот момент со мной.

Нужно поторопить события, вернуть нас к прежним отношениям. Немедленно. Потому что я не собираюсь допускать даже мысли о том, что Монро не будет на трибунах, когда я выйду на лед в финале.

Монро

С характерным звоном отворились двери лифта, и я притворилась, что читаю книгу. Меня выводило из себя, что я больше не могла читать роман, не вспоминая о нем. Пока Линкольн не оказался психопатом, я сравнивала его с героями, и они казались блеклыми на его фоне. Теперь я сравнивала его со злодеями, а проблема осталась все той же.

Я всегда питала слабость к неисправимым грешникам. Выяснилось, что у меня есть свой.

Линкольн застыл в дверном проеме и посмотрел на меня с облегчением, но в то же время с голодом и благоговением, как смотрел на меня с самого начала, будто не мог поверить, что я все еще рядом.

– Привет, девушка мечты, – пробормотал он и прислонился к стене.

Я изо всех сил старалась игнорировать его, пытаясь, так сказать, проявлять холодность. Срывалась я только в моменты, когда он находился у меня между ног, потому что не могла не выкрикивать его имя.

Но… Я слабела. Уставала от разлуки. И меня это бесило.

Я не могла поверить, что думала следующим образом, но, если не считать цепи на моей лодыжке, Линкольн был идеальным.

Он сделал так, что я начала нуждаться в нем еще сильнее. Когда Линкольн приносил поднос с едой, то сажал меня к себе на колени и кормил с ложки. В той же позе устраивался, чтобы вечером посмотреть телевизор, и просто обнимал меня. Постоянно. Пока я не впала от его объятий в зависимость, какой прежде в жизни не испытывала.

Я знала, что Линкольн осуществлял какой-то план. Каждый его шаг, каждое ласковое слово преследовало некую цель. И я начала копаться в себе, так ли уж сильно она меня отвращала. Появились безумные мысли. Может, он поступил не так уж и плохо? Ведь, оценивая последствия его действий, я не могла отрицать, что мне стало лучше.

Что со мной было раньше? Я едва сводила концы с концами, живя в крошечной квартирке, хотя весь этот комплекс давно пора было снести. Пахала на двух работах, одновременно посещая занятия в колледже. Повсюду сталкивалась с сексуальными домогательствами. Голодала много дней подряд.

И что со мной стало потом, после его действий? Я жила в огромном пентхаусе мечты, шкаф ломился от дизайнерской одежды, изысканные блюда каждый день… А такой потрясающий секс я себе и вообразить не могла. К тому же Линкольн никак не мешал моей учебе, которая значила для меня больше, чем все остальное. Просто купил новый ноутбук и позаботился о том, чтобы после вечерних занятий мне не приходилось возвращаться домой на автобусе. А если мне больше не нужно переживать о том, как заработать на жизнь, то в следующем семестре при желании я могу посещать дневные занятия и быстрее получить диплом.

И благодаря ему я ощутила себя невероятно любимой. Впервые в жизни.

«Так говорят сумасшедшие», – упрекнула я себя.

Линкольн лгал. Делал людям больно. Он манипулировал мной. Я не могла ему доверять.

Линкольн не сводил с меня глаз, и от этого перехватило дыхание. Он натянул на себя тренировочный костюм, его серые спортивные штаны с логотипом «Рыцарей» сидели на бедрах так низко, что виднелись косые мышцы его пресса. Волосы, еще влажные после душа, который он принял после игры, растрепались и прилипли ко лбу. Наверняка он помчался домой в ту же секунду, как только смог. Линкольн стоял, скрестив руки на груди, отчего его мышцы напряглись.

Мне хватило одного только взгляда, чтобы тело отреагировало инстинктивно. Шею тут же облизал жар, а сердцебиение участилось.

Ох. Ну какого черта он такой сексуальный?

Я с трудом сглотнула, чувствуя, как затрепетало в животе.

– Привет, – едва ли не шепотом ответила я после того, как закончила раздевать его глазами.

Он оттолкнулся от дверного косяка и неторопливо направился ко мне, его губы растянулись к дерзкой ухмылке. При его приближении мое сердце пропустило удар, и, рассматривая его, я практически пускала слюни.

Возьми себя в руки. На твоей лодыжке сейчас кандалы.

– Потрясающе выглядишь, – сказал Линкольн, изучая меня. Я посмотрела на свои футболку и леггинсы, которые надела еще утром, до того, как он ушел на игру, поскольку переодеваться могла, только когда он снимал с меня кандалы.

Я покраснела против своей воли, и тепло разлилось в моей груди.

– Спасибо.

Как же раздражало, что он был таким милым.

Линкольн наклонился, его губы оказались всего в нескольких дюймах от моих.

– Ты смотрела игру? – с надеждой спросил он.

Тут-то мне и нужно было солгать. Сказать, что, разумеется, ничего я не смотрела. И надеялась, что он проиграет. И пошел он к черту.

– Да, смотрела, – непроизвольно слетело с моих уст, и я увидела, как на его и без того великолепном лице появилась ослепительная улыбка. – Поздравляю.

Я кричала и ликовала после двух его голов… и сердечек, которые он изображал для меня руками на камеру. По всей видимости, стокгольмский синдром проявился гораздо быстрее, чем я рассчитывала. И я безумно ревновала, когда на него набросилась непонятно откуда взявшаяся сексуальная голая девица. Его тело принадлежало мне. Но, само собой, я в жизни в этом не признаюсь.

Линкольн все еще таращился на меня, и в голове возникали предупреждающие сигналы. Мне хотелось протянуть руку и запустить пальцы в его влажные волосы, почувствовать мягкие пряди своей кожей.