Наследство в Тоскане - Джулиана Маклейн Страница 76

больно это слышать, но я чувствую, что Тоскана у меня в крови. Мне нравятся там и люди, и сама жизнь. Мне нравится узнавать про вино и виноградники, и, конечно, мне нравится само вино. – Я посмотрела на него с глупой улыбкой. – И у меня есть сестра по имени Слоан, у нее двое детей, и я хочу познакомиться с ними получше. Если я оставлю винодельню, я смогу научиться ей управлять, и… – Я посмотрела ему в глаза и открыто сказала: – Я могу переехать в Италию, у меня там будет потрясающая жизнь.

Папа внимательно смотрел на меня, и я поняла, что именно это всегда было самым большим его страхом – что его бросят. Одного. Что мама бросит его ради Антона, и что я тоже исчезну.

Я повернулась на диване, выглянула в окно и стала смотреть на молодые пальмы у нас во дворе. Они качались на ветру, нагибаясь и шелестя. Мое будущее лежало передо мной, такое же непредсказуемое, как сила и направление ветра в любой отдельно взятый момент. Я не хотела, чтобы ветер был разрушительным, я хотела, чтобы он поднял и понес меня, чтобы дал мне толчок, который был мне необходим, чтобы понять, что же я должна сделать со своей жизнью. Я хотела, чтобы он поднял нас обоих.

Потом я снова повернулась к папе. Казалось, моя нерешительность буквально висит в воздухе.

С убедительными нотками в голосе папа нажал кнопку на пульте управления и подкатил кресло ко мне.

– Тогда ты должна ехать. Поезжай и делай самое лучшее вино в Италии. И не беспокойся обо мне. Со мной все будет в порядке, до тех пор пока я знаю, что ты счастлива. Ты же будешь звонить?

Я смотрела на него со странным, но радостно-легким чувством, как будто я только что упала с большой высоты, но снова взлетела вверх, как воздушный шар.

– Ну конечно, – ответила я, немедленно хватаясь за возможность своего нового будущего. – Я буду часто прилетать в гости. И я обеспечу тебе самый лучший уход. Дотти… Она хорошая, и она так привязана к тебе.

– Мне она тоже нравится.

Мое сердце поплыло, как случалось всегда, когда я общалась с папой.

– Или, если хочешь, ты можешь поехать со мной, – предложила я. – Там большой дом, и…

– Нет, – решительно ответил он. – Я не хочу туда ехать.

Я его понимала.

Встав с дивана, я вздохнула и взяла его за руку.

– Папа, пожалуйста, ты не думай, что я бросаю тебя. Я все равно твоя дочь, и я всегда буду любить тебя. Но я должна это сделать. Я должна поехать туда, в этот мир, и выяснить, на что я способна.

– Я тоже хочу, чтобы ты это сделала, – ответил он дрожащим голосом со слезами на глазах. – Я буду скучать, но я буду гордиться тобой.

Я поцеловала его в лоб и обняла его, а потом вытерла слезы и приготовилась начать новую жизнь.

Эпилог. Фиона. Тоскана, год спустя

Мария отыскала меня в мастерской стоящей с кистью в руках перед мольбертом, когда-то принадлежащим Антону. Он носил его с собой на неведомые расстояния, чтобы писать красочные поля подсолнухов и маков или закаты над виноградниками Тосканы. Я пока так не делала – не писала на природе, – но я уже научилась никогда не говорить «никогда». Может быть, однажды и я совершу вылазку на пленэр, чтобы писать Тоскану.

А пока я просто наслаждалась, что есть своя мастерская, уставленная коробками с холстами моего отца, на которые у меня были большие планы. Я обнаружила, что у меня, как и у моей матери, был очень подходящий для бизнеса склад ума. Одним из моих текущих проектов стал аукцион картин, который позволил бы выставить работы моего отца и одновременно привлечь интерес к винодельне Маурицио. А выручку от аукциона я собиралась пожертвовать местной больнице в Монтепульчано.

Но сегодня я думала о другом – о холсте перед собой, освещенном тусклым светом, который пробивался из окон с сумрачного неба.

– Как идет? – спросила Мария, входя.

– Зайди посмотри. – Я никогда не стеснялась показывать Марии свои незаконченные работы, потому что ей нравилось все, что я рисовала, и это наполняло меня уверенностью и творческой энергией. – Хотя тут пока особо много не увидеть.

Она встала рядом со мной, рассматривая холст, который в основном пока оставался чистым.

– Ты только что начала.

– Си. Я делаю наброски. Но разве ты не видишь? Попробуй вообразить, вот сюда, – я провела рукой вдоль середины холста, – я добавлю сюда краски заката.

– Я уверена, что получится очень красиво, – заверила Мария. – Я не понимаю, как ты это делаешь. Меня всегда изумляет и поражает то, что у тебя получается.

– И меня тоже, – со смехом сказала я. – Но по большей части все это попытки и ошибки.

Мария выглянула в окно на высокие кипарисы, качающиеся от ветра.

– Так какие новости? – спросила я, изучая углы между несколькими линиями угля на холсте.

Мария присела на подоконник.

– Я пришла сказать, что только что звонила Слоан.

Мое сердце слегка встрепенулось. Мы со Слоан за последний год стали близки. Она часто звонила обсудить свой развод с Эланом и иногда жаловалась на сложности жизни одинокой матери. Сама я, не будучи родителем, всегда очень радовалась возможности узнать что-то о своих племянниках. Я сочувствовала и немного завидовала силе Слоан и ее терпению во всех этих делах.

– И что она хотела? – спросила я, думая, почему она позвонила на виллу, а не мне на мобильный, как делала обычно. Я подозревала, это имело какое-то отношение к годовщине смерти Антона, случившейся ровно год назад.

– Она хотела сделать тебе сюрприз, – ответила Мария. – Но я сказала, что совершенно не умею хранить секреты.

Я рассмеялась, и тут же у меня в кармане зазвонил телефон, отчего я слегка подпрыгнула. Быстро вытащив его, я ответила:

– Алло?

– Привет, – поздоровалась Слоан. – Это я. Дай угадаю – Мария стоит рядом с тобой. Она ведь не удержалась, верно?

Я рассмеялась.

– Ты хорошо ее знаешь. – Я повернулась и подмигнула Марии.

– Она все испортила? – спросила Слоан. – Ну, в смысле, сюрприз?

– Ну… типа того… да.

Я услышала на заднем плане голос Эвана, который спрашивал Хлою, осталась ли у нее жвачка.

Слоан помолчала и заговорила снова:

– Ладно. Так вот какое дело. Мы с детьми в аэропорту, скоро у нас ночной рейс. Мы прилетаем во Флоренцию завтра.

Я прижала руку к сердцу.

– Как чудесно. Не могу дождаться.

– И