Грешник - Сьерра Симоне Страница 8

«Прекрати, – приказываю себе с некоторым раздражением. – Черт побери, нет ничего неизбежного».

Ничего.

– Я понимаю, если ты хочешь приехать домой, чтобы повидаться с ней, но на этот раз с ней все будет в порядке. Это всего лишь лапароскопия, и она закончится в любую минуту.

Тайлер на мгновение замолкает, и я знаю, что он делает, знаю, как легко его мысли возвращаются к таким вещам, как чувство вины и стыд.

– Послушай, Динь-Динь, – добавляю я, зная, что это прозвище бесит его, – никто не винит тебя за то, что твоя жизнь теперь в другом штате. Мама очень гордится тем, чем ты там занимаешься…

– Я пишу книги, – сухо вставляет Тайлер.

– … И чем бы там Поппи ни занималась на Манхэттене…

– Некоммерческая организация в области искусства. Ты вообще слушаешь меня, когда я говорю?

– Конечно же, нет. Так что не надо испытывать чувство вины за то, что не приезжаешь, ладно? Честно говоря, если бы я считал, что тебе пора тут появиться, я бы сам купил тебе билет. Но еще не время.

– Меня беспокоит то, что ты не сможешь признаться самому себе, когда придет время, – осторожно говорит Тайлер. – И уж тем более сказать мне.

– Что, черт возьми, это должно означать?

Молчание, и я знаю, что Тайлер обдумывает свои слова, что бесит меня еще больше.

– Не надо со мной осторожничать, – огрызаюсь я. – Просто скажи все, что ты хочешь сказать.

– Ладно, – отвечает он, и мне немного приятно слышать, что я тоже заставляю его вспылить. – Мне кажется, ты еще не смирился с тем фактом, что мама скоро умрет.

– Мелкий, все рано или поздно умрут. Или ты забыл, что значит быть священником?

– Шон, я серьезно. Знаю, ты думаешь, что все сводится к тому, чтобы иметь лучших врачей, лучшее лечение – больше денег, – но все это может ничего не изменить. Ты ведь понимаешь это? Что ты не можешь контролировать то, что произойдет в будущем?

Я не отвечаю. Не могу. Я так сильно сжимаю телефон в руке, что чувствую, как края экрана впиваются в костяшки пальцев.

– Не существует плана действий на всю жизнь или путеводителя, или некого стратегического плана, – продолжает Тайлер. – Все может идти идеально… а потом что-то происходит, и мы не в силах ничего изменить. Ты ничего не можешь изменить. Разве ты этого не понимаешь?

– Я понимаю, что ты уже поставил крест на маме и тебя, мать твою, здесь даже нет, чтобы знать, как у нее на самом деле дела.

– Испытывать злость – это нормально, – тихо говорит Тайлер. – Как и беспомощность.

– Не надо заниматься со мной этим священническим дерьмом, – шиплю я, расхаживая по залу и жалея, что его здесь нет, иначе заехал бы это умнику прямо в его гребаный рот. – Тайлер, ты не мой исповедник. Ты даже больше не священник.

– Может, и нет, – спокойно отвечает он, – но я все еще твой брат. И по-прежнему люблю тебя. И Бог все еще любит тебя.

– Тогда, мать твою, ему нужно стараться усерднее.

– Шон…

– Мне пора. Я обещал Эйдену, что позвоню.

Я вешаю трубку, прежде чем Тайлер успевает ответить. Знаю, это свинство, но он первый повел себя как мудак, приплетая сюда Бога. Бога, в которого я не верю, которого ненавижу, который дозволил одному из своих священнослужителей неоднократно причинять боль моей сестре, а потом вместо того, чтобы утешить, позволил ей затянуть петлю на ее девятнадцатилетней шее, чтобы избавиться от боли. Бога, который сейчас убивает мою мать самым медленным и бесчеловечным из возможных способов.

К черту Тайлера и к черту его Бога, я не нуждаюсь в них обоих, и мама тоже.

– Мистер Белл?

Я поднимаю глаза и вижу человека в одежде медперсонала, стоящего в дверях.

– Да? – хрипло отвечаю я.

– Ваша мама сейчас в послеоперационной палате, спит, но у нее все отлично. Не хотели бы вы подняться и посидеть с ней?

– Да, конечно. – И я отправляюсь к своей матери, оставляя все наставления Тайлера и свой гнев на Бога позади, зная, что они будут ждать меня, когда я вернусь.

III

Гарри Валдман – эгоистичный жадный ублюдок, который изменяет своей жене, плюет на своих детей и регулярно выманивает у людей их кровно заработанные деньги, но он довольно приличный начальник. Пока я приношу его фирме много денег, ему все равно, чем я занимаюсь и как часто бываю в офисе, что было чрезвычайно удобно в течение последних восьми месяцев после того, как маме поставили диагноз и я стал сыном, играющим главную роль в борьбе с раком. Я по-прежнему заключаю крупные сделки и привлекаю еще более крупных клиентов, даже если в настоящее время большую часть своей работы выполняю в разных процедурных кабинетах.

Поэтому я решаю, что не будет никаких проблем, если оставлю сообщение его секретарю о том, что сегодня меня не будет в офисе, но затем мне сразу же перезванивает его секретарь Трент.

– Доброе утро, мистер Белл. – Трент, кажется, немного нервничает. – Мистер Валдман говорит, что хочет видеть вас в своем кабинете как можно скорее. Случилось что-то серьезное, и это чрезвычайная ситуация.

Я бросаю взгляд на свою мать, окруженную трубками, проводами, медицинскими мешками и экранами, которая спит беспокойным сном.

И вздыхаю.

– Моя мама сейчас в больнице. А подождать с этим нельзя?

– Не вешайте трубку, я спрошу, – отвечает Трент, поставив звонок на удержание, и я слышу звуки электронного пианино, которое играет отрывок из произведения Листа. Затем Трент возвращается. – Э-э-э, мистер Белл? Мне действительно жаль, но мистер Валдман говорит, что ему нужно немедленно с вами встретиться и что это не может ждать. Могу я сказать ему, что вы уже в пути?

– Черт, – бормочу я, проводя рукой по небритому лицу и опускаю взгляд на мятый смокинг. – Да, я уже в пути. Мне нужно заскочить домой переодеться, и я сразу же приеду.

– Хорошо, сэр. Я дам ему знать.

Твою же мать.

Вешаю трубку и встаю, не желая оставлять маму одну. Я заставил отца пойти на работу (он менеджер склада в небольшой сантехнической компании, и его начальнику не очень-то нравится, когда папа пропускает работу по любой причине, даже из-за больной жены), а Райан уже в Лоуренсе, обустраивается в своей новой «берлоге» за пределами студенческого городка.