Сломай меня - Меган Брэнди Страница 85

берет стул и швыряет в стену. Затем наклоняется, хватает отлетевшую ножку, чтобы использовать как биту. Я начинаю плакать, оглядываюсь и замечаю Мэддока – он стоит у входа, и взгляд его прикован к Ройсу. Лицо хмурое и, кажется, встревоженное, но, заметив, что я смотрю на него, он отрицательно мотает головой.

Я снова пытаюсь вырваться, но Кэптен держит крепко.

Все плохо.

И будет еще хуже…

Мой лоб сводит от напряжения, тяжелая пульсация охватывает не только виски, но и все тело целиком. Пытаюсь сделать глубокий вдох, но у меня ничего не выходит. Снова и снова моргаю, но зрение затуманивается еще больше.

Мне нельзя волноваться, я знаю, но сейчас не тот случай.

Ройс что-то кричит Вону. Я не слышу что именно, но вижу, что тренер готов предпринять последнюю попытку – он дотягивается рукой до куска стекла.

Все остальные это тоже видят. Рука Кэптена дергается, тень Мэддока скользит в глубь кабинета.

А Ройс… Ройс злобно смеется… Нет, он смеется восторженно.

У меня внутри все сопротивляется. Да, Вон заслуживает худшего, но это не то место, где с ним можно расправиться. Потому что ученики могут стать свидетелями, глазея в разбитое окно.

Кэптен быстро разворачивает меня и подталкивает к двери, к Мике. Но Мика не такой хваткий, я выскальзываю из его рук и бросаюсь в кабинет.

Мэддок пытается схватить меня, но я слишком далеко от него.

Ко мне летит Мак, его глаза выдают панику, но я на два шага впереди.

Мне нужно привлечь к себе внимание Ройса, чтобы не дать ему сделать то, что он задумал, но мне в висок летит кулак, и мои глаза отказывают – все вокруг исчезает. Моя нога скользит, и я падаю на спину, голова с грохотом ударяется об пол.

Чувствую боль, жжение, но это длится всего миг, а потом… ничего.

* * *

Я давлюсь водой, что льется мне в рот и на грудь, кашляю и плююсь, пытаюсь встать, но с моих губ слетает тихий крик, и я опускаюсь обратно.

Под ладонями чувствую что-то холодное.

Я на полу?

Мне нужно открыть глаза.

Делаю глубокий вдох, и в висках нарастает тяжелая пульсация.

Мне нужно открыть глаза.

Пробую снова.

И снова.

Нет.

Нет, нет, нет…

Ощупываю веки и моргаю, чувствуя, как ресницы царапают кожу. Мои глаза открыты.

У меня вырывается крик.

– Нет!

Чьи-то руки хватают меня за запястья, но я отмахиваюсь и зажмуриваюсь. Опускаю ладони на пол и ползу, пока не натыкаюсь на что-то мягкое.

– Бриэль, перестань.

Кэптен.

– Просто дыши, – продолжает он. – Скажи нам, что ты в порядке.

– Я не могу… Я…

Опускаю голову и снова прикрываю руками глаза. Когда я касаюсь лица, мои пальцы чувствую влагу. Она теплая.

Кровь?

– О боже! – Я пытаюсь встать, но меня держат.

– Пригони тачку, быстро! – Это уже Мэддок, но к кому бы он ни обращался, этот человек, видимо, двигается недостаточно быстро, потому что Мэддок кричит снова, в три раза громче: – Я сказал, быстро!

Влага наполняет мои глаза, стекает на щеки, заливая ладони.

– Бриэль, посмотри на меня. Дай мне взглянуть.

Я неистово моргаю, делаю глубокий, полный вдох и поднимаю голову.

Мои глаза открыты, но я ничего не вижу.

Вокруг – чернота.

Мои молчаливые крики не имеют отношения к боли в затылке и висках, к жжению в груди – для меня имеет значение лишь отсутствие зрения.

Так уже было раньше, но это самый долгий период слепоты. Обычно она длится пятнадцать, ну, хорошо, сорок пять секунд. Осознания этого достаточно, чтобы я запаниковала еще сильнее, сделав себе только хуже.

Усилием воли пытаюсь заставить себя вернуться в спокойное состояние.

Это всегда срабатывает.

Почему же сейчас не срабатывает?

– Что не срабатывает?

Я замираю.

– Мое… Я…

Закрываю веки на пять полных вдохов, а когда снова открываю, комната начинает приобретать очертания. Это всего лишь тени, но я вижу.

Вижу Ройса, обмякшего у стены; голова откинута назад, губы приоткрыты, брови сдвинуты. В окружающем его черном облаке он с трудом переводит взгляд на меня.

Мэддок помогает ему встать, и… Ройс уходит. Хотя мир передо мной едва угадывается, его уход делает краски еще темнее.

Мои конечности становятся тяжелыми, на меня накатывает волна изнурения.

– Кажется, меня сейчас стошнит, – шепчу я. Голова кружится, тело покрывается липким потом.

Голоса становятся приглушенными, и мои глаза закрываются.

– Она снова отключается, – кричит кто-то.

Темнота побеждает.

Глава 32

Ройс

Я не помню, как вышел из школы. Вдруг я оказался в больничной палате, внутри меня все темно и, на хрен, трагично.

Пытаюсь отогнать от себя осознание момента, но оно подкрадывается, насмехаясь над той частью моего разума, которая верила, что я в состоянии поступать правильно. Ага, правильно… На самом деле я ничто, безголовый неудачник, который навсегда таким и останется.

А Бриэль заявляет, что видит во мне большее.

Но факт в том, что во мне нет этого «большего». Мне нужно перестать пытаться быть кем-то еще и смириться с тем, что я такой, какой есть.

Я ничтожество, я все ломаю.

На сегодня моя главная цель состояла в том, чтобы обеспечить безопасность Бриэль. Эта цель была номером один, но она испарилась в ту же секунду, как я вломился в окно.

Я не мог себя контролировать и, честно говоря, даже не пытался.

Я хотел отмудохать Вона как можно сильнее. Он заслужил этого.

Но я… Нормальный парень захотел бы защитить свою девушку от такого зрелища.

Я не сделал этого, и вот к чему это привело: я оказался тем самым ублюдком, который в итоге ей навредил.

Я ударил ее.

Прямо в висок, когда отводил руку назад, и, мать твою… она упала.

Бриэль рухнула на спину, потеряла сознание, а я просто стоял…

Не упал рядом с ней, не закричал от отчаяния, не помог ей.

Застыл, словно статуя.

Что это обо мне говорит?

Моя голова поднимается и встречается взглядом с чудовищем в зеркале на стене. Это чудовище задыхается, и оно совершенно точно не заслуживает того, чтобы проявить к нему хоть каплю жалости.

Собираюсь с силами и выхожу в коридор, где стоит вся моя семья. Они с беспокойством смотрят на мою физиономию, но я иду мимо них, и они не осмеливаются остановить меня.

Но она пытается: шепот доносится откуда-то сзади, и этот шепот опаляет мою душу.

Мягчайший, нежнейший голосок; спокойствие, которым я не владею, но в котором отчаянно нуждаюсь. Он дотягивается до