Unknown - Код Кхорна 2 (СИ) Страница 17

        Варп! Как он не свихнулся, пропустив через себя такой объём информации? Ему надо отдохнуть. Но перед этим задам ещё три важных вопроса.

         - Кем были люди удерживающие Утку? Сколько их было? Кто командовал?

         Император выпрямился.

         - Заводские рабочие из Лысьвы. 1-я коммунистическая рота. На момент захвата станции – 150 человек. Командир Ярыгин. У меня голова болит.

        Полторы сотни значит. Надо проверить Лёхину способность ещё на ком-нибудь. Да и найти себе новую обувь.

          POV Сотник Антонов Ермак

          *Утка, 22:38*

          Темнеет. Потрескивая, горят костры. В походных котлах готовится ужин. Я смотрю на жёлтые языки пламени, лижущие дрова и размышляю о том, что произошло со мной и моей сотней. Как всё закрутилось… Вчера днём я узнал, что Цесаревич Алексей выжил, а через двенадцать часов ко мне незамеченный часовыми пришёл человек известный как отец Ярослав и предложил служить Императору и обучать его. Я дал согласие. А ещё через четырнадцать часов мы оставили наших коней на попечение первой сотне и угнали бронепоезд у полковника Войцеховского. Рейд, являющийся авантюрой чистой воды поражающей своей наглостью. И вот результаты этого незаконченного рейда. Из хорошего: в бою продолжавшемся несколько минут были отбиты станция и завод, захвачен немного покорёженный бронепоезд, инструменты, припасы, пятьдесят пять «мосинок», один «максим», патроны, потери красных убитыми составили сорок пять человек из ста пятидесяти возможных. Из плохого: у нас семеро ранены и четверо погибли – Семён Демидов и Евгений Самоедов из первой полусотни да два чеха, убежавшие в тайгу лысьвенские рабочие пусть и деморализованы стремительным нападением, но всё ещё представляют угрозу. Мы могли бы их догнать, но приказ Императора был ясен: «Не преследовать».

         Искры взлетают к небу и гаснут. Имперская Гвардия. Перевожу взгляд с огня на Алексея Николаевича расположившегося напротив меня. Мальчик первым бросившийся в бой нагнулся и подбросил в костёр сухую ветку. Император. В круг света вошла фигура в балахоне. Капюшон откинут. А ведь он довольно молод. Лишь седина разбавляющая русые волосы показывает что ему многое пришлось пережить. Отец Ярослав наклонился к Императору и что-то ему сказал. Алексей Николаевич кивнул. Кто же он? Я видел, как этот человек удерживал открученную рельсу, давая поезду возможность прорваться на станцию – без него «Орлик» просто сошёл бы с рельс с понятными последствиями. На крыше вагона видны глубокие следы в виде подошв. От завала остались лишь обломки да древесная пыль. А его благословение? Да меня всего пробрало от клича «За Императора!» Может он из характерников? Ещё в детстве я слышал рассказы стариков про них. Они побеждали там, где другие казаки отступали и погибали. А самым знаменитым и могущественным характерником был Запорожский атаман Иван Серко. Вот бы увидеть, как он сражается. И не как со Степановым, а в бою. Тогда точно станет известно казак-характерник ли Ярослав, зачем-то притворяющийся монахом или нет.

          Лезу в кисет. А когда достаю табак и трубку, вижу что ни «монаха», ни Императора возле костра нет.

          POV Каллен

          *Правый берег реки Чусовой севернее посёлка Старая Утка, тоже время*

          -…девяносто один, девяносто два, девяносто три, девяносто четыре. – Считаю людей в лодках и на плотах. - Вроде все. Как поступим? – Вслух спрашиваю британку. Дожидаться противника на единственном приемлемом пути отступления намного проще, чем отлавливать их поодиночке в тайге. – По первому, второму или третьему варианту?

          - Ярик говорил, что на этой войне люди часто меняли сторону, за которую сражались… - Произнесла Вилетта.

          - То есть 2. – Ты ведь тоже поменяла сторону в ТОМ мире. - А мне ближе 1 вариант. Я сильно сомневаюсь, что девяносто четыре  взрослых мужика, из которых больше половины вооружены, послушают двух «хрупких» девушек в монашеских балахонах.

          - Убивать всегда проще, чем убеждать. Это я поняла, когда служила в ТРУ.

          - Пф. Вся твоя служба тогда состояла в слежке за Лелушем, баронесса. - На упоминание бывшего титула моя соперница лишь хмыкнула. – Что смешного?

          - Да так. Воспоминания. – Я наградила Вилетту мрачным взглядом. Мне тоже есть что вспомнить. И между прочим лодки уже плывут мимо нашей позиции. – Давай их отпустим? – Эт что?!?! Вопрос я задать не успела. – Всё равно мы раньше них доберёмся до Лысьвы, а там их убедит Император. – В её словах есть смысл.

          - То есть отпускаем? - Задаю вопрос.

          - Отпускаем. – Подтверждает смуглянка. – По третьему варианту.

          - Да, пожалуйста. – Возвращаю нож в ножны. Мимо проплывает плот. Провожаю его пассажиров взглядом. Они никогда не узнают, как были близки к смерти…

         Когда за изгибом реки скрывается последнее плавсредство Вилетта достаёт из кармана балахона свернутую карту. Разворачивает. Заглядываю в карту через плечо.

          - Встретим Ярика на станции Илим. – Сказала она.

         Нахожу данный пункт на бумаге. А мы вот тут. А масштаб… И получается двадцать четыре километра по прямой. Гррррр.

          - В следующий раз пункт назначения буду выбирать я. – И не дожидаясь ответа с места прыгаю на левый берег.

         Через четыре секунды Вилетта приземляется в двух метрах позади меня.

          - Эй, мелкая!

          - Чего?! – Оборачиваюсь, сжав кулаки. Ща кто-то огребёт.

          - Я ведь стала баронессой благодаря Ярославу. – То есть как это?

          - А?

          - Не делай такое удивлённое лицо. Или ты правда не в курсе. Весь Кровавый Легион знает, а ты нет? – Что-то я такого не помню.

          - А ты мне расскажи эту занимательную историю пока будем пробираться через тайгу. – Отвечаю этой блондиночке. Хотя я и сама блондинка. – С самого начала.

          - Это долгая история… - пытается соскочить с темы?

          - У нас двадцать четыре километра тайги, рек и болот в запасе. Время есть.

          - Всё началось в гетто Синдзюку, когда японские террористы украли ёмкость с отравляющим газом… - Бирюза прошла мимо меня.

         Синдзюку. Действительно. Это будет долгая история…

         Конец POV

         *26 июля, Старая Утка, 11:05*

         Солнечно. Посёлок Старая Утка был занят Имперской Гвардией с марша в мгновение ока. Взятые в Волынах подводы въехали следом. Местные нас встретили настороженно. А как позже выяснилось недобитки из коммунистической роты вчера отобрали у крестьян плавсредства и уплыли вниз по реке. Ничего, мы с вами ещё встретимся или не встретимся, если мои выводы верны. А Антонов переговорил со старостой насчёт гробов для погибших и вот сейчас мы идём в церковь на отпевание.

         Первыми внутрь вошли казаки несущие наскоро сколоченные, но прочные гробы с телами станичников. За ними чехи. Я последовал за Императором.

          - Не забудь после похорон обратится к людям. – Негромко сказал я Лёхе так чтобы мои слова услышал только он. Я почесал руку.

          - Я помню. – Ответил мелкий рассматривая обстановку обычной деревенской церкви. Гробы поставили на скамьи. Почесал руку.

          - За сегодня мы как минимум должны взять Илим. – Поп начал зачитывать молитву. Тут что вши водятся? Мою кожу не всякая пуля возьмет! Уже с некоторым удивлением я уставился на руку. Нет… чистая рука… лёгкого воспаления от предполагаемого укуса нет… Я не чесался с тех самых пор как стал Астартес...

        И снова лёгкий зуд в руке. На той, с которой начинается материализация брони. Странно… никогда такого не было…

         На крышки гробов упали первые комки земли. Шесть казаков из караула приготовились к салюту. Винтовки под острым углом направлены в небо.

         - Цельсь! – Скомандовал пожилой урядник. – Пли! – Залп. Чехи лопатами скидывают сухую землю в братскую могилу на холме. – Товсь! – Звуки передёргивания затвора. Вот светлые доски скрываются из виду. – Цельсь! – «Мосинки» снова вскинуты. – Пли! – Залп. – Товсь! – Перезарядка. – Цельсь! – Уровень земли сровнялся, осталось лишь насыпать сверху холмик в который два дюжих казака воткнут большой деревянный крест. – Пли. – Залп. Перезаряжаются. Люди сняли головные уборы. – На караул!

         Крест установлен. Взгляд цепляется за стальную пластину ещё вчера бывшую частью брони вражеского бронепоезда прибитую к нему. На поверхности пластины мной столбиком было вырезано «Здесь покоятся Демидов Семён Андреевич, Самоедов Евгений Михайлович, Иржи Шипка и Марек Цибулка из Имперской Гвардии Славянской Империи павшие в бою за станцию Утка 25 июля 1918 года». Под надписью находится изображение аквилы.