Виктор Гюго - Собор Парижской Богоматери Страница 20

­ Рвань! ­ пробурчала она. ­ А где твой плащ? ­ спросила она Гренгуара.

­ Я потерял его.

­ А шляпа?

­ У меня ее отняли.

­ А башмаки?

­ У них отваливаются подошвы.

­ А твой кошелек?

­ Увы, ­ запинаясь, ответил Гренгуар, ­ у меня нет ни полушки.

­ Ну так попроси, чтобы тебя повесили, да еще скажи спасибо! -отрезала она и повернулась к нему спиной.

Вторая ­ старая, смуглая, морщинистая, омерзительная нищенка, до того безобразная, что даже во Дворе чудес она составляла исключение, ­ покружила вокруг Гренгуара. Ему даже стало страшно, что вдруг она пожелает его взять.

­ Слишком тощий! ­ пробормотала она и отошла.

Третья была молоденькая девушка, довольно свеженькая и не слишком безобразная. «Спасите меня!» ­ шепнул ей бедняга. Она взглянула на него с состраданием, затем потупилась, поправила складку на юбке и остановилась в нерешительности. Он следил за всеми ее движениями: это была его последняя надежда. «Нет, ­ проговорила она. ­ Нет, Гильом Вислощекий меня поколотит». И она замешалась в толпу.

­ Ну, приятель, тебе не везет, ­ заметил Клопен.

Поднявшись во весь рост на своей бочке, он, всем на забаву, крикнул, подражая тону оценщика на аукционе:

­ Никто не желает его приобрести? Раз, два, три!

Затем повернулся лицом к виселице и, кивнув головой, добавил: -Остался за вами!

Бельвинь де Летуаль, Андри Рыжий и Франсуа Шант-Прюн снова приблизились к Гренгуару.

В эту минуту среди арготинцев раздался крик:

­ Эсмеральда! Эсмеральда!

Гренгуар вздрогнул и обернулся в ту сторону, откуда доносились возгласы. Толпа расступилась и пропустила непорочное, ослепительное создание.

То была цыганка.

­ Эсмеральда! ­ повторил Гренгуар, пораженный, несмотря на свое волнение, той быстротой, с какою это магическое слово связало все его сегодняшние впечатления.

Казалось, это удивительное существо простирало до самого Двора чудес власть своего очарования и красоты. Арготинцы и арготинки безмолвно уступали ей дорогу, и их зверские лица как бы светлели от одного ее взгляда.

Своей легкой поступью она приблизилась к осужденному. Хорошенькая Джали следовала за ней. Гренгуар был ни жив ни мертв. Эсмеральда молча глядела на него.

­ Вы хотите повесить этого человека? ­ с важностью обратилась она к Клопену.

­ Да, сестра, ­ ответил король Алтынный, ­ разве только ты захочешь взять его в мужья.

Она сделала свою очаровательную гримаску.

­ Я беру его, ­ сказала она.

Тут Гренгуар непоколебимо уверовал в то, что все происходящее с ним с утра лишь сон, а это ­ продолжение сна.

Развязка хотя и была приятна, но слишком сильно потрясла его.

С шеи поэта сняли петлю и велели ему спуститься со скамьи. Он вынужден был сесть ­ так он был ошеломлен. Цыганский герцог молча принес глиняную кружку. Цыганка подала ее Гренгуару.

­ Бросьте ее на землю, ­ сказала она.

Кружка разлетелась на четыре части.

­ Брат! ­ произнес цыганский король, возложив на их головы свои руки. ­ Она твоя жена. Сестра! Он твой муж. На четыре года. Ступайте.

VII. Брачная ночь

Спустя несколько минут наш поэт очутился в каморке со сводчатым потолком, уютной и жарко натопленной, перед столиком, который, казалось, только того и ждал, чтобы позаимствовать какой-нибудь снеди из висевшего на стене шкапчика. В перспективе у Гренгуара была удобная постель и общество хорошенькой девушки. Приключение было похоже на волшебство. Он начал не шутя почитать себя за сказочного принца; время от времени он осматривался, как бы желая убедиться, не здесь ли еще огненная колесница, запряженная двумя крылатыми химерами, которая одна могла столь стремительно перенести его из преисподней в рай. Порой, чтобы не совсем оторваться от земли, он, цепляясь за действительность, устремлял упорный взгляд на прорехи своего камзола. Его рассудок, блуждая в фантастических просторах, держался только на этой нити.

Девушка не обращала на него никакого внимания; она уходила, возвращалась, передвигала табуретку, болтала с козочкой, строила по временам свою гримаску; наконец села возле стола, и теперь Гренгуар мог ее разглядеть.

Вы были когда-то ребенком, читатель, а может быть, вам посчастливилось остаться им по сей день. Вы, конечно, не раз в сияющий солнечный день, сидя на берегу быстрой речки, ловили взором прелестную стрекозу, зеленую или голубую, которая стремительным, резким косым летом переносилась с кустика на кустик и словно лобзала кончик каждой ветки. (Я проводил за этим занятием долгие дни ­ плодотворнейшие дни моей жизни.) Вспомните, с каким любовным вниманием ваша мысль и взор следили за этим маленьким вихрем пурпуровых и лазоревых крыл, свистящим и жужжащим, в центре которого трепетал какой-то неуловимый образ, затененный стремительностью своего движения. Это воздушное создание, чуть видное сквозь трепетанье крылышек, казалось вам нереальным, призрачным, неосязаемым, неразличимым. А когда, наконец, стрекоза опускалась на верхушку тростника и вы, затаив дыхание, могли разглядеть продолговатые прозрачные крылья, длинное эмалевое одеяние и два хрустальных глаза, ­ как бывали вы изумлены и как боялись, что этот образ снова превратится в тень, а живое существо ­ в химеру! Припомните эти впечатления, и вам будет понятно, что испытывал Гренгуар, созерцая под видимой и осязаемой оболочкой ту Эсмеральду, которую до сей поры он видел лишь мельком за вихрем пляски, песни и суеты.

«Так вот что такое Эсмеральда!» ­ думал он, следя за ней задумчивым взором и все более и более погружаясь в мечтания. ­ Небесное создание и уличная плясунья! Как много и как мало! Она нанесла нынче утром последний удар моей мистерии, и она же вечером спасла мне жизнь. Мой злой гений! Мой ангел-хранитель! Прелестная женщина, клянусь честью! Она должна любить меня до безумия, если решилась завладеть мной таким странным способом. Да, кстати, ­ встав внезапно из-за стола, сказал он себе, охваченный тем чувством реальности, которое составляло основу его характера и философии, -как-никак, но ведь я ее муж!"

Эта мысль отразилась в его глазах, и он с таким предприимчивым и галантным видом подошел к девушке, что она невольно отшатнулась.

­ Что вам угодно? ­ спросила она.

­ Неужели вы сами не догадываетесь, обожаемая Эсмеральда? -воскликнул Гренгуар с такой страстью в голосе, что сам себе удивился.

Цыганка изумленно посмотрела на него.

­ Я не понимаю, что вы хотите сказать.

­ Как же так? ­ продолжал Гренгуар, все более и более воспламеняясь и воображая, что в конце концов он имеет дело всего лишь с добродетелью Двора чудес. ­ Разве я не твой, нежная моя подруга? Разве ты не моя?

С этими словами он простодушно обнял ее за талию.

Она выскользнула у него из рук, как угорь. Отскочив на другой конец каморки, она наклонилась, затем выпрямилась, и, раньше чем Гренгуар успел сообразить, откуда он взялся, в ее руке сверкнул маленький кинжал. Гордая, негодующая, сжав губы, красная, как наливное яблочко, стояла она перед ним; ноздри ее раздувались, глаза сверкали. Тут же выступила вперед и белая козочка, наставив на Гренгуара лоб, вооруженный двумя хорошенькими позолоченными, острымиострыми рожками. Все это произошло в мгновение ока.

Стрекоза превратилась в осу и стремилась ужалить.

Наш бедный философ опешил и с глупым видом смотрел то на козочку, то на Эсмеральду.

­ Пресвятая дева! ­ воскликнул он, опомнившись и обретая дар речи. Вот так храбрецы!

Цыганка нарушила молчание:

­ А ты, как я погляжу, предерзкий плут!

­ Простите, мадемуазель, ­ улыбаясь, молвил Гренгуар, ­ но зачем же вы взяли меня в мужья?

­ А было бы лучше, если бы тебя повесили?

­ Значит, вы вышли за меня замуж только ради того, чтобы спасти от виселицы? ­ спросил Гренгуар, слегка разочаровавшись в своих любовных мечтах.

­ А о чем же другом я могла думать?

Гренгуар закусил губы. «Ну, ну, ­ пробормотал он, ­ видимо. Купидон далеко не столь благосклонен ко мне, как я предполагал. Но для чего же тогда было разбивать эту злосчастную кружку?»

Кинжал молодой цыганки и рожки козочки все еще находились в оборонительном положении.

­ Мадемуазель Эсмеральда! ­ сказал поэт. ­ Заключим перемирие. Я не актуариус Шатле и не буду доносить, что вы, вопреки запрещениям и приказам парижского прево, носите при себе кинжал. Но все же вы должны знать, что восемь дней назад Ноэль Лекривен был присужден к уплате штрафа в десять су за то, что носил шпагу. Ну да меня это не касается; я перехожу к делу. Клянусь вам вечным спасением, что я не подойду к вам без вашего согласия и разрешения, только дайте мне поужинать.

В сущности Гренгуар, как и господин Депрео, был «весьма мало сластолюбив». Он не принадлежал к породе грубоватых и развязных мужчин, которые берут девушек приступом. В любви, как и во всем остальном, он был противником крайних мер и предпочитал выжидательную политику. Приятная беседа с глазу на глаз и добрый ужин, в особенности, когда человек голоден, казались ему великолепной интермедией между прологом и развязкой любовного приключения.