Анри Труайя - Семья Эглетьер Страница 21

— Проэкзаменуй меня немножко, ладно? От страницы пятидесятой до семьдесят пятой.

Тетрадь в черной клеенчатой обложке, мелкий почерк Патрика (он писал зелеными чернилами), две руки на столике — все это было так реально, что, казалось, на всем свете нет ничего реальнее! У Франсуазы появилось ощущение, будто, проблуждав по тропам, которые никуда не вели, она снова вышла на прямую дорогу. Ей захотелось нежности, тепла.

— Давай! — сказал Патрик. — Я готов.

На первый же ее вопрос он ответил без запинки, слово в слово по конспекту. Глаза его за стеклами очков выразили глубокое удовлетворение. Франсуаза похвалила его хорошую память и продолжала задавать вопросы прилежно и без всякого интереса.

XII

Сжимая авторучку затекшими пальцами, Жан-Марк старался писать как можно быстрее, но то и дело тонул в многословии профессора, бросал фразу на полуслове, подхватывая на середине следующую. В конце концов он смирился с тем, что не поспевает за лектором. К тому же, если и упустишь какой-нибудь абзац, его без труда можно восполнить по конспектам курса, размноженным на ротапринте. Поэтому он позволил себе минутную передышку. Сидя в последнем ряду амфитеатра, Жан-Марк видел уходящие вниз ровные ряды голов. Волосы всех оттенков напоминают клубки шерсти на полках галантерейной лавки. Юношей и девушек примерно поровну. В проходах портфели, книги, скомканные плащи. Лекции по гражданскому праву всегда привлекали многочисленную аудиторию. Было жарко, душно. Голос лектора, искаженный усилителями, звучал, точно глас пророка:

— Значение реального договора в современном французском праве отлично от того, которое существовало в римском праве…

Внизу на возвышении из белого камня, за огромным столом, который вполне подошел бы для пира вагнеровских героев, стоит преподаватель гражданского права Антонен Мериньяк; крохотного роста, одетый в черную тогу и красную мантию, он вытягивает шею, напрягает голос. Перед ним на гибком стебле, словно зачарованная змея, застыла головка микрофона. Электрический свет, льющийся с потолка через иллюминаторы, подчеркивает современные геометрические линии зала. В этом новом здании юридического факультета на улице Ассас, где читали лекции для второго курса, все было гигантским, надуманным и безликим. В глубине души Жан-Марк предпочитал старое здание с его темными коридорами и пыльными аудиториями, но не мог не признать, что здесь, как нигде, явственно ощущается будущее. Дидье Коплен, сидевший рядом с ним, откинулся назад и вздохнул:

— У меня больше нет сил! Он слишком быстро говорит!

Жан-Марк размял затекшие пальцы. Многие студенты тоже отказались от попытки поспеть за лектором. Некоторые читали газету или решали кроссворды, девушки оказались выносливее — ссутулившись, они проворно заполняли страницу за страницей, словно строчили на швейной машине.

— Черт знает что! — проворчал Жан-Марк. — Все равно девчонкам это ни к чему!..

Его слова прозвучали слишком громко. Несколько голов обернулось к нему, кто-то шикнул, но тут же все потонуло в потоке юридических терминов, льющихся с кафедры. Наконец динамики выплеснули заключительную фразу. Кое-где раздались жидкие аплодисменты. Антонен Мериньяк покинул кафедру и ушел вслед за хромым служителем. Стройные ряды аудитории сразу рассыпались. Зал наполнился гомоном и шарканьем ног, повсюду хлопали откидывающиеся сиденья.

Большинство студентов вышли в коридор и закурили в ожидании следующей лекции. Жан-Марк и Дидье остались, чтобы сохранить места. Перерыв длился десять минут. В проходах толпились, спорили, смеялись, обменивались конспектами, какая-то парочка стояла в конце ряда обнявшись и целовалась взасос при полном безразличии окружающих.

— Он ее лапал, не переставая, всю лекцию, — сказал Жан-Марк. — Была бы хоть смазливая, а то уродка уродкой!

— Ты находишь? Лицом — я согласен, но фигура…

— Да и фигура не лучше. Приглядись как следует.

Они разобрали девушку по всем статьям. Потом перешли к другим. После беспристрастного обзора они признали, что средний уровень не так уж плох. Во всяком случае, студентки юридического факультета оставляют далеко позади девушек с остальных факультетов. Вдруг Дидье спросил:

— Ты влюблен в Мики?

— Ты спятил! — воскликнул Жан-Марк. — Встречи с ней для меня вроде гимнастики!

— Слава богу! А то я испугался за тебя в тот вечер!

— Ты меня мало знаешь! — сухо усмехнулся Жан-Марк.

И тут же упрекнул себя. Какое право имеет он презирать Мики, если прибегает к ее услугам каждый раз, как его припечет? Впрочем, почему бы и нет? Отец одобрил бы его. Жан-Марк гордился тем, что мог хладнокровно, как отец, завязывать отношения с женщинами. Все разговоры между мужчиной и женщиной — бесполезная трата времени, если не ведут к физической близости.

Студенты повалили обратно в аудиторию, и через две минуты все уже сидели по местам. На ярко освещенном возвышении появился профессор административного права и, переждав не слишком бурные аплодисменты, приступил к лекции.

В течение часа перо Жан-Марка машинально скользило по бумаге. Профессор говорил об актах управления, которые «не имеют ни законодательного, ни юрисдикционного характера», а Жан-Марк думал о девушках, о товарищах, об отце, о будущем… Беспорядочный шум, возвестивший об окончании лекции, прервал его мысли. Влившись в поток сокурсников, он и Дидье вышли в главный вестибюль, где между черными квадратными колоннами сновали студенты. Некоторые со скучающим видом просматривали прикрепленные кнопками к щитам объявления с предложением работы или объявления студенческой корпорации и Национального союза студентов Франции. «Предлагается… Помощь во время каникул… Университетская столовая… Покупка подержанных конспектов… Социальное обеспечение…» На стенных электрических часах выскочили цифры: 11 часов 50 минут.

— Пошли в «Суффло»? — предложил Дидье.

Они пересекли открытую факультетскую стоянку. Владельцы мопедов и автомобилей суетились у своих машин перед строгим, из стекла и металла фасадом здания. Стояла холодная и сухая погода. Напрямик через Люксембургский сад до Бульмиша пять минут ходу. Приятно шагать бок о бок с товарищем по пустынным аллеям. Малышей нет, никто не путается под ногами. За облетевшими деревьями видны прямые дорожки, каменные балюстрады, круглый водоем, Люксембургский дворец… В кафе на улице Суффло Жан-Марк и Дидье окунулись в обычную сутолоку: полно молодежи, все болтают, курят, смеются, листают книги, пьют черный кофе или фруктовые соки. Студенческий заповедный мирок. Хотя Жан-Марк и притворялся, что презирает подобные сборища, он почему-то считал себя обязанным время от времени появляться в «Суффло». На диванчике в глубине зала сидели Жюльен Прела и Морис Нико, они знаками позвали к себе Жан-Марка и Дидье. Те стали пробираться, потревожив двух девушек за соседним столиком, которые не сразу согласились их пропустить. Девушки были бесцветны и вялы, как улитки, поэтому никто не обратил на них внимания. Жюльен Прела, прогулявший сегодня обе лекции, спросил:

— Интересно было?

— По административному праву — да, — ответил Дидье. — Нам объясняли теорию актов управления. Поразительно, любое беззаконие можно оправдать, прикрываясь государственными интересами!

Жан-Марк пожалел, что невнимательно слушал лекцию. Тем не менее он быстро понял, о чем шла речь, и смог уверенным тоном высказать свое мнение. Он стоял за строгую законность в любых обстоятельствах независимо от того, касается ли дело государства или частных лиц. Юноши обменялись горькими замечаниями о бездарности и легкомыслии государственных деятелей. Просто удивительно: стоит умному, трезвому и образованному человеку достигнуть власти, и он сразу теряет весь свой здравый смысл. Что и говорить, политика — отвратительное, грязное дело. Франция прогнила насквозь. Надо в корне изменить ее государственные устои. Чтобы развеселить собеседников, Морис Нико пересказал остроты из последнего юмористического листка. Жюльен Прела нашел их забавными и занес в свою записную книжку. Он даже не смеялся он ржал, он выл от восторга. Его непосредственность шокировала Жан-Марка. Славный малый, но уж больно низко летает, не в первый раз подумал он с дружеским осуждением. Хотя Жан-Марк очень проголодался, он согласился пойти вместе с приятелями в университетскую столовую, вместо того чтобы поесть дома. Все трое были прикреплены к «Мабийону».

После скудного и короткого завтрака, которого он почти и не почувствовал, все четверо вернулись в «Суффло» и заказали по сандвичу и по чашке черного кофе. В кафе появился разносчик с пачкой «Монд». Он приходил ежедневно, зная, что может рассчитывать здесь на почтительное отношение. Покупая эту газету, вы как бы демонстрировали высокий интеллектуальный уровень. Через несколько минут номера «Монд» распахнули крылья на всех столиках. Жан-Марк бросил скучающий взгляд на передовицу, пробежал глазами отдел зрелищ и заявил, что стоило бы посмотреть японский фильм «Шелковый шнурок», о котором уже полтора месяца говорит весь Париж. Сдублированный вариант еще идет в «Студии Медичи», но не сегодня-завтра программа переменится. Почему бы не отправиться всем вместе на четырехчасовой сеанс? Сейчас можно сходить в библиотеку и подготовиться к семинару, который будет во вторник, а оттуда… Морис отказался: у него свидание с девушкой. Жюльен и Дидье приняли предложение.