Андрей Добрынин - Избранные письма о куртуазном маньеризме Страница 24

Из прихожей доносится недовольное бормотание: это явился наконец Великий Приор и сердится, что его никто не встречает. У него в обычае отмечать разнузданной попойкой выход каждого следующего зловредного издания, так как, по его расчетам, вскоре в результате такой идеологической обработки исламские фундаменталисты смогут взять Россию голыми руками. На днях он как раз выпустил многомиллионным тиражом очередную похабную брошюрку «Бордели в Шумерии». Однако сегодня Добрынин явно в плохом настроении. Угрюмо сопя, он мимо нас проходит в залу, целуется с некоторыми из присутствующих, с другими обменивается рукопожатием, третьим подает два пальца. В конце концов он присаживается боком к столу подле Харисовича и со злобой бормочет сквозь зубы: «Сорвалось!» «Кисмет!» — со вздохом отвечает Харисович и наполняет бокал Великого Приора «Черным доктором». Этот обмен репликами остается для нас загадкой лишь до утра следующего дня, когда мы узнаем из газет о неудачном покушении на одного из высокопоставленных чиновников ельцинской администрации. На одной из узких улочек в центре города правительственному «ЗИЛу» неожиданно преградила проезд куча каких–то обломков и знак «Ведутся дорожные работы». Возмущенный руководитель вслед за шофером вылез из машины, чтобы выяснить, кто допустил подобное самоуправство, и тут гулявшая поблизости безобидного вида старушка (на самом деле тщательно загримированная послушница Ордена Ольга Дубровская) натравила на них огромную собаку, сплошь обвешанную динамитными шашками. Перед этим Дубровская не забыла хладнокровно запалить окурком сигареты «Астра» торчавший из–под собачьего хвоста бикфордов шнур. Свирепое животное с рычанием ринулось на опешившего руководителя. Беда казалась неминуемой, но, к счастью, в этот момент улицу перебежала кошка. Заметив собаку, она опрометью метнулась в подвал, служивший складом продовольственному магазину, расположенному в том же доме. Разъяренный пес бросился за ней и также исчез в подвале. Через минуту глухо ухнул взрыв. На мостовую со звоном посыпались осколки стекла, из подвальных окон повалил густой дым. Вскоре из клубов дыма появилась собака. Ее спесь как рукой сняло. Шерсть ее была опалена, уши обвисли, хвост волочился по земле. Прихрамывая и жалобно повизгивая, она пустилась наутек. Что касается коллектива магазина, то поначалу его, разумеется, ошеломило случившееся, но затем, решив, что имеет место попытка наглого рэкета, коллектив опомнился и открыл огонь из минометов, пулеметов, противотанковых ружей и других средств самообороны. Бой с невидимым противником длился довольно продолжительное время и причинил немалые разрушения. В частности, снаряд со слезоточивым газом угодил на галерею зала заседаний Большого Кремлевского дворца как раз в тот момент, когда во дворце собралась сессия очередного съезда народных депутатов. Спикер, с пафосом обличавший терзающих Родину демократических хищников, внезапно осекся на полуслове, махнул рукой и, пробормотав: «Не могу больше об этом», безутешно зарыдал. Гладя на него, зарыдали и все депутаты без различия фракций, а также подавляющее большинство аккредитованных на съезде журналистов, кроме представителей нескольких газет явно большевистского направления. Последним в силу их всем известной звериной хитрости удалось вовремя выскользнуть из зала. Оплакивание Отечества продолжалось без малого 16 часов, и лишь глубокой ночью съезд продолжил свою работу. Правда, и после этого выступавшие время от времени всхлипывали в наиболее напряженные моменты своих речей, и то один, то другой депутат в зале вдруг разражался бурными рыданиями.

Прочитав в газетах обо всех перечисленных выше безобразиях, мы поняли, на какую неудачу сетовали накануне вечером Добрынин с Харисовичем. Постепенно Великий Приор напился, оцепенел и, как обычно, стал похож на собственное чучело, изготовленное опытным таксидермистом. Скажем, не углубляясь в детали: проведя независимое журналистское расследование, мы выявили тесную связь между деятельностью завсегдатаев «Черного салона» и серией загадочных автомобильных аварий, в которые стали в последнее время часто попадать высокопоставленные сотрудники президентской и городской администрации. Совершенно очевидно, что щупальца заговорщиков тянутся к самой верхушке российского государственного аппарата, а их мозговой центр находится в «Черном салоне», часто именуемый в кругах столичной богемы также «притоном имени Добрынина». Помимо уже упоминавшихся исламских фундаменталистов, здесь также собираются и плетут свои интриги последователи идей чучхе, признанным лидером которых является В. Степанцов, сторонники кубинской модели социализма, то и дело неизвестно на какие деньги летающие за океан и обратно, наконец, просто ярые сталинисты, норовящие наклеить во всех подходящих и неподходящих местах портреты Сталина и Энвера Ходжи. При всех различиях этих группировок едины они в одном: в зоологической ненависти ко всему новому, свежему и прогрессивному, а в особенности к российским реформам и людям, их проводящим. Наша газета вновь в который уже раз обращается к российским властям: не пора ли присмотреться повнимательнее к «Черному салону» наших дней? Не пора ли ударить по нечистым рукам, тянущимся к горлу молодой российской демократии? И пусть не обманывают вас вольные нравы «Черного салона», разговоры об искусстве и царящая в салоне атмосфера разгула. В свое время гости графини Игнатьевой маскировали свои интриги изящными манерами, светской чопорностью и безупречными туалетами. Сегодня стало престижным вращаться в кругу богемы, лучше всего литературной, а тем более принадлежать к этому кругу, быть в нем своим, потому–то черные замыслы и зреют сегодня в богемном угаре. Впрочем, компетентные органы и без нас прекрасно понимают, откуда исходит угроза, однако их затянувшееся молчание заставляет считать, что в российских властных структурах есть силы, не заинтересованные в выяснении всех сторон деятельности завсегдатаев «Черного салона». Не тревожимое никем гнездо реакции продолжает невозбранно дестабилизировать политическую обстановку в стране, не гнушаясь, разумеется, и травлей прогрессивных средств массовой информации. Поэтому, дорогой читатель, не исключено, что наша сегодняшняя встреча окажется последней, Мы еще не знаем о том, какие средства изберут наши враги, но в том, что наша твердая гражданская позиция кое–кому не по нутру, сомневаться не приходится. И если узловатая рука реакции дотянется до нашей газеты (а так оно скорее всего и будет: что–то недоброе носится в воздухе), то вспомни, дорогой читатель, эту статью. Вспомни и перечитай ее — от первого до последнего слова.

27.06.93.

Андрей Добрынин

ПИСЬМО 600

1

Дорогой друг!

В своем, как всегда, весьма ученом и остроумном послании Вы вновь просите меня изложить мои взгляды на то, каким должен быть истинный поэт, какие духовные и физические свойства ему необходимо присущи. Сознаю, сколь глубоко занимает Вас данный вопрос, ибо вспоминаю, как отвечал ранее на подобные же Ваши просьбы невразумительными отговорками о своеобразии каждого большого художника, о трудностях типизации творческих личностей и о неисчерпаемости затрагиваемой Вами темы. Однако мало–помалу раздумья о необходимых свойствах поэта начали посещать меня все чаще, занимая все большую часть моего досуга. Скажу не хвастаясь: мои познания в истории литературы достаточно глубоки для того, чтобы я мог сделать рад обобщений по интересующему Вас вопросу. Возможно, они окажутся небесполезными и для тех молодых людей, которые еще только выбирают свою стезю в жизни и для которых поэтому чрезвычайно важно знать, присущи ли им свойства, дающие право добиваться вступления в поэтический цех. К сожалению, в нашем деле, как ни в каком другом, велика доля лиц, занимающихся им отнюдь не по причине внутренней пригодности, а только из–за необъяснимой и неудержимой тяги, влекущей очень многих лишенных чувства гармонии людей к поэтическому ремеслу. Жизнь поэта, протекающая в упорных трудах и порой в утомительных поисках хлеба насущного, представляется этим слепцам сплошным праздником, непрерывной чередой праздников и развлечений. Именно подобные случайные люди и вносят в поэзию совершенно не свойственный ей по сути дух богемного разгильдяйства, безответственности, выдаваемой за смелый эксперимент и переходящей в прямое шарлатанство, хамской амбициозности, прекрасно уживающейся с дремучей необразованностью и унылым непрофессионализмом. Но, впрочем, хватит о них.

Первейшим свойством, определяющим личность и жизненный путь поэта, является, разумеется, талант. Словом этим пользуются столь же часто, сколь редко вдумываются в то, что же оно означает. Очевидно, во всяком случае, фундаментальное различие склонности к рациональному мышлению и поэтической одаренности. Платон указывал: «Кто же без ниспосланного музами исступления подходит к порогу творчества в уверенности, что благодаря одной сноровке станет изрядным поэтом, тот немощен, и все созданное человеком здравомыслящим затмится творениями исступленных». Аристотель прямо называл всех одаренных людей безумцами, имея в виду то, что для подлинных творческих достижений недостаточно обычной логики. Но ни в каком другом роде творческой деятельности интуиция не играет такой роли, как в поэзии, — именно интуиция, а не филистерские умозаключения, позволяет поэту соединять несоединимое, выявлять единство, скрытое в разнородных явлениях, и с помощью дерзких обобщений, имеющих образную форму, открывать людям глаза на мир. Простите, друг мой, за длинную цитату, но не могу удержаться, чтобы не привести верные, на мой взгляд, слова Пруста: «И оригинальный художник, и оригинальный писатель действуют по способу окулистов. По окончании курса врач говорит нам: «Теперь смотрите». Внезапно мир (сотворенный не однажды, а каждый раз пересоздаваемый новым оригинальным художником) предстает–перед нами совершенно иным и вместе с тем предельно ясным….Вот она, новая, только что сотворенная и обреченная на гибель Вселенная. Она просуществует до следующего геологического переворота, который произведут новый оригинальный художник или новый оригинальный писатель». Талант же можно определить как интуитивную способность художника выбирать и сочетать изобразительные средства таким образом, чтобы они оказывали желаемое воздействие на душу читателя или зрителя. В структуре творческой личности свойство таланта необходимо дополняется свойством вкуса, то есть способностью точно определять те пропорции, в которых различные изобразительные средства сочетаются в произведении. Вряд ли кто–либо осмелится утверждать, будто моему духовному складу присущ грубый материализм, и тем не менее природу вышеназванных свойств художника я склонен объяснять материалистически, а именно особой развитостью у некоторых человеческих особей определенных участков мозга и нервной системы, отвечающих в организме за способность к интуитивному постижению действительности. Иными словами, поэт просто–напросто особым образом физически устроен. Он изначально является любимым детищем Природы, органом, с помощью которого она познает и выражает себя самое. Именно это имел в виду Эйзхендорф, когда писал: «Поэт — живое сердце мира, И бережет его Господь». Следовательно, именно поэт может не только почувствовать, но и выразить ту гармоническую связь, которая пронизывает всю Вселенную, и заставить людей, как говорил Платон, припомнить ту высшую музыку, которая смутно знакома им по прежней нездешней жизни. «Пускай темно я говорю, но мой язык понятен всем, Ведь все сошли в земной предел из поднебесного жилья», — писал мусульманин–неоплатоник Али Мансур.