Генри Хаггард - Она и Аллан Страница 37

Впоследствии я узнал, что причиной их погибели, как потом и уничтожения халакази, было не что иное, как красота Нады. Слава о ее красоте распространилась по стране, и старый вождь халакази приказал, чтобы девушку привели в его крааль, где она и должна жить. Краса ее могла сиять там, как солнце, и по своему желанию она могла выбрать себе мужа среди знатных людей халакази. Начальник крааля отказался исполнить приказание, потому что взглянувший раз на Наду не захочет потерять ее из виду, хотя в судьбе этой девушки была какая-то тайная власть, благодаря которой никто не пытался стать ее мужем насильно. Многие сватали ее и в том племени, и среди халакази, но она только качала головой и отвечала:

— Нет, я не хочу выходить замуж!

В народе существовало мнение, что лучше ей не выходить замуж, чтоб не быть запертой вдали от всех в доме мужа, тогда каждый мог бы любоваться ею. Они думали, что красота ее дана на радость всем подобно прелести утреннего рассвета или вечернего заката.

Красота же Нады была и причиной многих смертей, как увидишь сам. Из-за этой красы и любви, вызываемой ею, сама Лилия увяла рано, чаша моих горестей переполнилась, а сердце Умслопогааса Убийцы, сына короля Чаки, стало печально, как черная пустыня, спаленная пожарами. Так было суждено, отец мой, и так случилось. Все люди, белые и черные, ищут красоту, и, когда наконец находят ее, она быстро исчезает или причиняет им смерть. У великой радости и великой красоты есть крылья, и не хотят они долго гостить на земле. Они спускаются с неба, как орлы, и быстро возвращаются опять на небо.

И случилось так, отец мой, что я, Мопо, думая, что дочь моя Нада умерла, не подозревал того, что она носила имя Лилии в краалях халакази и что именно ее король Дингаан хотел взять в жены.

Итак, после того, как я оказал сопротивление Дингаану, когда тот собирался посылать войско, чтоб сорвать Лилию в садах халакази, он стал ненавидеть меня. Я также был участником его тайн, со мной он убивал брата своего, Чаку и брата Умхлангана, я удержал его от убийства третьего брата, Панды. По всем этим причинам он и возненавидел меня, как умеют люди малодушные ненавидеть тех, кто возвысил их. Он еще не смел отделаться от меня: я пользовался большим влиянием в стране, народ прислушивался к моему голосу. Он решил хоть на время освободиться от меня, пока не почувствует себя достаточно сильным, чтобы предать меня смерти.

Он решил послать меня к Булалио Убийце, некогда оскорбившему Чаку через Мезило, чтобы узнать, продолжает ли Булалио упорствовать и отказываться от уплаты дани.

Я выслушал волю короля и старался уяснить себе значение его слов. Я понимал, что намерение Дингаана состояло в том, чтобы на время отделаться от меня и подготовить мое падение, и что, в сущности, он мало был озабочен вызовом незначительного вождя, живущего далеко и осмелившегося сопротивляться

Чаке. Несмотря на все это, мне хотелось отправиться к нему, во мне родилось сильное желание увидеть этого Булалио, который собирается мстить за какого-то Мопо и который походит на Умслопогааса, если бы Умслопогаас остался в живых. Поэтому я немедленно согласился.

Итак, отец мой, на следующий день в сопровождении десяти выбранных мною людей я, Мопо, отправился в путь по направлению к Ведьминой горе. В дороге я много думал о том, как так же шел по этой тропинке в давно минувшие дни. Тогда жена моя, Макрофа, Нада, моя дочь, и Умслопогаас, сын Чаки, которого все считали моим сыном, шли рядом со мной. Теперь же я думал с грустью о том, что никого из них больше нет в живых, скоро умру и я. Да, люди жили плохо и недолго в те дни, впрочем, не все ли равно? По крайней мере я отомстил Чаке и успокоил свое сердце.

Наконец однажды вечером мы дошли до пустынного места, где ночевали в тот злополучный час, когда Умслопогааса унесла львица. Явзглянул на ту пещеру, откуда он похитил львенка, на страшное лицо каменной колдуньи, которая сидит высоко на Ведьминой горе вечно. В эту ночь я спал плохо, печаль терзала меня, я сидел и смотрел на яркую луну, на серое лицо каменной колдуньи и в глубь леса, который рос на ее коленях, задавая себе вопрос, в этом ли лесу лежат кости Умслопогааса. Во время нашего перехода много рассказов слышал я о Ведьминой горе. Иные говорили, что на ней являются призраки, люди, принявшие вид волков, другие же рассказывали, что люди те — умершие, которых колдовство вернуло к жизни. Они лишены языков, так как, будь у них язык, они громко бы возгласили смертным о страшных тайнах умерших, поэтому они только могут плакать, как маленькие дети. Их можно слышать по ночам в лесу, когда они безутешно рыдают между молчаливыми деревьями.

Ты смеешься, отец мой, но я не смеялся, размышляя над этими рассказами. Если у людей есть души, куда уходят они, когда тело умирает? Надо же им уйти куда-нибудь и что было бы странного, если бы они возвращались в те места, где родились? Я мало занимался такими вопросами, хотя я врач и знаю кое-что о жизни призраков. Сказать правду, отец мой, я так много занимался освобождением душ людей из их тел, что мало заботился о них после освобождения: успею подумать об этом, когда сам уйду к ним.

Итак, я сидел и смотрел на гору и лес, который рос на ней, как волосы на женской голове; вдруг я услышал звук, идущий издалека, из самой середины леса, как мне показалось. Сначала слабый звук раздавался очень далеко, как плач детей в краале, лежащем по другую сторону долины, потом звук стал громче, но все же я не различал, откуда он идет, потом еще громче, и я понял, в чем дело: то мчались на охоту дикие звери. Их вой раздавался все ближе, скалы отвечали ему, и от этих голосов кровь застывала в жилах. По-видимому, на ночную охоту пустилась большая стая, вот она близко, там, на противоположном скате, и вой так усилился, что спутники мои проснулись и стали смотреть в ту сторону. Внезапно появился большой буйвол, на мгновение он ясно возник на светлом небе, стоя на гребне горного хребта, потом исчез во мраке. Он мчался по направлению к нам, вскоре мы опять увидели его, подвигающегося вперед большими скачками. Потом мы увидели бесчисленное множество зверей, серых и худых, бегущих вслед за ним, они показались на хребте горы, исчезли в тени, появились на откосе, пропали в долине, а с ними мчались и два человеческих существа.

Большой буйвол проскакал на близком расстоянии мимо нас, и за ним устремились волки, из пастей этих волков вылетал ужасный вой. Но кто те, которые сопровождали волков, эти огромные и сильные люди? Они бежали быстро и молча, волчьи зубы сверкали на их головах, волчьи шкуры висели на их плечах. Один держал в руке топор — месяц отражался на нем, другой нес тяжелую палицу. Они бежали рядом, никогда еще я не видел так быстро бегущих людей. Вот они сбегают к нам по откосу, даже волки отстали, за исключением четырех. Мы слышали топот их ног, они поравнялись с нами и пробежали, исчезли, и с ними их бесчисленная свора. Вой стал слабее, замер и прекратился, охота удалилась, ночь стала снова тиха!

— Братья, — спросил я своих спутников, — что это мы сейчас видели?

Один из них отвечал:

— Мы видели призраков, которые живут на коленях старой колдуньи, а люди эти — братья-волки, колдуны, короли призраков!

Глава 23. МОПО ОТКРЫВАЕТСЯ УБИЙЦЕ

Всю ночь просидели мы без сна, но более не видели и не слыхали волков и людей, которые охотились с ними. Утром, на рассвете, я послал к Булалио, начальнику племени Топора, объявить ему, что посланный к нему от короля Дингаана желает миролюбиво переговорить с ним в его краалях.

Я велел гонцу не говорить мое имя, но назвать меня только Ртом Дингаана. Я же и мои спутники медленно последовали за гонцом, так как путь еще был далек, а я приказал вернуться и встретить меня с ответом Убийцы, владельца топора.

Весь день, почти до заката солнца, мы огибали основание огромной горы Призраков, держась берега реки. Мы никого не встретили, только раз наткнулись на развалины крааля, в котором лежало множество человеческих костей, а рядом с ними заржавленные ассегай и щиты из воловьей кожи, выкрашенные в белый и черный цвета. Я осмотрел щиты и по окраске узнал, что они принадлежали тем воинам, которые несколько лет тому назад были посланы Чакой за Умслопогаасом и которые более не вернулись.

Мы продолжали путь молча, и всю дорогу каменное лицо колдуньи, которая вечно сидит наверху, смотрело на нас с горной вершины. Наконец за час до заката солнца мы вышли на открытое место и там, на хребте холма, за рекой, увидели крааль племени Топора. Крааль был большой и хорошо построенный, скот пасся на равнине многочисленными стадами. Мы сошли к реке и перешли брод, здесь мы сели в ожидании, пока не увидели гонца, посланного вперед, который возвращался к нам. Он подошел ко мне с поклоном, и я спросил его о результате поручения. Он отвечал: