Аркадий Крупняков - Марш Акпарса Страница 5

Вдруг во двор вбежал Хайрулла и крикнул:

—         Там... наших четверо... убиты!

А ты... сбежал?—зло выкрикнул мурза, обороняясь саблей 01 наседавших на него мужчин.

—         Я должен хранить тебя,— Хайрулла встал рядом с мурзой.

Где Аказ?

Он там... на берегу...

—         Здесь оставайся...—Мурза выскочил за ворота, прыгнул с откоса вниз и, ломая кусты, скатился к реке. Поднялся, увидел: четверо его парней дерутся с троими — с Аказом, Ковяжем и 11 шейкой. За рекой он увидел Янгина и Эрви, карабкающихся по

откосу. Они убегали в лес.

Мурза в несколько прыжков очутился около Аказа, крикнул:

Молись своим богам, болотное отродье!

Мурзаки, увидев подкрепление, начали теснить Топейку и Ко­йн ж а к воде.

Ну, волк, держись! — Аказ полоснул клинком по сабле мурзы и высек сноп искр. Звенело оружие, сражающиеся вертелись и що воды, выкрикивая оскорбительные слова.

Теперь тебе, сморчок, конец!— рычал мурза.— Был жених — Покойник будешь!

—        Заставлю тебя ашать свиное ухо!—не уступал Аказ.

Топейка и Ковяж бросились в воду. Мурзаки не стали их прес­ледовать и пришли на помощь мурзе. Аказу тоже ничего не оста­валось другого, как перебраться на другой берег.

Воины ринулись было за ним, но мурза остановил их, махнул рукой в сторону двора.

Люди, казалось, озверели. Они хватали чугунные котлы и ра­зили ими насильников, срывали цепи с очагов, размахивая, врезались в гущу свалки. Даже женщины выхватывали из костров пылающие головешки и бросались на татар, погибая при этом под ударами сабель. Теперь очередь дошла и до мурзы. Вытеснив со двора его джигитов, черемисы бросились на телохранителей Кучака, но в это время над лесом взметнулся столб черного дыма, за ним второй, третий. Пронзительный крик «Горим!» сразу отрез­вил людей, опьяненных боем.

—        Кудо в огне!

—        Наши дети!

С этим возгласом люди бросились со двора...

Дальше все произошло, как предполагал мурза. Разбежавшись каждый к своему дому, мужчины разрознились и стали бессиль­ными.

Слуги Кучака переловили их всех по одному, связали и снова поволокли на двор лужавуя. Погоня, посланная за женихом и не­вестой, возвратилась ни с чем. Поймать людей, знающих леса, как собственное кудо, немыслимо. Даже следа не нашли.

Но Кучак не только хитер и жесток, но и упрям. Он позвал к себе Тугу и Боранчея, надменно проговорил:

—        Как велик аллах на небе, так же велики его законы на земле. Вы задумали нарушить закон трех ночей, и аллах пока­рал вас. Твой двор, старый Туга, в крови, три ваших кудо сгорели, а вы все стоите передо мной связанные, как бараны. Ваши люди убили половину моих джигитов, у вас в десять раз больше лю­дей, чем у меня, и все же я не боюсь вас, потому что мне по­могает аллах. Вы думали: мы поколотим мурзу, убьем его слуг, и он, как трусливая собака, убежит домой. Как вы ошиблись, пре­зренные пожиратели волчьего мяса! Я буду здесь жить до тех пор, пока не исполню закон, предначертанный всевышним. Мои воины уже раскинули шатер у реки, и я пойду туда отдыхать. А ты, Туга, возьми с собой сорок стариков, у которых есть здесь сыновья, и иди в лес искать жениха и невесту. А ты, Боранчей, будешь здесь, и все молодые люди и женщины будут здесь. И если к вечеру в моем шатре не будет невесты, сорок сыновей тех стариков будут мертвы. Завтра утром жених пусть будет у моих ног. Если нет — сгорит твое кудо, Туга, и ты будешь мертв. Я все сказал.

Ты рано празднуешь победу, мурза,— ответил Туга.— Ночь велика.

—        Не ты ли, трухлый пень, мне помешаешь? Эй, джигиты! Всех стариков, и этих тоже, привязать к дубам. Пока Аказ с женой не будет здесь, пока зачинщики из леса не вернутся...

—        Мы встретили тебя, как гостя, а ты стал всех кусать, как бешеная собака.

—        Как ты смеешь!— Мурза подскочил к Туге, схватил его за горло.

—        Смею. Я здесь хозяин.

—        Запомни, ты, овечий хвост: где ступило копыто моего ко­ми, там я хозяин!

—        Мой сын в лесу, и тебе не миновать его стрелы. Уйди!

Туга оторвал руки мурзы от горла и ударил обоими кулаками

и бритый подбородок. Кучак выхватил нож и ткнул его в пах Туги...

Э Р В И

Крадучись, выполз на поляну густой туман.

Сначала вечерний летний воздух был чист, но вдруг из леса поползла белесая пелена, и сразу на землю легла тяжелая сырость.

Жизнь в Нуженале затихла, люди притаились. Также украдкой, і пк и туман, окутала души людей холодная грусть. Как было весело днем на свадьбе, и какая печальная настает ночь.

Мурзе не спится. Сначала велел поставить шатер у реки. Потом перенести его на откос. И сюда не пришел сон. Кучак встал, перепоясался саблей, вышел из шатра.

Со стороны илема туман приносит запахи дыма, нет-нет да и излетит и тревожно осветит мглу снопик искр. Где-то недалеко ухает филин.

—        Шайтан проклятый! Не дает уснуть,— ворчит про себя мурза.— Болото дышит сыростью, туман ползет из леса, овраг шит опасность... В двух шагах не видно ничего... Уж не боюсь ли и я? Кого мне тут бояться?.. И эта птица... Как будто назло.— Кучак подошел к краю оврага, глянул вниз. Над туманом ощетинились вершины елей и пихт. Они враждебны и похожи на острые наконечники копий. Туман распахнулся, и около мурзы очутился Хайрулла.

—        Как думаешь, старик, ночь пройдет спокойно?— спрашивает мурза.

Хайрулла долго молчит, потом отвечает тихо:

—        Кто знает? Пока Аказ на воле — жди беды. Окрестный лес затаил злобу. Давай свернем шатер, уйдем. Послушай ста­рого слугу...

—        Уж не трусишь ли ты?— мрачно спрашивает мурза.

—        С тобой ходил я много лет,— Хайрулла чуть повысил го­лос,— и редко ошибался. Прости меня, могучий, но ты сегодня был с разумом не в дружбе. Во власти злобы ты был целый день...

—        Иди, проверь посты.— Мурза не любил, когда старик уп­рекал его.— Узнай, не появился ли Аказ. Иди.

Мурза задумался. Как объяснить убийство лужавуя хану? Не заметил, как снова появился Хайрулла. За ним стоял Мырзанай, а чуть подальше маячила фигура Пакмана.

—        Зачем вы здесь?

—        Я давний друг твой...— Мырзанай сорвал с головы шапку,— но если друг в опасности...

—        Ты думаешь, мне беда грозит?

—        Народ, мурза, озлоблен. Он — как сухой хворост. Одна искра...

—        Ты пугать меня вздумал? Дело говори. Аказа ищут?

—        Зачем его искать! Узнает, что отец при смерти, прибежит сам сюда.

— Не прибежит,— подал голос Пакман, выглянув из-за спины отца,— он от Эрви никуда не отойдет.

—        Найдем сами,— Мырзанай оттолкнул сына.

—        Я знаю: он будет драться. К нему из двух илемов парни ушли, человек двести наберется.

—        Я всех передушу!— Кучак схватился за саблю, вырвал на­половину, снова бросил в ножны.

—        Меня, мурза, послушай,—Хайрулла встал рядом с Мырза- наем.— И так немало крови пролилось. Зачем тебе Аказ?

—        Сказал я—он умрет!

—        Всему своя пора. Тут Мырзанай предлагает другое.

—        Ну, говори...

—        Туга вот-вот скончается. Я стану лужавуем и сам придушу Аказа, а голову его пошлю тебе в Казань. Ты только повели меня поставить...

—        Ты знаешь, Мырзанай, я не сажаю лужавуев. Их избирают старики. Об этом договор давно есть. А старики тебя не выберут, тебе они не верят. Слышал я: прозвище тебе смешное дали...

—        Татарской кобылы хвост!—напомнил Пакман.

—        Молчи, окмак[7], когда тебя не просят. Ты прав, Мурза, меня они не чтут, но если к ним ты милостливым будешь... Сей­час старейшины привязаны к дубам. Ты отпустил бы их...

—        Они подумают, что я их испугался!

—         Ты гнев им покажи. А я приду просить за них. И ты их пощади.

—         В твоих словах есть зерно разума. Эй, Хайрулла!

—         Я здесь, могучий.

—         Веди сюда старейшин. А вы пока уйдите. Не нужно, чтобы нас видели вместе.

Мырзанай поклонился и, пятясь, отошел в туман.

-- Так, пожалуй, будет лучше, — произнес мурза, когда остался один.—Этот косоглазый лизоблюд поможет мне расхле­бать кашу, которую я заварил сегодня. Когда он станет лужавуем, всех в бараний рог согнет. Его руками я придушу Аказа. Быть может, и смерть Туги он примет на себя. Посмотрим.

...Эрви оставила Аказа, когда он сражался с мурзой на берегу. Они долго бежали с Янгином, добрались до чащобы, остановились.

—         Здесь нас никто не найдет,— сказал Янгин, задыхаясь.

—         Я беспокоюсь за Аказа...

 Не горюй. Аказ найдет нас. Ты видишь, трава влажная, и след на ней заметен...