Александр Лекаренко - 2012 Страница 5

Когда он выходил из миниатюрных джунглей на твердое место, в траве, у его ног, шорхнула змейка. Вначале он не слишком озаботился, что же еще здесь могло быть, кроме ужей? Но присмотревшись, не увидел желтых щечек - гадючкой оказалась змейка.

За приключениями он не заметил, как солнце поднялось уже высоко, но таймер желудка напомнил о себе. Подозрительно оглядев землю, он расстелил свой спальный мешок и извлек припасы для ленча.

Настоящую украинскую шинку ни в коем случае нельзя запивать коньяком - только горилкой с перцем. Но горилки не было, равно, как и коньяку. Поэтому, линчевав приличных размеров бутерброд, он удовлетворился кружкой кофе из термоса и растянулся на спальнике с сигаретой в руке.

Покуривая и разглядывая склоны гор, он обратил внимание на толщину сосен и отсутствие всяких следов лесоразработок, но, поразмыслив, решил, что вряд ли возможно пилить лес на такой крутизне, да и чтобы вывозить его, нужны дороги. А вот камень скалы очень напоминал тот, из которого был сложен подвал. Значит, побродив по окрестностям, можно было открыть и каменоломню. Но намедни он достаточно наломался в подвале и бродить было лень. Поэтому, подремав чуток на солнышке, он собрал манатки, да и побрел себе потихоньку домой - следовало все-таки сторожить хозяйство.

Прогулке, однако, не суждено было закончиться на такой же благостной ноте. На заднем дворе замка ему взбрело в голову сполоснуть лицо и руки под колонкой, хотя он великолепно мог бы обойтись и без этого. Он снял с плеча рюкзак, чтобы не мешал, да и бухнул его на доски, покрывающие рядом расположенный колодец. Трухлявые доски провалились, и рюкзак упал вниз. Все бы ничего, он, возможно, и плюнул бы на этот рюкзак, но к нему был приторочен горный швейцарский спальник - самая ценная из всех его вещей.

Он глянул в пролом - рюкзак плавал в воде и дела были не так уж плохи - до воды было метров восемь всего, случалось ему видеть колодцы и поглубже. Он ринулся в помещение и, бегая по комнатам, разыскал веревку, привязанную к ведру. Он хотел подцепить рюкзак каким-нибудь крюком, но не было крюка, не было проволоки, из которой его согнуть, а ведро было слишком мелким, и рюкзак мог пропитаться водой и утонуть в любой момент. Тогда, заприметив в углу длинный лом, он сделал несколько глубоких вдохов и, отсоединив ведро, начал вязать на веревке узлы. Веревка выглядела достаточно надежной, но времени проверять ее на прочность не было. Затем он привязал веревку к лому, приволок все это к колодцу, положил лом поперек каменного кольца и сбросил веревку вниз. Он прекрасно понимал, что если сорвется, то спасать будет некому, но это был не первый случай в его жизни, когда спасать некому. И он полез вниз - спасать спальник, стоимостью в сумасшедшие деньги - сто пятьдесят долларов.

Веревка не доставала с полметра до воды, но это было не суть важно. И вот, когда, выловив свое имущество и прилаживая его за плечами, он поднял глаза от поверхности воды, то увидел прямо перед своим носом дыру в стене и разумеется, сунул туда руку. Там была пустота. Он пошатал камень рядом. Камень вывалился и бухнул в воду, расширив око тьмы. Но следовало подниматься к свету дня, а не испытывать судьбу, вися на веревке под дамокловым ломом. Он выбрался на поверхность без особых проблем, хотя и слегка запыхавшись и, в сердцах отпинав ногами швейцарский спальник, расстелил его сушиться на мостовой, а сам присел рядом, раскидывая мозгами.

Замок. Подвал. Колодец. И маятник - он сам. Все было очень романтично, готика начинала просачиваться в жизнь. Но почти все его приключения, начинавшиеся романтично, заканчивались плачевно. За стенкой колодца, вероятней всего, была просто каверна в земле. Но до тех пор, пока он туда не спустился, там могли быть и Сокровища Бакулы. Он усмехнулся, он знал, что спустится.

Планомерно обшарив помещения, он нашел бухту такой же веревки и еще один лом. Затем, не торопясь, изготовил еще одно приспособление для спуска - страховочное. Ломы он связал вместе, чтобы не покатились. Затем, повесив на шею фонарь и заткнув за пояс небольшое кайло, которым пользуются каменщики, повторил путь вниз.

Первое, что он сделал, зависнув над поверхностью воды - это посветил не в дыру, а вниз. Вода оказалась прозрачной, луч света, слабый оттого, что отражался от ее поверхности, скользнув по каменной кладке, до дна не достал, но от того, что он увидел, у него закружилась голова.

Он направил свет в отверстие. Голова перестала кружиться, зато глаза полезли на лоб. Это не была каверна в земле. Это был склеп. В котором рядышком стояли два гроба.

Почти не пользуясь кайлом, он расшатал и сбросил в воду два камня, стараясь не думать о том, как они, переворачиваясь, падают на черт знает какую глубину. В образовавшееся отверстие уже можно было пролезть, и он пролез, не выпуская из рук веревки, осторожно принюхиваясь и готовый выскочить назад. Но никаких запахов не было, воздух в склепе оказался хотя и затхловатым, но даже не слишком сырым, видимо, камень выпал не так уж давно.

Он присел на корточки, справляясь с дыханием и внимательно осматривая пол, стены и потолок. Пол был выложен плитами, стены сходились сводами серого камня - здесь явно чувствовалась та же рука, что строила подвал. В центре, похоже, можно было выровняться в полный или почти в полный рост, пол был метра четыре на четыре, кроме гробов в помещении ничего не было.

Время шло, а он сидел и сидел у пролома, пытаясь понять, хочется ему или не хочется приближаться к этим гробам. Приключение и так уже зашло слишком далеко, и он раздумывал, стоит ли идти еще дальше. Он не был ни так наивен, ни так прост, чтобы запросто заглядывать за крышку гроба - для этого должны были существовать веские основания. И он искал таких оснований. В конце концов он сказал себе так: “Чего тебе бояться, ты мертв и уже в аду. Что ты из себя целку строишь, ты - убийца и мародер? Тебе нечего терять, пойди и обворуй этих мертвых, если у них есть, что украсть”. После этого он сплюнул на пол и подошел к гробам.

Один из них был прост и очень стар, собственно, дубовая колода. Но в древнем, черном дереве блестели желтые гвозди, без тени окисла - золото. Второй гроб был из серого железа и похож на египетский саркофаг. На нем было два откидных замка, как на оружейном ящике. Гробозор открыл замки, но крышка оказалась надвинутой на специальный, уплотняющий паз и пришлось поддеть ее кайлом прежде, чем она поддалась. Длинно проскрипели петли.

В гробу лежала мумия, до груди укрытая черным. К черному серебряной булавкой была приколота ссохшаяся фуражка с серебряным черепом на околыше. Серебряные молнии поблескивали в петлицах мундира, подпирающих костистую челюсть мертвеца, на голове сохранилась кожа и рыжеватые волосы.

Он потянул за тулью фуражки и черное тяжело приподнялось вместе с ней, выползли погоны - тело было укрыто форменным кожаным плащом. Он с усилием сдвинул негнущиеся складки к ногам в высоких сапогах. Руки мертвеца были не сложены на груди, а вытянуты вдоль тела. Возле правой, украшенной перстнем с мертвой головой, лежала книга. Возле левой, затянутой в перчатку - серебряная фляжка. Гробозор расхохотался. Дико звучал его смех в склепе, но он не мог остановиться и, сотрясаясь, взял фляжку из руки мертвеца - помянуть. Покойник не обманул - фляжка оказалась тяжелой. Он открутил колпачок, под которым оказался еще один. Он открутил его и покачал головой - горлышко было запечатано стеклянной, плотно притертой пробкой. Он вынул пробку и понюхал содержимое - пахло, как старый коньяк. Он капнул на ладонь - оно и выглядело, как коньяк. Он медленно улыбнулся и опрокинул фляжку в рот.

Глава 6

…в горло проникла обжигающая струя, и он дико вскинулся, хватая себя за грудь, надсадно кашляя. Какой-то здоровенный, бритоголовый детина отшатнулся в сторону, роняя спирт из кружки, - Тихо ты! Ожил, в бога твоего душу мать! - Все еще кашляя, он сфокусировал зрение, - да это же Герман. Он с трудом сел и оглянулся. Вокруг скалились радостные лица - Сашка, Янко, Киря и Петр.

- Где я?

- Дома, в окопе, где ж еще? - заржал Герман. - На-ка, хлебни еще.

Он принял кружку и задержал ее в руке.

- Что случилось?

- Вот что случилось, - Герман ткнул грязным пальцем в сторону, там весело полыхал коттеджик со съехавшей черепичной крышей. - Х…й нас туда занес, сидели бы дома, так ничего бы и не случилось.

Сквозь бредятину о каких-то замках, гробах и склепах начали проступать реалии сегодняшнего утра. Они замерзли за ночь, как собаки, и вошли в брошенный дом, чтобы погреться и пошарить по кладовкам. Нашарили банку маринованных огурцов, водка была с собой. Сели, разлили - и больше он ничего не помнил.

- Гранату в окошко кинули, - сказал Киря. - Ну-ка, вставай, - Киря подошел и взял его под руку. - Вставай, вставай, - они выровнялись в окопе. - Вон он лежит, умелец, - метрах в двадцати из кустов торчали худые джинсовые ноги в армейских ботинках. - Видишь? Вот он и кинул. А граната выкатилась в дверь и там взорвалась, за стенкой. Нам ничего, а тебе кирпич на башку выпал.