Точка надлома (ЛП) - Уолкер Н. Р. Страница 16

— Теперь они над тобой не смеются.

Я ему улыбнулся.

— Нет, теперь нет.

Кира покачал головой и не сдержал улыбку.

— Что же, ты выглядел хорошо.

Я приблизился к нему, встал напротив и прижался бёдрами.

— Пугающе, но хорошо, — повторил я его слова.

Красивые миндалевидные глаза Киры, тёмно-карие и пронизывающие, внимательно смотрели в мои. Он раскрыл свои идеальные губы и кивнул. Я аккуратно обхватил ладонями его лицо и прижался губами ко рту. Меня всегда поражала способность Киры быть яростным, смертоносным и в то же время нежным. И мне хотелось быть для него таким.

Я не пытался углубить поцелуй. Сохранил его мягкость и нежность. Мои пальцы скользили по щеке Киры легко словно пёрышко.

— Спасибо, что был сегодня рядом.

— Пожалуйста.

Я уже собрался извиниться за то, какой беспорядочной стала моя жизнь в последние несколько недель, но у Киры зазвонил телефон. Кира достал его из кармана, посмотрел на номер звонившего и ответил, с улыбкой закатывая глаза.

— Привет, мам.

Я услышал приглушённый голос Юми в трубке. Кира кивал, ожидая, когда появится возможность заговорить.

— Ну, я бы не назвал это именно боем… Нет, мам, он в порядке… Остановись, мам. Слушай, он здесь… — Кира со вздохом сдался и передал телефон мне.

— Привет, Юми.

— Ох, Мэтт, — начала она. — Как ты? Кира сказал, что боя не было. Я думала, ты сегодня дерёшься. Поэтому и звоню. Убедиться, что ты в порядке.

Я глубоко вдохнул, слушая её быструю речь, и приподнялся, садясь на кухонную стойку. Кира встал между моих ног.

Я объяснил Юми, что бой закончился за десять секунд. И именно я его завершил. Заверил, что соперник меня даже не коснулся и что я совершенно невредим.

Кира закатил глаза и вздохнул из-за излишней опеки матери. Но мне, честно говоря, нравилось. Я никогда не осознавал, насколько скучаю по маме, пока не встретил Юми. Подняв колени, я обхватил Киру ногами и притянул его ближе.

— Ох, нет, Юми. Ни царапины, ни синяка, ни отметины, — проговорил я. Затем сцепил ноги в лодыжках и повилял задницей. Прикрыл микрофон рукой и прошептал Кире: — По крайней мере, пока.

Он помотал головой. Когда Юми пустилась в объяснения, что они с Сэлом жутко переволновались из-за меня, Кира начал целовать моё плечо, ключицу и шею.

— Я могла бы приехать и взглянуть на тебя, — сказала Юми. Я представил, что она уже берёт сумочку и выталкивает бедного Сэла из двери.

Кира провёл языком по моей шее, к уху.

— Нет! — резко выкрикнул я в трубку. — Юми, это не обязательно. Спасибо, но Кира отлично за мной присмотрит.

Может быть, виноват был мой охрипший голос или слишком близкий смешок Киры, но на другом конце повисла тишина, а потом:

— Ой. Фу, не хочу слышать подробности. Вы двое, будьте завтра тут на ланч.

Разговор прервался, и я убрал телефон на стойку. Кира рассмеялся, скользнул ладонью под эластичный пояс моих спортивных штанов и погладил ягодицу.

— У тебя не слишком сильно всё болит?

Я сильнее прижал к себе его бёдра.

— Нет.

Кира простонал.

— Тогда, возможно, я трахаю тебя недостаточно жёстко.

Я знал, что он пошутил, но слова зажгли огонь внизу живота. Я опустил ноги, спрыгнул со стойки и потащил Киру к спальне.

— Вызов принят.

* * * *

Последующая неделя в БК удалась. Я гадал, как меня встретят в понедельник. И получил кивки, улыбки и даже несколько приветствий. Остальные парни теперь воспринимали меня всерьёз. Я преодолел половину испытания.

Босс по-прежнему тренировал меня один на один, но через неделю отправил на групповое занятие. Я спарринговал с некоторыми ребятами, даже немного с ними общался. По всем признакам, они воспринимали меня как одного из них.

Кира сказал, что не удивлён тем, как я стремился быть принятым.

— Перешёл из одного мужского клуба в другой. Тебе нравилось быть частью «Великолепной четвёрки», и теперь ты получил новую компанию соратников, — произнёс он с любящей улыбкой и добавил, что в этом не было ничего плохого. Что я просто был самим собой. Мне нужно, чтобы меня принимали, чтобы я нравился людям. Я не знал, правдивы ли слова Киры, но однозначно не мог их опровергнуть.

Чем ближе я узнавал парней, с которыми занимался, тем больше увязал. Нет, они не были примерными, уважаемыми гражданами, как Митч, Курт и Тони. Они жили совершенно иначе, сталкиваясь на улице с такими обстоятельствами, о которых было непросто слышать даже полицейскому. Здесь было настоящее братство.

Как и мои друзья, офицеры полиции, эти парни, с которыми я дрался, были до смерти преданы и уважительны по отношению друг к другу.

Но с Леоном Тресслером всё обстояло иначе.

На протяжении двух недель после боя с Аризоной он наблюдал за мной. Следил за тренировками, за спаррингами, за общением с людьми.

Я притворялся, что не замечаю. Притворялся, что не вижу взгляды, не слышу восторженный шёпот о чём-то приближающемся.

Притворялся безразличным.

Но в середине второй недели Леон пригласил меня в офис.

— Видел на днях твою проблему с управлением гневом, — начал он.

Я кивнул, но предпочёл промолчать.

— Ты меня удивил.

Я решил воспринять это как комплимент.

— Спасибо.

Леон задумчиво кивнул.

— Я поспрашивал о тебе. Некоторые копы не столь верны, как ты мог думать.

Блядь. Я изобразил, что мне всё равно.

— Хах.

— Не пойми меня неправильно, — проговорил Леон. — У меня нет проблем с тем, что ты хочешь здесь тренироваться. — Он подступил ближе и заглянул мне в глаза. — Но я должен знать, нет ли здесь скрытого мотива.

— Я всего лишь хочу драться, — ответил я так, словно беседа мне наскучила. — Если вы не желаете моего присутствия, я просто уйду куда-нибудь ещё.

Тресслер долго молча на меня смотрел.

— Хм. Можешь остаться. Пока, — решил он и вернулся обратно к столу, давая понять, что я свободен.

Я подошёл к двери и остановился.

— Скажите, что расспрашивали о моих грязных секретах не О-Рурка. Он же меня ненавидит.

Тресслер посмотрел на меня, склонив голову и ожидая объяснения.

— Я ему не нравлюсь с тех пор, как два года назад на рождественской вечеринке он попросил его связать и отшлёпать, а я отказался. Так что да, с того момента он меня и недолюбливает.

Глаза Тресслера расширились на мгновение, прежде чем он взял себя в руки. Мне нужно было показать ему, что я не боюсь и ничего не скрываю. Так что я широко улыбнулся и вышел.

Усмехнувшись, я сделал мысленную отметку: сказать Митчу, что если появятся какие-то слухи об О-Рурке, виноват не я.

Когда я вернулся, Амил смотрел на меня настороженно. Я предполагал, что он хочет что-то сказать, но не решается в присутствии других четырёх парней из нашей спарринговой группы.

— Всё нормально? — поинтересовался Босс перед всеми. Он был человеком, который не выносит секретов и всякой чуши. — Он уже дважды тебя приглашал.

— Думаю, он мне не доверяет, — ответил я как можно более честно. — Знаешь, просто хочет знать, зачем бывший полицейский здесь появился.

Все пятеро ребят из группы остановились и посмотрели на меня, но заговорил Босс.

— Что ты ответил?

— Сказал, что всего лишь хочу драться. Это всё, чем я собираюсь заниматься.

Один из парней, высокий чёрный мужчина двадцати с небольшим лет, Исай, спросил:

— Почему ты ушёл из полиции? — Он беззастенчиво смотрел на меня. — Со всем уважением, просто хочется знать, из-за чего ты бросил подобную работу? С полной страховкой, всеми преимуществами, полноценной пенсией.

Они все, включая Босса, ждали моего ответа.

— Не считая того, что в меня стреляли? Не считая того, что моего парня пытали? — риторически спросил я. Несколько раз ударил мешок, остановил его и взглянул на них. — Не хотелось навсегда остаться только полицейским. — Пожал плечами. — Не хотелось, чтобы меня определяла моя работа.