Пределы (ЛП) - МакГинли Сид Страница 19

Тарин сверлил взглядом Эдона и в голове прикидывал свои шансы на побег. Их оказалось совсем мало. Ведь Тарина подвесили за связанные руки на железную балку так высоко, что он еле доставал пальцами до пола. К тому же его ноги были «в плену» ненавистных носков, что мешало зацепиться за холодную гладкую стену. «Чтоб мужчинам пусто было с их блестящими гладкими штуками!» — прорычал про себя Тарин.

— Прекрати себе всякое надумывать, — рявкнул Эдон. — Тебя будут судить. И нам неинтересно, что ты хочешь сказать.

Крутиться на верёвке было больно, но Тарин всё равно повернулся к присутствующим спиной. Эдон зашипел, и Кинан больно шлёпнул Тарина по заднице.

— Прояви уважение! Когда Титус придёт, относись к нему с почтением.

— Такой же фальшивый, как и ваши дурацкие Матушки! — закричал Тарин, когда Кинан развернул его обратно, а потом, взглянув на лица Эдона и Кинана, добавил: — Чёрт!

Кадет и сержант отступили на шаг, предъявляя Титусу нераскаявшегося богохульника.

«Титус ведь не страшный, да?» — подумал Тарин. Но он ошибся. Титус оказался не большим, высоким и толстым, как другие мужчины. Пусть даже Эдон и утверждал, что мужчины не жирные, а крепкие, и это мальчишки худые и костлявые. Тарин сузил глаза и посмотрел на своего нового врага. Титус выглядел подтянутым, хотя кожа на руках была в странных складках.

Его лицо было не таким угловатым, как у капитана-клювоноса, но всё равно он был похож на хищную птицу. А вот волосы… Они были какими-то неправильными. Тарин прищурился. Да, волосы Титуса так же коротко острижены, как и у других мужчин, но их цвет был ненатуральным, похожим на металлические рельсы в овраге. Или на снежное небо.

Тарин таращился на Титуса во все глаза.

А тот разглядывал Тарина.

Тарин первым не выдержал и закричал:

— Фальшивые волосы! Сдохни в зимнем лесу!

Кинан и Эдон задохнулись от возмущения. Где-то за их спинами застонал клювонос, и что самое ужасное — Титус рассмеялся!

«Нет, не самое ужасное», — поправил себя Тарин. Его не волнует, что Гаррик застонал.

— Ах, Гаррик, друг мой, что же ты себе поймал? Какой дерзкий малыш. И совсем не понимает, что несёт.

— Думаю, стоит выкинуть его обратно в лес, — проворчал Гаррик.

— Да! — вскрикнул Тарин и попытался снять с себя ненавистные носки, которые мучили его всё больше с каждой новой минутой, что он висел на железной планке.

— Ни в коем случае. Это наш долг обучать мальчишек. Особенно тех, кто не хочет этого, — Титус сухо улыбнулся. — Ты, Тарин, яркий пример того, что случается с мальчиками без участия Матушек. Дикий, дерзкий, ни грамма благодарности за всё хорошее, что тебе дают.

Наконец Тарин смог снять левый носок и тут же пальцами стянул правый. Даже несмотря на то, что пол был холодным, Тарин с наслаждением пошевелил ногами.

— Не хочу, чтобы «давали», — сказал он. — Тарин охотится, бегает и добывает.

— Тарин — дикарь, — мягко сказал Титус, — но он станет мальчиком. Хорошим мальчиком, который будет служить на благо общества, ублажать своего мужчину и почитать Матушек. Ему больше не надо будет «добывать», он будет получать.

Тарин размял пальцы на ногах. Он решил, что взберётся ногами по стене, перевернётся и спрыгнет, а потом рванёт сквозь толпу мужчин, пока те будут соображать, что произошло.

Вот дерьмо! Титус приказал Кинану снять Тарина с балки. Прощай, момент неожиданности! Тарин обмяк на плече у Кинана, пытаясь показаться более тяжёлым, однако тут же понял, что он совсем обессилел, пока висел. Теперь, когда его руки освободили, плечи отзывались резкой болью.

— Приведите дикаря в мой кабинет. Не хочу допрашивать его в душевой. Ах да, кадет, он избавился от носков.

— Чёрт! — в один голос воскликнули Кинан и Тарин.

— Эдон, принеси серебристую плёнку, — сказал клювонос. — Кинан, надень на него носки, а я присмотрю за вами. Титус, мы скоро придём.

Титус и Эдон ушли. Кинан с трудом усадил Тарина на скамейку и присел перед ним, держа в руках ненавистные носки.

— Так нельзя, — пробурчал Кинан. — Кадет склоняется перед мальчишкой…

— Ты должен был заметить, что он их снял, — ответил Гаррик.

— А я и заметил, просто не хотел прерывать Титуса.

Капитан пожал плечами.

— Это и есть твоё наказание, курсант. И не стоит больше об этом. Тарин! Не дёргай ногами. Вытяни пальцы, чтобы можно было надеть носки. Ты и так по уши в дерьме и без своего глупого упрямства.

Как от него и ожидалось, Тарин одарил всех сердитым взглядом. Но на самом деле, сидя на скамейке, он чувствовал себя слабым и побеждённым. Руки чесались так, словно рой пчёл пытался пробиться сквозь кожу, а бедные ноги вновь стягивали противные носки.

Вернувшись, Эдон выглядел подозрительно радостно. Тарин задумался: «Интересно, о чём это они с Титусом говорили…» Эдон отдал Кинану моток чего-то серого.

— Экономно, кадет. Серебристая плёнка на вес золота.

Клювонос ухмыльнулся.

— Начну-ка я вести список всех экстра-штучек, которые приходится тратить на Тарина. Уверен, что это ещё не всё. А пока: одна разбитая тарелка и моток серебристого скотча. Ему придётся их отработать.

— А говорили, БУДЕТ ПОЛУЧАТЬ! — брызгая слюной, возмутился Тарин. Это отвратительно! Мужчины всё время повторяют, что будут заботиться о Тарине, а сами…

— Свою долю ты получаешь, как все, — заметил клювонос. — Мы все заботимся друг о друге и делимся едой, одеждой, одеялами, лекарствами… тренируемся вместе. Каждый трудится на благо общества. А вот дополнительные вещи нужно ещё заработать. Личное пространство и апартаменты — эти привилегии мы получаем, работая и добиваясь значительных успехов на тренировках. Мы все, а не только мальчишки. Поэтому сейчас тебе придётся больше работать.

Тарин фыркнул.

— Глупость какая! Не нужны привилегии и работа. Тарин сам может охотиться!

Кинан закатил глаза и резко дёрнул носок вверх, а затем отмотал серую плёнку, издающую противные звуки, похожие на потрескивающий лёд. Тарин взвизгнул, когда серебристая штука обхватила его ногу и прилипла к коже и носкам.

— В ловушке!

— Не двигайся. Дай мне закончить со второй ногой. Больше ты так легко их не снимешь.

Пока Кинан возился с другим носком, Тарин дёрнул за серую плёнку.

— Оу! Кусается! — Тарин ещё раз, но более осторожно, попытался потянуть за серебристую ленту. Но она намертво прилипла к коже и сильно «жгла», когда он за неё тянул. Возможно, Кори был прав, и мужчины действительно владеют магией… Эта серая лента похожа на змею, сжимающую и кусающую его щиколотку.

Тарин лягнул Кинана ногой, но тот быстро перехватил её.

— Прекрати, мальчишка, — сказал Эдон. — Тебе придётся носить эти носки до банного дня. Если будешь вести себя хорошо, мы позволим тебе отмочить плёнку. В противном случае будешь ходить с лысыми щиколотками. А теперь вставай. Титус ждёт.

Клювонос пошёл впереди, Кинан придерживал Тарина за локоть, а Эдон шагал сзади.

Тарин нарочно зашаркал ногами и очень удивился тому, что ненавистные носки скользят по полу. Совсем не как голые ноги по гладкой поверхности, потому что тогда ступни резко тормозят.

Тарин задумался: «А что будет, если проехаться по тому гладкому полу в носках?»

— Ой-ой! Он опять о чём-то задумался, — сказал Кинан.

— Он по-прежнему животное, — ответил Эдон. — Его ещё не оформили и не благословили. Так что сейчас он просто осматривается, отвлекаясь на всё блестящее, и даже не думает о своём проступке или о Титусе. Он пока не умеет размышлять и планировать.

Тарин еле сдержался, чтобы не улыбнуться. Он планировал, да ещё как! Он им всем покажет. Но Эдон был прав. Тарин действительно позабыл и о Титусе, и о своём затруднительном положении.

Улица! Наконец-то они вышли из здания, и Тарина быстрым шагом повели по дорожке. Деревья! Солнечный свет! И… лёгкий ветерок!

— Воздух, — сказал Тарин, делая глубокий вдох.