Набор преисподней (СИ) - Рицнер Алекс "Ritsner" Страница 45

— Я знаю, — вместо «Передо мной не надо объясняться».

— До завтра…

— До завтра.

V

Стах заходит в магазин и съедает пирожок по дороге домой. Игнорирует все, что мать ему втайне наприносила, когда делает уроки. Пока деньги не закончатся, он решил подзабить на все, что происходит дома. Потому что появилось «не дома» — и по утрам еще охотнее идется в гимназию. Глядишь, со временем буря уляжется… или он что-нибудь придумает.

========== Глава 34. Стах освобожденный ==========

I

Теперь можно легально игнорировать столовую и сидеть с Тимом в северном крыле. А еще более-менее отстали родители. Стах убежден, что неплохо живет. Сегодня он открыл рюкзак — а там домашняя еда. Он ничего против не имеет, он — наслаждается.

Тим заполучил эклер — и смотрит на него, то и дело поворачивая в пальцах, как восковую фигурку. Стах уже давно поел и улыбается уголками губ, нарушает обещание не пялиться. Наблюдает за Тимом. Как-то сбоку, потому что уложил голову на руки, а руки — на прижатые к груди колени. Ему по кайфу, когда Тим домашний, без претензий и обвинений.

— Что ты, Тиша? Он не красный.

Тим оживает и тушуется.

— Я не люблю, когда… — но тут же осекается.

И только потому, что Стах — это Стах, и он озадаченно смотрит и слушает, как если бы перед ним была его любимая физика, ему признается:

— Он закрытый.

Тим стучит пальцем по панцирю эклера, мол, видишь, неприступная крепость.

Стах пару секунд непроницаемо переваривает это дело. Отмирает, наклоняется к его рукам и первым откусывает. Облизывается, с набитым ртом оповещает, что:

— Открыто!

Тим застывает в растерянности и смотрит на него странно, в ожидании чего-то еще. Может быть, очередной дурацкой выходки.

Повисает тугая пауза.

Тим таращится на след от его зубов.

— Дай угадаю, — это неловкость победила Стаха, и он усмехается, — теперь микробы?

— Н-нет, я…

Тим еще какое-то время переводит взгляд — то со Стаха на эклер, то наоборот. Потом себя пересиливает — ну только ради такого подвига, ради покоренной крепости. И аккурат в момент, когда звенит звонок. Он рассеянно на Стаха уставляется — с надеждой. Потому что, как обычно, не хочет идти. А тот замирает, прикусив губу. Касается собственного лица пальцами.

— У тебя крем.

Тим тушуется. Поспешно вытирается. А Стах алеет. Он перестает улыбаться. Чувствует, что предательски сбивается дыхание. И ловит себя на мысли, что ему чертовски нравится — Тим таким. Не холодным, не обидчивым, а дерганым, смущенным, со всеми своими неврозами, будь их хоть сто пятьдесят. Он отводит взгляд, говорит:

— Надо идти, — и поднимается с места.

Тим так и не доедает. Стах отдает ему осиротевший пакет из-под эклеров и спускается первым.

II

Как перестать скалиться на уроке, когда ты счастливый? Стах сидит на первой парте, трет глаза пальцами, закрыв пол-лица ладонью, и ему кажется, что все уже про него поняли, какой он дурак. Он усилием воли заставляет себя вернуться в урок, но прокручивает сцену с эклером снова и снова.

III

Ему не читается. В библиотеке, когда Тим сидит рядом, прижавшись плечом, ему даже не соображается. И он гоняет один и тот же абзац по кругу, пока не звенит звонок.

IV

Отношение все меняет. Стах думал: будет лучше, если Тим начнет стараться. Может, самому Тиму и лучше… А Стаху после уроков, в субботу, когда этот товарищ пахнет севером и склоняется рядом, весь из себя внимательный и вникающий, когда он смотрит в упор и чуть улыбается, сложно сохранять рассудок. Он начинает сбиваться.

Тим не исправляет и не комментирует, только веселеет. Стах после очередной позорной путаницы падает лицом в тетрадь, бубнит куда-то в страницы:

— Все, кранты, заучился.

— Конец недели, — понимающе отзывается Тим.

Он укладывает руки на парту и тоже ложится. Стах немного выбирается из укрытия. Ловит осторожную улыбку и прячет лицо обратно в тетрадь. Краснеет. Радует своим безвыходным положением Тима. До того, что тот распоясывается и убирает прядь волос ему за ухо. Стах отворачивает голову.

— Отстань.

Тим касается макушки пальцами, невесомо поглаживает, цепляется за спутанные пряди. Вызывает мурашки.

— Что ты пристал?

— Просто… Ты сразу такой тихий становишься…

Стах цокает, кладет на стол руку, закрывается от Тима. Шепчет обреченно:

— Я тебя ненавижу.

— Это от злости? — веселится Тим.

— Что ты сразу разболтался? Вот как по физике — так слова из тебя не вытянешь.

Тим стихает, усаживается удобнее, вполоборота к Стаху, подперев рукой щеку. Тот решает: обиделся. Поворачивает голову, видит картину — довольного Тима, как он улыбается — больше всего глазами.

Он не похож сейчас на беспомощного младшеклассника, он вообще ни на кого не похож. В единственном, черт бы его побрал, экземпляре. С этим контрастом белой кожи и черных, как смоль, волос. У него мягкие черты и плавные контуры губ.

Уже везде на него екает. Стах прячется обратно. Не может ненавидеть Тима. Ненавидит момент. Момент, который не кончается, а тянется и искривляет время.

— Арис?..

Когда Тим произносит очень мягко для такого буквенного сочетания свое «Арис», внутри Стаха что-то разбивается. Но виду он не подает. Или не подавал бы, если бы тело его не палило.

— Что ты смущаешься?..

Стах не знает. Горит — и все. Подрывается с места, отчитывается:

— Пойду умоюсь, — и ретируется из библиотеки.

V

Тим толкает Стаха плечом по дороге домой. Тот обалдевает и уставляется. Ему хочется смотреть на Тима серьезно — все чаще, а он наоборот постоянно расплывется в улыбке. И Тим — следом, поэтому отводит взгляд. Ненадолго. Замечает, что у Стаха опять — нездоровый румянец, смеется куда-то в сторону, смущается сам.

Стаху хочется занырнуть в сугроб. До весны.

Тим подходит ближе, снова стыкуется плечом, чуть склоняясь в его сторону:

— Арис?..

Стах отворачивается демонстративно.

— Арис?

— Отвали.

— Ты чаю не хочешь?

Стах уставляется на Тима. Слишком близко. Несколько секунд они смотрят друг другу в глаза. Потом Тим опускает взгляд…

Предложение заманчивое во всех отношениях. Насчет чая. Стах говорит:

— В другой раз, — и сворачивает: они как раз дошли до развилки.

========== Глава 35. Привет из подсознательного ==========

I

Может, это Стаху в наказание. За выходные, проведенные в тоске, когда он снова — больше скалился и прокручивал неделю, чем занимался чем-то общественно-полезным. А может, это ради озарения…

Архипова спрашивает, переглянувшись с девчонками, у занятого параграфом по биологии Стаха:

— Рыжий, в каком классе твой друг? который брюнет?

— А ты к чему интересуешься?

— Мне надо.

— Что это значит?

— Я не для себя.

— Для кого?

— Для Маринки.

— А ей зачем?

— Ну… надо.

— Как разберетесь с причиной, обращайтесь.