Помешанный (ЛП) - Сноу Дженика

◈ Переводчик: Иришка

◈ Редактор: Настёна

◈ Обложка: Иришка

ПРОЛОГ

РОМАН

В квартире теперь было тихо, если не считать негромкого звука ее дыхания.

Только будучи уверенным, что она крепко спит, я выскользнул из шкафа, стараясь не издать ни звука, пока двигался к ее стороне кровати. Я оглядел ее комнату и отметил мелкие детали.

Ее одежду, ее потрепанную книгу с загнутыми уголками и несколько маленьких безделушек, разбросанных по ее комоду. Я повернулся и бесшумно открыл ящик, в котором она хранила вещи, проведя пальцами по сложенному нижнему белью и парам носков внутри.

Я подцепил пальцем резинку маленькой пары черных трусиков и поднес их к носу, глубоко вдохнув. Я засунул их в задний карман — хотя они пахли только стиральным порошком и просто потому, что они были ее — и закрыл ящик.

У нее на комоде лежал дешевый пластиковый браслет, я положил и его в карман. Я брал сувениры. Доказательство того, что я был здесь, и что она теперь часть меня, даже если она этого не знала. Кошелек также лежал на комоде, и я просканировал ее удостоверение личности, запоминая имя и все мелкие детали, которые делали ее… ею.

Айла.

Уникальное имя для женщины, которая вызывала у меня такие неповторимые чувства.

Я вернулся к кровати и встал над ней, пока она крепко спала, совершенно не подозревая, что хищник может отнять ее жизнь еще до того, как она откроет глаза. Ее лицо было спокойным во сне, несмотря на огонь, который я видел в ее глазах ранее, когда она развернулась после того, как дала пощечину тому ублюдку — тому самому, с которым я скоро разберусь.

Как бы сильно меня ни возбуждало это волнение, я держал себя в руках. Я перешел на другую сторону кровати и медленно опустился на матрас прямо рядом с ней. Сначала я не прикасался к ней, но был достаточно близко, чтобы чувствовать тепло ее тела и еще отчетливее ощутить запах зеленых яблок.

Я закрыл глаза и глубоко вдохнул, втягивая ее аромат, пока он не заполнил мои легкие.

Я придвинулся ближе, и движение кровати заставило ее слегка пошевелиться во сне. Я не мог понять, почему она в этот момент чувствовала себя по-другому. И я ненавидел это. Я ненавидел, что у нее была эта власть надо мной… что она заставляла меня чувствовать что-либо вообще. Но мне это также нравилось.

Я лежал рядом с ней, слушая ритм ее дыхания и наблюдая, как равномерно поднимается и опускается ее грудь. Айла пошевелилась и перевернулась на спину. Простыни соскользнули вниз, едва прикрывая ее грудь. Она была топлес, ее сиськи торчали, а соски затвердели, приподнимая мягкий материал.

Я не смог остановить себя от того, чтобы нежно обхватить холмик и провести большим пальцем по вершинке, наблюдая в темном возбуждении, как он твердеет еще больше. Мой член непрерывно пульсировал, и пока я обхватывал ее идеальную грудь одной рукой и большим пальцем ее сосок, я использовал другую руку, чтобы обхватить свой толстый член через джинсы.

Недостаточно было просто потереть себя, поэтому я расстегнул пуговицу на джинсах и медленно и тихо расстегнул молнию. Она спала крепко, и я почувствовал, как меня обдало волной адреналина, когда я вытащил свой член и начал дрочить.

Я отпустил ее грудь, схватил край простыни и потянул ее вниз, пока не увидел сочные сиськи. Айла тихонько замычала, и я замер, наблюдая за ее лицом, чтобы увидеть, проснется ли она. Ее дыхание было все еще ровным, поэтому я снова начал дрочить, обхватив ее голую грудь.

Боже, как же хорошо она выглядела, не подозревая, что я трогаю ее и мастурбирую прямо рядом с ней. Прежде чем разбудить ее, я выскользнул из кровати, все еще держа член в руке, и переместился по матрасу, чтобы подрочить прямо над ней.

Глядя на ее сиськи и торчащие соски, я провел ладонью вверх и вниз по своему стволу, чувствуя, как мои яйца напрягаются, когда мой оргазм поднимается на поверхность. Мое дыхание на мгновение сбилось, прежде чем я сдержал его и не дал вырваться стону, когда мой оргазм овладел мной, и я кончил.

Я направил свой член на ее сиськи и позволил своему оргазму окрасить их в молочный цвет. Толстые белые струи вырвались из щели моего члена и покрыли холмики. И Боже, Айла была так идеальна, потому что спала, пока я осквернял ее.

Я потряс своим стволом, убедившись, что вся сперма стекла с головки, и снова засунул себя в штаны. А затем просто стоял там и восхищался тем, как хорошо она выглядит, раскрашенная, как моя шлюха.

Бросив последний взгляд на ее лицо, я повернулся и ушел. Но я знал, что это не конец. Я вернусь. Я буду преследовать ее, пока не наступит подходящий момент, и я не отниму ее жизнь.

Теперь я знал, что ее убийство даст мне самый сильный кайф, который я когда-либо испытывал.

Я хотел, чтобы она стала моей главной добычей.

И это была одержимость, которую я не мог контролировать.

1

РОМАН

Мой член был твердым, и это потому, что я собирался накормить своего темного зверя еще одной жизнью.

Психотерапевт мог бы сказать, что я получал сексуальное удовлетворение от преследования и охоты. И я предполагал, что так и было в какой-то степени. Я уверен, что было много психологических причин, почему я действовал именно так, почему мое тело всегда реагировало таким образом, когда я кого-то убивал.

Но мне было все равно, почему или как я это делал. Меня волновало только то, что потребность и побуждения росли с каждым днем, и что, пока я не действовал в соответствии с ними и не насыщал своего монстра, он постепенно поглощал меня.

Тяжелое дыхание. Прилив адреналина. Твердый член. Пот стекает по моему лбу.

У меня были все эти симптомы моей болезни прямо сейчас, когда я держался в тени и преследовал человека, которого я должен был убить сегодня вечером.

Я сжал руки в кулаки, а затем расслабил их. Я делал это снова и снова, приближаясь к нему, пьяному ублюдку, за которым наблюдал уже несколько недель.

В моей голове кружились мысли о том, почему я это делаю… снова. Это психологи и психиатры, к которым я был вынужден ходить в детстве, виноваты в том, что в этот момент я вообще думал о чем-то, кроме жажды крови.

Не заблуждайтесь, у меня не было гребаной совести.

Меня заставили обратиться к профессионалам после того, как поймали на попытке отрубить руки одному из старших мальчиков в моей приемной семье. Меня подвергли допросам, на каждый из которых пытались выяснить, почему невинный шестилетний ребенок совершил такой отвратительный поступок.

Я никогда не говорил им, что поймал ублюдка, пытающегося навредить любимым питомцам приемной семьи.

Мое прошлое было загадкой, и, поскольку они нашли меня — трехлетнего в то время — бродящим по улицам ночью, покрытым кровью и одетым только в какие-то грязные шорты, я был для них загадкой.

Мне говорили, что в детстве я, должно быть, столкнулся с серьезным физическим, эмоциональным или сексуальным насилием. Но с таким неизвестным прошлым, как у меня, они могли только предполагать.

Мои глубокие психологические шрамы, несомненно, привели к отсутствию у меня эмпатии и трудностям в формировании здоровых отношений.

Моя детская травма — потому что, конечно, быть найденным в крови и бродящим ночью должно было означать, что это было связано с травмой — могла проявиться в жестокости, направленной на то, чтобы вернуть себе контроль или справиться с неразрешенной болью.

В подростковом возрасте они говорили, что у меня проявляются черты психопатии, что я рассматриваю других как объекты для манипуляции или причинения вреда без эмоциональных последствий.

Они были правы, но я знал, как играть в эту игру. Знал, как подражать, чтобы меня считали достойным находиться в обществе, а не угрозой себе или кому-либо еще.

Возвращая меня в настоящее, мужчина пошатнулся, пьяный в стельку, и, вероятно, не подозревал, что сегодня вечером его преследуют как добычу.

Он протянул руку и оперся рукой о кирпичное здание, переулок, по которому он бродил и спотыкался, вонял свалкой.